13.Провиденциализм и свобода воли как проблема средневековой философии.
Провиденция «провидение»-реализация замысла творца. А может ли что-то выпасть из этого замысла, можем ли мы себя вести иначе! Что касается мира неживой природы, скорее нет. Единственный вопрос в отношение человека, может ли он выпасть из зоны общественного провидения! По логике нет. Иначе она окажется сильнее творца. С другой стороны, если человека лишить свободы, возникнет ряд проблем. А через язык люди властвуют над миром.
Свобода воли
Философский аспект свободы личности связан, прежде всего, с трактовкой свободы воли – самоопределением или детерминированием человека в своих поступках.
Концепция детерминизма исходит из того,
что определяет как мотивы поступков,
так и мысли людей. Концепция индетерминизма
любо полностью отрицает предпосылку о
причинной обусловленности всего сущего,
либо предполагает разрыв причинного
ряда природных явлений в сфере сознания.
Следовательно, мотивы поступков,
возникших спонтанно, самопроизвольно,
зависят только от свободной воли
человека. Сторонники индетерминизма
настаивают на самополагающем характере
первоначального акта выбора. Это приводит
к оправданию волюнтаризма (произвола).
Спиноза определял свободу как глубокое познание необходимости. Чем яснее и полнее человек понимает необходимость, тем в большей степени он становится свободным. Но для этого он должен познать свою собственную природу как разумного существа и избавиться от аффектов и пристрастий, искажающих его человеческую сущность. Бессилие в укрощении аффектов Спиноза называл рабством, ибо человек им подверженный, уже не владеет сам собой, он должен следовать худшему.
Гегель учил, что история человечества
представляет собой прогресс в сознании
свободы. С помощью диалектики он преодолел
метафизическое противостояние случайности
и необходимости. Случайность – не плод
человеческого незнания, она существует
собственно в самих вещах и является
формой выражения необходимости, ее
дополнением.
В марксистской философии свобода трактуется, во-первых, как познанная необходимость, и, во-вторых как практическое использование результатов этого познания. Свобода – это, прежде всего свобода выбора. Диалектический материализм ограничивает свободу волеизъявления человека строго детерминированной системой реальных возможностей. Все, что находится вне системы реальных возможностей не должно быть объектом притязаний. Иначе дело обернется бесплодным фантазированием.
Персонализм.
На этом базируется христианское учение
о человеке. Человек – существо духовное.
Душа представляет божественное
в человеке. Тело является источником
греховного. Тело – это то, что
должно быть отформатировано, укрощено
(Средневековье прячет тело под одеждами).
В это время тело изучают. Человек
должен, по возможности, стать свободными
от тела и сконцентрироваться
на духе, на своем внутреннем мире, чтобы
приблизиться
к духовному источнику существования
вселенной — Богу.
Внутренний мир является скорее полем битвы различных чувств и побуждений воли, чем областью холодной деятельности рассудка. Внутреннее является сферой иррациональных импульсов, греха, вины и страстного желания к спасению. Мы нуждаемся в милости и «сверхчеловеческой» помощи. Мы обладаем свободой воли, но одновременно подчеркивает, что мы полностью являемся частью предопределенного Богом плана спасения.
Человек как персона. Есть человек внутренний и внешний.
Внутренний человек – это тайна, что-то скрытое в душе, только для Бога это не тайна.
Внешний человек – это все публичное, светское.
Что важнее мир приобрести или душу спасти? Понятное дело, спасти душу.
Ревеляционизм.
Принцип откровения и познания, божественного откровения.
Познание – либо тебе открывают, либо
ты сам пытаешься.
Среди философов Средневековья были такие, для которых христианская вера и мышление были принципиально несовместимы, и они считали недопустимыми попытки обосновать или понять христианскую веру с помощью философии и разума. Тертуллиан именно так неодобрительно относился к философии. Выражением его отношения к этой проблеме стала знаменитая фраза «верую, потому что абсурдно». Для него вера независима от разума. Если разум утверждает бессмысленность веры, то вера относится к этому совершенно безразлично. Эта точка зрения представляет крайнюю позицию в понимании отношения религиозной (христианской) веры и мирской премудрости.
Менее
жесткая позиция допускала определенную
общую для веры
и разума сферу. Ее придерживались
некоторые ранние мыслители Средневековья.
Согласно им, в эпистемологическом смысле
вера
обладает преимуществом. Если возникает
конфликт между верой и разумом,
то права вера. Эта позиция была присуща
большинству
мыслителей — от Августина до Фомы
Аквинского.
Но в этих
рамках
существовало несколько подходов.
Согласно одному
из них, вера обладает превосходством в
том смысле, что именно
благодаря ней становится возможным
мышление: «верую,
чтобы понять». Это означает, что без
откровения и
веры люди были бы слепы по отношению к
важнейшим аспектам
жизни. Августин придерживался этого
подхода.
Другой подход состоял в том, что вера действительно обладает приоритетом, но только в отношении основных христианских истин. В основном же как вера (на основе откровения), так и разум являются независимыми и обладают одинаковым статусом. Отчасти они занимаются своими специфическими проблемами, отчасти — общими для обоих. В совместной для них области между верой и разумом существует гармония. Например, к этой области относится вопрос о существовании Бога, тогда как вопрос о его сущности относится к области веры, основанной на откровении. Такой гармонический синтез веры и разума пронизывает философию Фомы Аквинского.
Нет противоречия между верой и знанием,
т.
к. и то, и другое от Бога. (Фома Аквинский)
Провиденциализм и свобода воли: «Рука всевышнего отечество спасла» Н. Кукольника и драма А. Островского «Козьма Захарьич Минин, Сухорук». В спорах о России: А. Н. Островский
Провиденциализм и свобода воли:
«Рука всевышнего отечество спасла» Н. Кукольника
и драма А. Островского «Козьма Захарьич Минин, Сухорук»
Плод многолетнего труда, пьеса о Козьме Минине, не поставленная на сцене, встретила мало одобрения и в критике. С одной стороны, смутил лучезарный патриотизм автора «Грозы», с другой — оба лагеря находили, что пьеса Островского недостаточно народна. Тургенев отозвался так: «… бедноватая хроника с благочестиво-народной тенденцией».[142] Остроумно написал о «Минине» Писарев, точно определив тот ориентир, что был в умах критиков. Он сравнил пьесу Островского с известнейшим патриотическим произведением Нестора Кукольника «Рука Всевышнего отечество спасла» (1834), не находя между ними существенной разницы: «И Кукольник и Островский рисуют исторические события так, как наши доморощенные живописцы и граверы рисуют доблестных генералов: на первом плане огромный генерал сидит на лошади и машет каким-нибудь дрекольем; потом — клубы пыли или дыма… потом — за клубами крошечные солдатики, поставленные на картину только для того, чтобы показать наглядно, как велик полковой командир и как малы в сравнении с ним низшие чины.
Один Писарев был способен влить столько яда всего лишь в несколько фраз. Тут и его постоянная пикировка с Добролюбовым: обличителя «темного царства» он ставит на одну доску с придворным иконописцем самодержавия. Тут и нечто большее: упрекая Островского в недостаточной народности и преувеличении роли личности в истории, Писарев на самом деле метит в Промысел и Провидение, считая Жанну д’Арк, беседовавшую с архангелами, и Минина, призванного к подвигу святым Сергием (так гласят предания), всего лишь продуктами народного воодушевления.
Но исступленный, мистический провиденциализм Кукольника вовсе не близок, а может даже, и противоположен идейному строю «Минина» Островского.
Всевышний Кукольника непосредственно творит историю, пользуясь людьми как орудиями или как оружием, скорее всего. Это мрачный, грозный, ужасный Всевышний, имеющий сильные руки, и человекоподобное оружие, которое он держит в руках, сумрачно и фанатично предано ему. На первом плане не один Минин, но и Пожарский, равный ему по силе.
Зажигая пламенной речью нижегородцев, Минин у Кукольника предлагает:
Казнь извергам! Без строя и вождя
Мы потечем, Москву огнем обымем,
И в ней всю Русь мы Богу предадим.
И Бог судил; приемлет Русь на небо;
А Землю ту, где жило Православье,
Сугубым пеплом покрывает…
Горит земля! Ни одному врагу
Жилья на ней не ставить![144]
То есть Минин готов уничтожить Русь, чтобы она не досталась врагу. Под стать ему и князь Пожарский, восклицающий: «Я — ничто. Я только меч твой, Боже!»[145] Впрочем, Всевышний может обойтись и без своих марионеток, действуя непосредственно: он убивает ядром Заруцкого, лишает разума Марину Мнишек.
При такой исключительной степени всесильности Бог Кукольника мог бы прекрасно обойтись без ополчения, убрав иноземцев из Кремля взмахом руки. Но его игра сложнее: ему надобно доказательств преданности и покорности, только тогда он протягивает своей Руси могучую десницу. Русский Бог в изображении Кукольника, точно самодержавный деспот, нуждается в превознесении, мольбах о пощаде, неукоснительном смирении и полном подчинении.
Конечно, перед нами крайний, примитивный почти до карикатурности вариант исторического провиденциализма. Весьма отличается от него общий колорит драмы К. Аксакова «Освобождение Москвы в 1612 году» (1848). Это последовательное и подробное изложение событий 1612 года, точно по летописям и хроникам, с использованием подлинных грамот, прилежное, далекое от художественности, с широко разработанным «народным фоном» и скромными трудолюбивыми героями, которые ничуть не напоминают исступленных фанатиков Кукольника. В народе у Аксакова неторопливо и неназойливо поговаривают, что, конечно, в неурядицах Смуты виден гнев Божий.
О Боге и Божьих делах говорят у Аксакова как о чем-то далеком от человеческого уразумения. Минин и Пожарский справляют обыкновенное воинское дело, без особого даже пафоса, настолько очевидна его необходимость.
«Козьма Захарьич Минин, Сухорук» Островского, действительно, имеет на первом плане «колоссального Минина», князь Пожарский — лицо эпизодическое, Заруцкий и Ляпунов в пьесе не появляются. Заканчивается хроника не избранием Михаила Романова, как пьеса Кукольника, и не освобождением Москвы, как сочинение Аксакова. Закачивается она призванием Козьмы Минина на небывалую службу: «Аксенов. Прими ж такое звание от нас, какого наши деды не слыхали и внуки не услышат, и зовись ты Выборным всей Русскою Землею!»[147]
После этого в эпилоге кратко рассказано прощание нижегородцев с ополчением и его выход из Кремля.
Стало быть, все, что творчески интересует драматурга, — как же это случилось, что человек из торгового сословия, земский староста, «говядарь», собрал и одушевил великое историческое деяние — ополчение 1612 года. Центром пьесы становится столь прозаическое событие, как сбор казны, когда нижегородцы в едином энтузиастическом порыве отдают свои «животишки», нажитое добро на правое дело. П. Анненков, усердный почитатель Островского, с восторгом писал, что в хронике Островского дух народа явился воочию[148]. Но дух народа явился, свершив мучительное усилие и преодолев громадную толщу слабостей, привычек, страхов, бытовых раздоров, лени, малодушия, корысти и неверия в собственную силу. Дух народа явился не по мановению руки Всевышнего, а упрямой волей нижегородского старосты.
Минин — не оружие в руках Всевышнего, но скорее тонкий музыкальный инструмент: он сам настраивает, налаживает свою душу на восприятие веры и силы. А почувствовав их, крепко берет нижегородцев в свои руки, не допуская сникнуть воодушевлению.
Вот начало четвертого действия: в соборе читают грамоту из Сергиева монастыря. Народ потрясен, во всем соборе рыдание. Расходясь, народ толкует о происшедшем. «Две женщины. 1-я. Ни в жизнь столько слез не видала! Ни на одних похоронах того не бывает. 2-я. Уж и не говори! Так рекой и разливались. Ангелы-то с небеси, чай, смотрят да радуются». «Старик и женщина. Старик. Гибнет, говорит, все наше государство! гибнет вера православная! Легко сказать — гибнет вера православная! Каково это слово! Скажи ты мне, каково слышать? Женщина. Тяжко-то оно слышать, тяжко, а хорошо, кабы почаще нам эти слова напоминать! А то живем тут, беды большой над собой не видим, никакой муки не терпим; этак не то что своих ближних, и Бога-то забудешь».
Из этого теплого, несколько юмористического, «островского» говора нижегородцев виден привычный, размеренный уклад мыслей и чувств, который может ненадолго поддаться сильному одушевлению, но так же легко и успокоится. Поплакали, подивились своему собственному умилению, и забыли.
Потому Козьма Захарьич сразу после этой обедни собирает народ. «Аксенов. Сейчас наказывал Козьма Захарьич сказать народу, чтоб не расходился. Пожалуй, после все и не сберешь, да и сердца-то огрубеть успеют». Ту т же, пока не остыли нижегородцы от пролитых за обедней слез, Минин предлагает им собрать казну на ополчение. Он как будто высвобождает их души из бытовой коросты, заставляет «вылезти из шкуры», и они уже не могут не полюбить его, видя в нем свой собственный душевный порыв.
Но преодолеть корысть мало, надо раззадорить горожан до особого русского состояния, когда с шеи снимается крест, когда все равно, жить или умереть, когда все житейское и суетное враз теряет всякую силу, всякую привлекательность. Этого Минин добивается испугом, отказываясь принять казну (она недостаточна для ополчения), и народ, видя в нем олицетворение своего душевного подъема, идет далее и отдает себя целиком. «А животов не станет — жен с детями имать у нас и отдавать в заклад».
Сила Минина в упорстве, с каким он постепенно раздувает малые искорки воодушевления в очистительный костер всенародного подвига.
Ведь поначалу ведутся горестные разговоры о состоянии родной страны, из тех, что можно вести десятилетиями. Между этими искренними, но необязательными разговорами и выходом ополчения из Нижнего лежит подвиг Минина. Одинокой, сосредоточенной думой о всеобщей беде он сам себя вызволил из обыденного строя жизни и наладил свою душу на восприятие «музыки небесных сфер», а затем помог-заставил взлететь и других. «Минин: Молись да жди, пока Господь сподобит тебя такую веру ощутить в душе твоей, что ты не усомнишься с горами речь вести и приказать горам сползти с широких оснований…»
Таким образом, подвиг нижегородцев и святое, кряжистое упрямство Козьмы Минина есть их неоспоримая заслуга, пусть и благословленная свыше. Осуществление Промысла не происходит с тою беспечной легкостью, с какой происходит осуществление иных капризов абсолютных самодержцев в покорных и смиренных странах. Провидение не обращает людей в марионеток, но оставляет за каждым свободу воли.
Следующая пьеса Островского — «Воевода, или Сон на Волге».
При всей нежнейшей поэтичности, восхитившей многих придирчивых современников, «Воевода», конечно, густо замешен на мотивах социальной справедливости и социального беззакония. Если рассматривать пьесу в связке с «Мининым», обнаруживаются интересные переклички.
Вот опять — большой торговый город, лет шестьдесят спустя после Смуты. С. Дурылин даже считал, что это Нижний Новгород, но другие исследователи называют Кострому[149]. Воевода, посадские — все как в «Минине». Только разве за эту жизнь, говоря несколько иронически, боролся Козьма Минин? Он освобождал Москву, отстаивал православные твердыни. Твердыни стоят нерушимо. Москва, как говорится, в полном порядке — как мать городов и центр Святой Руси, рассылает грамоты и сажает на кормление воевод.
Прошел миг национального подъема, объединившего все сословия, священный подвиг стал достоянием истории, а русская самобытность обрела неколебимые границы. И жизнь пошла своим чередом — с беспредельным самодурством воевод, кляузами подьячих, с общим неважным, негодным строем и с отчаянно сильным и талантливым, но как-то вкривь-вкось, не в полную силу живущим народом.
Все, что касается народной души, народных верований, Островский изображает с трогательной любовью и пониманием. Но его оценка общего строя этой жизни совершенно недвусмысленна. Вот финал пьесы, когда становится известно, что власть самодура-воеводы Шалыгина окончена по царскому указу. «Ну, старый плох, каков-то новый будет», — говорят старые посадские. «Да, надо быть, такой же, коль не хуже», — отвечают молодые посадские. Уморительно, что именно молодые посадские подвержены столь непохвальному скепсису. Эти реплики будто размыкают пьесу, подключая ее и ко всем последующим временам. Моментально образуется сатирическая перспектива русской жизни с вечной заменой плохого еще худшим, чуть ли не по-щедрински.
В ходе Смутного времени народ отстоял свое право на собственную, не покорную ничему инонациональному жизнь. Нет никакой угрозы русской самобытности. Но, предоставленная сама себе, она сама же и сплетается в тугой узел драматических противоречий, когда чудесная поэтическая религиозность сочетается с диким разбоем, а размах душевной красоты и силы — с уродливым беззаконием.
Погрузившись в исторический быт народа второй половины XVII века, Островский совершил затем резкий скачок, вернувшись к началу истории, им уже будто завершенной. Исследование драмы национальной самобытности привело его к созданию удивительного произведения — хроники «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Сумасшествие Мировой Воли
Сумасшествие Мировой Воли Не существует свидетельств о том, что Артур Шопенгауэр испытывал острую потребность в посещении сумасшедших домов. Известно только, что он их посещал. Известно также, что особую притягательность дома скорби обрели для философа в тот период его
Наше отечество
Наше отечество
Наше отечество, наша родина – матушка Россия.
Отечеством мы зовём Россию потому, что в ней жили испокон веку отцы и деды наши. Родиной мы зовём её потому, что в ней мы родились, в ней говорят родным языком, и всё в ней для нас родное; а матерью – потому, что она
5. Сила воли в персонаже
5. Сила воли в персонаже Слабый характер, не может нести груз конфликта длиной в пьесу. Он не может выдержать это бремя. Поэтому мы вынуждены отказаться от такого характера как протагониста. Нет спорта без соревнования, нет пьесы без конфликта. Без контрапункта нет
Драма А.Н. Островского «Гроза»
Драма А.Н. Островского «Гроза» Из всех произведений Островского пьеса «Гроза» вызвала наибольший резонанс в обществе и наиболее острую полемику в критике. Это объяснялось как характером самой драмы (острота конфликта, его трагический исход, сильный и оригинальный образ
М.
М. Достоевский «Гроза». Драма в 5-ти действиях А.Н. ОстровскогоМ. М. Достоевский «Гроза». Драма в 5-ти действиях А.Н. Островского <…> Для этой чистой, незапятнанной натуры1 доступна одна только светлая сторона вещей; подчиняясь всему окружающему, находя все законным, она умела из мизерной2 жизни провинциального городка создать свой
П.И. Мельников-Печерский «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского
П.И. Мельников-Печерский «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского <…> Мы не станем разбирать прежних произведений даровитого нашего драматурга – они всем известны и об них много, очень много говорено в наших журналах. Скажем только одно, что все прежние
Козьма Прутков
Козьма Прутков Когда в толпе ты встретишь человека, Который наг;[272] Чей лоб мрачней туманного Казбека, Неровен шаг; Кого власы подъяты в беспорядке; Кто, вопия, Всегда дрожит в нервическом припадке, — Знай: это я! Кого язвят со злостью вечно новой, Из рода в род; С кого
Добролюбов Н.
А Луч света в темном царстве (Гроза. Драма в пяти действиях А. Н. Островского, СПб., 1860 г.)Добролюбов Н. А Луч света в темном царстве (Гроза. Драма в пяти действиях А. Н. Островского, СПб., 1860 г.) В развитии драмы должно быть соблюдаемое строгое единство и последовательность; развязка должна естественно и необходимо вытекать из завязки; каждая сцена должна
Быкова Н. Г Драма А. Н. Островского «Гроза»
Быкова Н. Г Драма А. Н. Островского «Гроза» «ГРОЗА» – драма, написанная А. Н. Островским в 1859 г.Пьеса была создана накануне отмены крепостного права.Действие происходит в небольшом купеческом приволжском городе Калинове. Жизнь протекает там медленно, сонно, скучно.Главная
Рука шпионская Отечество спасла
Рука шпионская Отечество спасла
Фредерик Форсайт.
Икона. М.: АСТ…В июле 1999-го скоропостижно скончается российский президент Иосиф Черкасов, лидер движения «Наш дом – Россия». Премьер-министру Ивану Маркову трудно будет удержать власть в голодной стране, где набирает
4. Рок и свобода воли
4. Рок и свобода воли С евангельской этикой и церковным благочестием Рок не имел ничего общего. Молиться ему было бессмысленно, предугадывать или хоть как-то упреждать его прихоти удавалось лишь с помощью колдовства и заклинаний[399]; но от наиболее свирепых или эпохальных
Русский театр в Петербурге. Князь Даниил Дмитриевич Холмский. Драма в пяти актах, в стихах и в прозе. Сочинение Н. В. Кукольника
Русский театр в Петербурге. Князь Даниил Дмитриевич Холмский. Драма в пяти актах, в стихах и в прозе. Сочинение Н. В. Кукольника
Репертуар русской сцены необыкновенно беден.
Причина очевидна: у нас нет драматической литературы. Правда, русская литература может хвалиться
4. «Маленький человек» в мире Островского (по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница»)
4. «Маленький человек» в мире Островского (по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница») Особенный герой в мире Островского, примыкающий к типу бедного чиновника, обладающего чувством собственного достоинства, – Карандышев Юлий Капитонович. При этом самолюбие в нем
Свобода воли и провидение | Encyclopedia.com
То, что у Бога есть провидение, подразумевает, что Он обладает всеведением и всемогуществом и что Его провидение распространяется на все сущее. Возникает вопрос о свободе воли человека. Как это может быть, если каждое его действие вечно предвидится и определяется?
Дохристианская мысль. Среди греков было обычным явлением отрицание свободы.
Во Вселенной существует неотвратимый закон, лишенный разума и любви, определяющий каждое событие, связывающий людей и богов. Это судьба, необходимость или непреклонная судьба. Даже те, кто допускал существование высшего существа, провидение и свободу человека, не всегда ясно осознавали эти реальности. Таким образом, Платон придерживался иерархии богов; Аристотель был монотеистом. Оба обсуждали человеческую свободу не как особую силу воли, а скорее в политическом или социальном контексте.
Еврейская мысль утверждала существование божественного промысла и свободы человека. Второзаконие ясно заявило о возможности выбора между добром и злом. Если принять утверждение Иосифа Флавия ( Antiquities 18.1.3–5 ), то во времена Второго Храма саддукеи, чтобы защитить свободу человека, отрицали влияние Бога на его действия. Ессеи изображаются как абсолютные детерминисты. Фарисеи, казалось, занимали среднюю позицию, признавая свободу тварей в некоторых вопросах.
Христианская мысль.
С более глубоким представлением о сверхъестественном предназначении человека вопрос о человеческой свободе под таинственным влиянием предопределения к благодати и окончательной славе в христианскую эпоху стал более сложным. Гностицизм, в некоторых случаях отвергавший ответственность, и манихейство с его отрицанием свободы не давали ответа. Августин указывал на трудности, когда писал, что некоторые настолько защищают благодать Божию, что отрицают свободную волю человека; а другие так защищают свободную волю человека, что отвергают благодать Божию (9).0009 Град. и др. арб. 1.1; Patrologia Latina 44:881). Сам он утверждал, что божественные заповеди Ветхого и Нового Заветов были бы бесполезны без свободы ( там же, 2.2, Patrologia Latina 44:882; 2.4, Patrologia Latina 44:883).
Святой Фома Аквинский утверждал и божественное провидение, и свободу человека. Знание и существование Бога не такие, как у Его творений. Он знает вещи не последовательно, а одним вечным действием; в противном случае Он был бы подвержен изменению и несовершенству ( Summa theologiae 1a, 14.
4; 14.7). Он также не существует во времени ( Summa theologiae 1a, 14.13 ad 3). Таким образом, способ и ограничения созданного разума и власти не должны быть приписаны Ему. С другой стороны, человек свободен. В противном случае советы, увещевания, наставления, запреты, награды и наказания были бы бесцельными ( Summa theologiae 1a, 83.1). Чтобы согласовать эти две истины, Томас различал первичную и вторичную причинность. Чтобы быть свободным, существо должно быть не первой, а лишь вторичной причиной своих действий. Предлагается аналогия. Когда человек что-то делает, он воздействует на уже существующую вещь, однако он является реальной причиной того, что производится. Бог есть первопричина всех вещей; человек, действующий под Его влиянием, есть истинная вторичная причина своих действий ( Summa theologiae 1a, 83.1 ad 3).
Это рассуждение применимо как к естественному, так и к сверхъестественному провидению, но с разницей. Строго говоря, первое не выходит за рамки человеческого понимания; однако такое понимание является неполным.
Человеческое знание божественной сущности не собственное, а аналогичное; это несовершенно, потому что это только пропорционально. Учение о вере, хотя здесь оно и необходимо только с моральной точки зрения, увеличивает уверенность. Однако в сверхъестественном порядке свобода человека по благодати и предопределение к вечной жизни есть тайна; один сотворенный разум не может доказать это; Поэтому обращение к вере абсолютно необходимо.
Суть спора о вере заключается в реакции Церкви на различные заблуждения. Мартин Лютер утверждал, что божественное провидение и всемогущество несовместимы с человеческой свободой. Первородный грех также оставил непоправимый ущерб. Свобода воли существует только в Боге. Применительно к человеку оно должно быть ограничено вещами ниже его, такими как право использовать или не использовать его товары или имущество. В вопросах спасения или проклятия он пленник либо божественной воли, либо воли сатаны. М. Байус учил, что без благодати человек не свободен; он может только грешить.
Трентский собор подтвердил, что в грехе Адама человек утратил свою изначальную невинность; его воля, хотя и ослабленная, остается свободной; под влиянием действительной благодати он может соглашаться или не соглашаться (H. Denzinger, Enchiridion symbolorum , ed. A. Schönmetzer (32d ed. Freiburg 1963) 1521, 1554). Св. Пий V утверждал, что даже без благодати человек естественно имеет выбор между добром и злом ( Enchiridion symbolorum 1927). Ватиканский Собор I упомянул и о божественном промысле, и о свободе человека:
Все, что Он основал, Бог Своим провидением охраняет и управляет, «проходя от края до края могущественно и хорошо управляя всем» (ср. Прем. 8.1). «Ибо все обнажено и открыто пред очами Его» (Евр. 4.13), даже то, что будет в будущем свободными действиями тварей». В тридентский период среди католических теологов возникли споры о божественном влиянии и человеческой свободе. Луис де Молина, SJ, предложил свою систему scientia media. От вечности Бог знает, какую пользу каждый человек извлечет из своей свободной воли.
С Его помощью творение делает свое собственное самоопределение; Его указ, абсолютный или разрешительный, следует такому выбору (см. молинизм) Доминго Баньес, ОП, отстаивал вечную, но свободную предопределенность действий человека (см. банес и банесианство) 9.0003
В зависимости от своего представления о Боге и человеческой свободе современная философия часто дает разную картину. Когда он отрицает сверхъестественный порядок, как это делает деизм, он исключает рассмотрение тайны благодати и свободы воли. Когда он материалистичен, он отрицает истинную свободу. Многие психологи считают иллюзией убежденность человека в свободе, основанную на личном опыте.
Библиография: Августин, Проблема свободного выбора, тр. и аннот. м. понтифик ( Древние христианские писатели 22; 1955). а. d’alÈs, Providence et libre arbitre (2-е изд., Париж, 1927 г.). В. Й. bourke, Will in Western Thought (Нью-Йорк, 1964). Дж. de Finance, Existence et liberté (Lyons 1955).
[т.е. Дж. carney]
Бог все контролирует или есть свобода воли?
Согласно ортодоксальному христианскому учению, Бог всеведущ и всемогущ в равных частях. Божье всеведение не ограничивается знанием всех прошлых, настоящих и будущих событий, но гораздо шире по определению, поскольку Он охватывает знание всех вещей. Нет знания, существующего отдельно от Бога. Это означает, что Бог не только содержит все знание, но и что Бог есть все знание, он есть логика, он есть разум, и без Бога ничего нельзя познать.
Промысел Божий
Провидение, в его простейшем определении, можно определить как предвидение. Это конкретно обозначено как способность Бога видеть события будущего до того, как они произойдут, сохраняя при этом контроль над этими событиями и их результатом. По словам Спроула, «слово провидение буквально означает «увидеть заранее». Промысел Божий относится к тому, что Он видит что-то заранее относительно времени»[2]. Провидение — это не просто знание того, что произойдет в будущем, а скорее приведение будущих событий к предопределенной причине или цели для защиты Божьего творения, а именно людей. «Провидение, таким образом, есть сохранение, наблюдение и телеологическое управление всеми вещами со стороны Бога.
Провидение не более самоочевидно, чем в понимании самой вселенной. Как главный творец, Бог построил вселенную с константами, необходимыми для поддержания жизни, но в невероятно опасных условиях. Вселенная действует на этих константах, известных как аксиомы (т. е. гравитация, энергия, логика, математика и т. д.), которые действуют именно в Божьем провидении над природой, чтобы могла существовать человеческая жизнь. Как выразился Бромили, «мы знаем, что мир телеологически направлен на то, чтобы служить развитию отношений Бога с человечеством».[4] Другими словами, в прямом противоречии с натурализмом христианство утверждает, что вселенная обусловлена Богом для поддержания человеческой жизни, а не что человеческая жизнь существует только благодаря условиям во вселенной. Далее Бромили утверждает, что «Божье провидение включает в себя гораздо больше, чем наблюдение за естественным порядком и обеспечение материального сохранения людей.
Свободная воля человека
То, что люди отличаются от всех других существ, очевидно по нескольким причинам. Скорее всего, это идея морали. «Сотворенный образ Божий несет в себе великую ответственность и славу. Это включает в себя способность делать осмысленный моральный выбор»[6]. В результате свободы воли люди судят о намеренно совершенных человеческих действиях, которые считаются моральными и аморальными, но они не распространяют такое же суждение на остальную вселенную. Описывая это явление во время дебатов о морали между Джоном Ленноксом и Ричардом Докинзом, Леннокс заявил: «Если камень падает с горы вам на голову и убивает вас, нет смысла называть камень злом, он просто существует».
Намерение и ответственность являются ключевыми моментами для понимания того, что люди действуют в рамках свободного выбора. Было бы несправедливо со стороны Бога возлагать на людей ответственность за действия, которые были за пределами их познания.
Суверенитет Бога
Чтобы понять свободную волю человека в рамках Божьего провидения, необходимо более ясное понимание Божьего суверенитета. Бог суверенен, что означает, что он обладает абсолютной властью и содержит абсолютный контроль над всем в своем творении. Бог несет ответственность за все, что происходит в его владениях, поскольку он является создателем всего сущего. Хотя Бог обладает этим контролем, он, тем не менее, делегирует моральную ответственность людям и требует от них ответственности за свои моральные решения. Эта свобода использовалась израильтянами и понималась, как утверждает Вильсон: «На протяжении суверенного взаимодействия Бога со всеми аспектами жизни евреи сохраняют индивидуальную свободу действий и выбора»[9].] Эта свободная воля «действия и выбора» означала, что под суверенным контролем Бога была способность людей совершать злые поступки.
Допуская существование зла, многие ошибочно полагали, что это Бог причиняет зло. Часто цитируют Исайю, чтобы продвигать эту теорию: «Я образую свет и творю тьму; творю мир и творю зло; Я, Господь, делаю все это» (Исайя 45:7, KJV). Провозглашая суверенитет Бога над всей вселенной и ее событиями, пророк Исаия прямо заявляет, что только Бог Израилев является единым истинным Богом и несет прямую ответственность через свое божественное провидение за все, что происходит как в природе, так и в человеческом мире. история. Как утверждает Арнольд, «Взгляд Исаии на Божий суверенитет резко повлиял на его служение. Он знал, что Бог контролирует народы, и поэтому смело пророчествовал, что Бог будет иметь дело с этими народами (главы 13–23). Бог имел право управлять своим творением, и он это сделал. Исаия 40–66 особенно развивает идею о том, что Бог доказал Свою верховную власть, сначала отправив Свой народ в изгнание, а затем избавив их от него»[10]. Хотя человек способен принимать решения по своей собственной воле и в равной степени несет ответственность за последствия этих решений (т.
Исайя утверждает, что Бог, как творец, несет полную ответственность за все в природе, от света до тьмы, и за все в истории, от счастья до несчастья. Никакие другие существа или силы ни за что не отвечают. … Дело в том, что все существующее, положительное или отрицательное с нашей точки зрения, существует благодаря творческой воле Бога. Альтернатива этому взгляду состоит в том, что в мире природы или истории происходят вещи, происходящие от какого-то существа или силы, отличной от Бога, вещи, которые Он бессилен предотвратить. … Таким образом, если мы читаем «Я… творю зло» (KJV), мы заключаем, что Бог побуждает людей принимать нравственно дурные решения. То, что это неправильный перевод слова «ра» в данных обстоятельствах, показано использованием противоположного термина, которым является «_alôm», «здоровье, благополучие, мир, хорошие отношения, удача». Противоположностью им будут те коннотации, которые мы чаще всего приписываем слову «плохой».
Это точное описание свободы воли, осуществляемой под суверенитетом Бога и в рамках Его провидения, разыгрывается в самом раннем описании греха в Библии. Это мужчина и женщина выбирают не подчиняться повелению Бога не есть от дерева познания добра и зла (Бытие 3:1-7). Когда мужчину и женщину обвиняют в непослушании, их спрашивают об их свободном волеизъявлении, и они также несут ответственность за свои действия под суверенитетом Бога (8-13). Исход их мятежа предопределен и подготовлен заранее через Божие провидение, как это открывается через христологическое пророчество (14-19).). Таким образом, провидение — это не только способность видеть и управлять исходом будущих событий, но также и способность заглянуть в сердце и разум человека, чтобы знать решения, которые будут приняты. Как утверждает Спроул, «Иисус, по Своей божественной природе, обладал способностью проницательно заглядывать за маски, которые носили люди, в укрытия, где они были наиболее уязвимы. Это часть концепции божественного провидения.
Несмотря на то, что мы верим в суверенного Бога, который управляет всем и повелевает всему, что происходит, Его суверенное, провиденциальное правление не осуществляется таким образом, чтобы разрушить то, что мы называем человеческой свободой или человеческой волей. Скорее, человеческий выбор и человеческие действия являются частью общей провиденциальной схемы вещей, и Бог осуществляет Свою волю посредством свободных решений моральных агентов. Тот факт, что наши свободные решения вписываются в этот всеобъемлющий план, никоим образом не умаляет реальности этой свободы.[13]
Заключение
Божий контроль над свободной волей человека заключается не столько в принуждении силы воли, сколько в допущении ограниченной человеческой решимости.
[1] Уолтер А. Элвелл, Евангелический богословский словарь: второе издание (Гранд-Рапидс, Мичиган: Baker Academic, 2001), 965.
[2] Р.К. Спроул, Все ли контролирует Бог?: 14 (Серия важных вопросов) (Reformation Trust Publishing, 2012), Kindle Locations 121-122.
[3] Г. В. Бромили, «Провиденс», изд.
[4] Там же, 1021.
[5] Там же, 1021.
[6] Уолтер А. Элвелл, Евангелический словарь библейского богословия , Справочная библиотека Бейкера; Библиотечная система Logos (Гранд-Рапидс: Baker Book House, 1996).
[7] Ричард Докинз и Джон Леннокс . Докинз против Леннокса о морали . (Ютуб, 2011).
[8] Уильям Лейн Крейг, Трудные вопросы, реальные ответы (Good News Publishers, 2003), Kindle Locations 1236-1239.
[9] Кен Уилсон, «Провиденс», изд. Джон Д. Барри и Лазарус Венц, 9 лет0122 Библейский словарь Лексхэма (Беллингем, Вашингтон: Lexham Press, 2012).
[10] Билл Т. Арнольд и Брайан Э. Бейер, Знакомство с Ветхим Заветом: христианский обзор , второе издание. (Гранд-Рапидс, Мичиган: Бейкер Академик, 2008), 356.
[11] Джон Н. Освальт, Книга Исайи, главы 40–66 , Новый международный комментарий к Ветхому Завету (Гранд-Рапидс, Мичиган: Wm B.
С Его помощью творение делает свое собственное самоопределение; Его указ, абсолютный или разрешительный, следует такому выбору (см. молинизм) Доминго Баньес, ОП, отстаивал вечную, но свободную предопределенность действий человека (см. банес и банесианство) 9.0003
а. в. gigon, Divinae scientiae causalitas quoad res Temporales Humanamque libertatem (Fribourg 1948). р. Hourcade, «Prescience et causalité Divines», Bulletin de Littérature Ecclésiastique 39 (1938) 181–203. л. Жерфаньон, Подневольное состояние свободы? Liberté-providence-predestination (Париж, 1958 г.). м. pontifex, Freedom and Providence (Нью-Йорк, 1960). в. spicq, «Свобода согласно Новому Завету», Spiritual Life 6 (1960) 323–336. ж. г. Томпсон, «Доктрина свободного выбора в святом Бонавентуре», Францисканские исследования 18 (1958) 1–8.
Всемогущество Бога определяет его непреложную силу не только в могуществе, но и во власти. Бог всемогущ в своей способности сохранять контроль над всеми событиями как суверенно, так и рассудительно. Благодаря как всеведению, так и всемогуществу Божий суд является совершенно нравственным, совершенно проницательным и совершенно обдуманным в своих намерениях и целях. В совершенном всеведении и всемогуществе Бог управляет провиденциальной ролью над своим творением, которая допускает свободу человеческого выбора, а также предопределенное осуществление его плана. «Провидение — это милостивое исполнение Богом Своего замысла во Христе, проявляющееся в Его отношениях с человечеством».[1] Теологическое обсуждение Божьего провидения имеет две общие точки зрения: предопределение кальвинизма и свободную волю арминианства. Если Бог предопределил события мира, а также их исход, тогда свобода воли должна быть иллюзией, лишенной реальности. Однако, если у людей действительно есть свободный выбор воли, чтобы определить их исход, то в какой степени Бог может иметь провиденциальный контроль? В этой статье будет представлен взгляд на Божье провидение, который охватывает предопределение кальвинизма, а также интерпретацию свободы воли арминианства.
С помощью библейских и богословских рассуждений будут предоставлены доказательства того, как Бог позволяет агентам свободной воли решать свою судьбу в пределах Его провидения. Вывод будет защищать, что Бог полностью всеведущ и всемогущ в осуществлении своего провиденциального контроля над сотворенными людьми со свободным выбором воли.
Это божественное управление, посредством которого все возможные события сплетаются в связный узор, а все возможные события формируются для достижения установленной Богом цели»[3].
Бог — Господь истории, а также природы. Он направляет движения народов».[5] Благодаря своему провидению Бог контролирует все не только в природе, но и в человеческой истории, чтобы развивать свои отношения с людьми, одновременно организуя свой окончательный план искупления через Христа.
Однако люди не просто существуют. Люди действуют по намерению и несут ответственность за совершенные преднамеренные действия. Хотя существуют обстоятельства, определяющие намерение человека (например, самооборона), человек, тем не менее, несет ответственность и должен доказать свою невиновность. Свободная воля человека принять решение о совершении поступка, нравственного или аморального, возлагает на него прямую ответственность за свое поведение. Люди считают друг друга ответственными за свое преднамеренное поведение, потому что мы верим, что в нашей вселенной существует справедливость, и мы стремимся защищать ее. Бог создал вселенную, в которой люди имеют свободную волю совершать добро или зло и по праву несут ответственность за свои действия.
Поколению израильтян, бежавших из Египта, было запрещено входить в Землю Обетованную из-за их преднамеренного неверия, однако Бог говорит: «А что касается детей ваших, о которых вы говорили, что они станут добычей, и детей ваших, которые сегодня не знают добро или зло, они войдут туда. И им дам его, и они будут владеть им» (Второзаконие 1:39)., ЕСВ). Молодых не привлекали к ответственности, потому что они не осознавали бунта, у них не было «знания добра или зла». Способность определять свободную волю влечет за собой способность творить зло, и благодаря этому намерению люди несут ответственность и судятся. Не Божье провидение вызывает зло, а скорее то, что Его провидение позволяет злу произойти в пределах Его суверенитета. Как размышляет Крейг, «предположим, например, что в каждом мире, где Бог создал свободных существ, эти существа свободно выбрали бы делать зло. В таком случае сами создания творят зло, и Бог ничего не может сделать, чтобы помешать им сделать это, если только Он не лишит их свободной воли.
Таким образом, возможно, что каждый мир, который Бог мог бы создать, содержащий свободные создания, был бы миром греха и зла»[8].
е. за зло), именно Бог организует все происходящее для достижения его цели. Освальт объясняет:
[11]
Это значит, что Бог знает о нас все»[12]. Определяя исход человеческой свободной воли, кальвинизм утверждает, что, хотя человек способен принимать свои собственные решения, именно Бог в своем провидении знает, какими будут эти решения, и уже предопределил исход как естественной, так и человеческой истории на основе своего суверенитета. . Далее Спроул объясняет:
Как утверждает Гейслер, «Божий промысел охватывает даже свободные действия Его творений. Сюда входят и добрые дела (которые Он побуждает), и злые дела (которые Он допускает, но не производит). Бог также сдерживает и контролирует злые действия, отменяя их для нашего блага. Ничто не находится за пределами ведения и окончательного контроля Бога».[14] Таким образом, это провидение Бога, в котором Он контролирует множество решений, которые человек способен выбирать или применять свою свободную волю. Ограничение вариантов, в которых может быть сделан выбор, обеспечивает как предопределенный контроль, требуемый Божьим провидением, так и способность человека выбирать по свободной воле. Например, у людей есть свободный выбор отрицать или утверждать, что Бог существует, но у них нет выбора самим быть Богом. Хотя человек может предпочесть жить так, как будто он контролирует свою судьбу, и отрицать, что он смертен, факт остается фактом: он не бессмертен и однажды умрет. Именно этот сценарий описан в Книге Бытия о грехопадении, где человеку дана свобода воли выбирать из древа познания.
При осуществлении выбора бунтовать и поступать так, как не дай Бог, часть наказания заключалась в том, чтобы ограничить возможности свободы воли человека. Бог сделал это, изгнав человека из сада и запретив ему определенные возможности, «чтобы он не простер руку свою и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Бытие 3:22). Бог предоставил множество возможностей для проявления нашей свободной воли, и бессмертие не входит в их число. Поэтому Бог позволяет свободной воле человека существовать под контролем его суверенитета и через Свое провидение гарантирует, что его воля осуществится «на земле, как на небе» (Мф. 6:10).
Джеффри В. Бромили, The International Standard Bible Encyclopedia, Revised (Wm. B. Eerdmans, 1979–1988), 1020.