Боль единственная объективная истина: Часть 1, пустые гнёзда — ориджинал

Posted on by alexxlab

Содержание

Открытое письмо Президента РАСПМ академика РАН Н.Н. Володина о ситуации вокруг дела Элины Сушкевич и Елены Белой

Открытое письмо Президента РАСПМ академика РАН Н.Н. Володина о ситуации вокруг дела Элины Сушкевич и Елены Белой читать >>>.

Отзывы на открытое письмо:

Многоуважаемый Николай Николаевич,

Большое спасибо Вам за предание гласности объективной информации и детальный высокопрофессиональный анализ ситуации, которая реально прояснила картину происходящего в Калининграде для нас, профессионалов, занятых в области неонатологии и интенсивной терапии. Прежде всего, вынужден высказать свое мнение о процессе. Со стороны судьи, отклонившего Вашего выступление, такое отношение к столь высокому профессионалу в области неонатологии, к бесспорному лидеру в данной области медицины в России, является в высшей степени незаконным и непрофессональным актом, указывающим на явную заинтересованность судьи и поэтому мы видим явное пренебрежение объективным мнением столь высокого профессионала, каким являетесь Вы, пренебрежением к истине. Это не укладывается в головы не только у нас в России, но и далеко за пределами нашей страны, где лидерам в медицинских сферах бесспорно доверяют все. Я считаю, что данный процесс не имеет никакой юридической силы, в силу вышесказанных обстоятельств, в виду необъективности и надуманности со стороны обвинения и отношения судьи! Идет явная манипуляция мнением присяжных, так как объективных доказательств просто не существует. Искренне надеюсь, что в конце концов истина восторжествует и невиновные будут освобождены!

Миночкин Павел Иванович, д.м.н., доцент, анестезиолог-реаниматолог, педиатр, неонатолог, зав. ДРКЦ БУ «Нижневартовская окружная детская клиническая больница», общий стаж 26 лет.

Уважаемый Николай Николаевич,

спасибо Вам большое за Вашу смелость и экспертную точку зрения. Конечно, очень бы хотелось, чтобы это точка стала решающей в деле Элины Сушкевич. Мы с Элиной познакомились примерно за год до этого события, общались, в основном, по работе, в профессиональных чатах и лично. Дважды встречались на АРАН и ЕАФ. Так получилось, что мы нашли общий язык, переписывались по разным вопросам. Я относилась к ней, как к дочери. Поэтому известие об ее аресте был для меня «ударом». Буквально, за два дня до этого мы с ней обсуждали тему использования велосипедных фонариков для подсветки вен у новорожденных. Она жила работой. У нее нет семейных отношений, нет детей. И она такая не единственная. Ее воспитывала одна мама. Я думаю, что это тоже немаловажно. Выбрав ее «мишенью» своих обвинений нечистоплотные «коллеги» рассчитывали, что некому будет постоять за девочку и что ее легко можно будет сломать. Я ни минуты не сомневалась в невиновности Элины. В СМИ было много разговоров об эмоциональном выгорании, усталости и т.д Но я сама в профессии с 1994 года,в ОРИТН 2 этапа, более 20 лет санавиации. Но выгорания нет. В реанимации новорожденных не работают выгоревшие, я так думаю. Вы все верно озвучили, все проблемы и основные мотивы «коллег» для лживых заключений и обвинений.

Вопросы, которые вы подняли, очень волнуют. 1.Почему женщина поступила в роддом, если до ПЦ 7 мин доезда. Либо в Калининграде нет плана маршрутизации, либо это расхожая практика: везли уже, как антенатала и тогда тут вопрос к врачу скорой помощи – не слишком ли большую ответственность на себя берет. 2. Для меня стало новостью, что женщине вводился пропофол. Зачем??? Было ли обоснование назначения. Или они давали наркоз на ручное отделение плаценты? По словам женщины, она уснула после родов. Но тогда почему об этом не говорилось. 3. Акушерка на суде сказала, что она за четыре секунды добежала до ОРИТН. Почему врача не было на родах? Вывод напрашивается сам собой – ждали антенатала. Вы совершенно верно заметили, что не УЗИ, не КТГ – ничего не сделали, а если бы сделали, то знали бы, что родится недоношенный ребенок с ЭНМТ и вызвали бы на роды бригаду РКЦН или перевезли женщину туда. 4. Само по себе оказание помощи. То состояние ребенка, которое увидела Элина Сергеевна, действительно было терминальным. Шансы на спасение стремились к нулю. Мне не раз за этот год приходилось слышать, что врачи РД делали, что могли, что знали и умели. Что, дескать, опыта у них мало. Но мы-то знаем, что у нас порой в участковых больницах, в машинах скорой помощи умудряются согреть ребенка, когда люди понимают, что это для новорожденного самое главное условие для выживания. Не сурфактант, а именно – согревание. И специалисты прекрасно понимают, что любые препараты не действуют при таком ацидозе и гипотермии. И когда зав.ОРИТН ПЦ доктор Астахова спросила у Киссель: у вас там что труп на аппарате, — это было самое емкое и верное описание состояния ребенка. 5. Доктор Косарева, спрятав историю развития новорожденного и пустой флакон куросурфа, почему-то не спрятала записи Э.С. На каком этапе они исчезли? Может они пропала уже в ходе следствия, когда возникла эта бредовая идея про магнезию? Может они уничтожили сразу, когда решили переписать историю родов? 6. В сговоре оказался и патологоанатом, который сделал заключение о мертворожденности. Почему с него никто не спрашивает? 6. И еще эта история с записью «пятиминутки» в кабинете Е.Белой. Согласитесь, это необычное поведение для зав.отделения? Или для этого роддома – это нормальное явление. 7. Сама история с магнезией. Элина- грамотный врач и уж если бы ей пришлось проводить эвтаназию, то она бы точно не выбрала MgSo4. Думаю, Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю . 8. И эта ситуация с экспертизой Д.О. Ивановым. Мне лишь однажды довелось стать свидетелем аудита им в нашем городе. Он же умный человек! Он не мог не понимать, чем это все закончится для Э.С. А после Вашего письма, я вообще не понимаю, если не было листов назначения, на основании чего он сделал вывод о том, что ребенок умер от отравления магнием? Это дело показало отсутствие единства. Главный специалист МЗ, а значит и МЗ, против всех неонатологов страны. Впрочем, не всех. Вероятно, есть и такие, кто сильно переживает за Киссель и Косареву. Надеюсь, их меньшинство.

И простите меня за откровенность, но мне очень обидно за наше сообщество. Вы оказались единственным, кто сказал: я – такой-то и я считаю так-то. Единственным за весь этот год. Все остальные предпочитают скрываться за рядом фамилий, молчать, говоря, нас не было и мы не знаем точно, или считают ниже своего достоинства обсуждать профессиональные проблемы в соц. сетях. Но как бы нам не хотелось – эта современная площадка дискуссий. И иногда бывает очень полезно выйти в люди чтобы узнать мнение обывателя. Чего я только не наслушалась здесь за все это время. Ведь, оттого, что мы закрываем на это глаза, оно не перестанет существовать. А ведь это тоже немаловажная составляющая репутации системы здравоохранения. Спасибо Вам за очень корректное, профессиональное и смелое выступление.

Васеева Елена Владимировна, анестезиолог-реаниматолог ОРИТН ГУЗ « Городской родильный дом» г.Чита. 1990-1994 – медсестра отделения детской реанимации, 1994-2016 врач ОРИТН ГУЗ «Краевая детская клиническая больница» г Чита, в это же время совместитель на подстанции детской санавиации и РКЦН. Врач высшей квалификационной категории.

Уважаемый Николай Николаевич,

спасибо за возможность ознакомиться с материалами дела, которое уже больше года держит в напряжении медицинскую общественность и особенно специалистов, призванных ежедневно оказывать помощь новорожденным детям. Я, Бабак Ольга Алексеевна. Врач анестезиолог-реаниматолог высшей категории, к.м.н., вот уже 30 лет занимаюсь лечением новорожденных детей, в настоящее время являюсь зав. ОРИТН № 2 Перинатального центра ГБУЗ «ГКБ № 24 ДЗМ». В течении 8 лет на базе отделения функционировала выездная реанимационная бригада. Первое, что поразило, это отказ заслушать в качестве специалиста-эксперта, в ходе судебного заседания по делу врача неонатолога-реаниматолога Сушкевич Э.С., академика РАН, президента Российской Ассоциации Специалистов Перинатальной Медицины. Всю свою профессиональную жизнь я занимаюсь выхаживанием детей с ЭНМТ, с далекого 1994 года, за долго до изменения критериев живорожденности у этой категории пациентов в РФ, и как никто другой, знаю цену жизни этих детей. Даже в 2020 году срок 24 недели гестации и менее во всем мире считается «серой» зоной живорожденности. Тем более казалось странным возникновение этого судебного прецедента. Основанием для возбуждения дела по сути явился анонимный звонок… Прочитав представленные в «Открытом письме» материалы становится понятным, что этот младенец был обречен еще на этапе «ведения» беременности, не улучшили прогноза жизни транспортировка беременной женщины в сроке 23-24 недели беременности с преждевременным излитием околоплодных вод, в первом периоде родов в стационар 2-го уровня, «оказание» первичной помощи в родильном зале и первые часы жизни ребенка. Показатели рН крови и уровень гемоглобина при рождении и через 2 часа после рождения практически не совместимы с жизнью. Можно уделить много времени разбору медицинских аспектов этого дела, вопросам оформления медицинской документации (две истории болезни, представленные в материалах уголовного дела), но более важным представляется заострить внимание на вопросах медицинской этики и деонтологии. Работа реаниматологов всегда командная, да и с акушерами-гинекологами в условиях родильного дома – единая связка. Выездная бригада на территории родильного дома при отсутствии возможности транспортировки пациента в стационар третьего уровня оказывает консультативную помощь в составе реанимационно-неонатальной бригады родильного дома, а не самостоятельно проводит какие-либо действия без ведома штатных сотрудников учреждения, тем более в присутствии зав. отделения. В этой связи выглядит абсурдным заявление заведующей отделения о совершении убийства, по сути уже обреченного на гибель ребенка, в её присутствии, что по сути является соучастием. Консультант остается консультантом, а ответственность за все действия лежит на заведующем отделении или ответственном враче в его отсутствии. При отсутствии в истории болезни записей врача реаниматолога-неонатолога Регионального перинатального центра, вообще не понятно, на основании чего строится обвинение. Ужасающим во всей этой истории является тот факт, что врач, спешащий на помощь пациенту и коллегам, находящимся в сложной профессиональной ситуации, оказывается в стане врагов или, что ещё страшнее, врагом для пациента и псевдокоманды ЛПУ. Где же скажите корпоративная этика и солидарность, в которых нас так часто любят обвинять? Разделение ответственности не повод для сведения счетов и поисков виновного при имеющихся системных нарушениях. Вся эта история с анонимным звонком; пациенткой А, не сделавшей для своего не рождённого младенца ничего (отсутствие адекватного наблюдения и лечения при, видимо, имевшейся истмико-цервикальной недостаточности), кроме обвинения врачей; отсутствие всякой коллегиальности выглядит как театр абсурда, но в лице Элины Сушкевич под ударом огромное сообщество врачей реаниматологов-неонатологов, ежедневный труд которых сопряжен с высокими рисками для жизни пациентов. Это понимают все, кто работает с пациентами группы ЭНМТ, поскольку именно они составляют львиную долю летальности в ОРИТН даже третьего уровня и максимальная она у родившихся в сроке 24 недели гестации и ниже.

О.А. Бабак, г. Москва

Глубокоуважаемый Николай Николаевич!

Спасибо огромнейшее за Вашу гражданскую, врачебную, человеческую позицию! Согласна с каждым словом Вашего обращения! Мы не приходим в профессию «вредить», мы приходим лечить, помогать, спасать…. И мы знаем жуткое чувство отчаяния, когда помочь не удалось. Это бывает. И Вы знаете, о чем я. Совсем недавно отец очень-очень тяжелого малыша спросил « он выживет?». Мой честный ответ: я очень надеюсь вместе с вами, но обещать могу только одно, что мы все возможное сделаем для этого. Я знаю Элину Сушкевич лично. То что ей вменяют -полный абсурд! Я знаю, как Элина относится к профессии. Для неё ее профессия -это жизнь, я помню, как она всегда рассказывала о своих маленьких героях реанимации, я помню, как хотела сделать настоящий праздник для малышей и родителей, ночами вязала смешные новогодние шапочки для крох. А теперь она вынуждена защищаться! Защищаться от нелепого обвинения, от неграмотных и трусливых коллег. Когда мы все — неонатологи России и не только неонатологи, стояли с хэштегом #ЯЭлинаСушкевич», мы защищали не только нашу Элину, мы защищали всех нас, нашу профессию и наших новорожденных детей! Спасибо Вам, Николай Николаевич!

И.И. Мебелова, неонатолог, зам. гл. врача по неонатологии РПЦ, стаж работы 30 лет, Республика Карелия

Уважаемые коллеги!

Уважаемый Николай Николаевич! Я, Куксас Эдуард Петрович, врач-неонатолог, стаж 39 лет, главный неонатолог Костромской области, заместитель главного врача по неонатологии ОГБУЗ Костромская областная детская больница, врач-неонатолог эксперт, лауреат конкурса педиатров России 2007 года. Не могу понять, почему уважаемые эксперты из г. Санкт-Петербурга проводившие экспертизу допустили грубейшую ошибку о причине смерти ребёнка пациентки А. и до настоящего времени не признались в этом! Ошибка экспертов из г. Санкт-Петербурга очевидна и подтверждается конкретными фактами заключения Территориального органа Росздравнадзора по Калининградской области.

Пациентка А. была доставлена бригадой скорой медицинской помощи 05.11.2018 года с диагнозом «вторая беременность 23-24 недели, первые преждевременные роды» в родильный дом № 4 г. Калининграда. По этому поводу возникают главные вопросы, которые указывают на истинную причину смерти ребёнка пациентки А. 1. В Калининградской области нет порядка маршрутизации беременных женщин? 2. Врачи скорой медицинской помощи и акушеро-гинекологи не читали и не знают о существовании приказа МЗ РФ от 01.11.2012 г. № 572н? 3. Почему при наличии в области перинатального центра беременную пациентку А. со сроком беременности 23-24 недели и с отошедшими водами повезли в акушерский стационар 2 группы, а именно в родильный дом №4 г. Калининграда? 4. Почему беременную пациентку А. не повезли в перинатальный центр? 5. Возможно, это решение принял акушер-гинеколог родильного дома № 4 г. Калининграда, который наблюдал пациентку А.? Работая врачом-неонатологом в течение 39 лет, я не встречал в своей практике, что бы ребёнок с массой тела 700гр. при рождении и гестационным возрастом 23-24 недели мог выжить в условиях акушерского стацинара 2-го уровня. Не исключаю, что госпитализация пациентки А. в акушерских стационар 2 группы была организована целенаправленно. 6. Если это не так, то почему женщину оставили рожать в акушерском стационаре 2 группы, где на 100% выжить ребёнку было не возможно? 7. Почему не дали шанс ребёнку на жизнь и не перевели беременную женщину в перинатальный центр? 8. Времени на её перегоспитализацию было предостаточно. Это был шанс, которым не воспользовались. Но почему? Что мешало? 9. Кто препятствовал осуществить перевод пациентки А. в перинатальный центр? 10. Почему пациентке А. в родильном доме № 4 не было проведено полноценное обследование и лечение? 11. Почему пациентке А. в родильном доме в первом периоде родов были назначены лекарственные средства, угнетающие дыхательный центр плода? Возникает вполне логичный вопрос: «акушер-гинеколог родильного дома № 4 заботился о выживаемости будущего ребенка? 12. Почему был назначен врачом акушер-гинекологом родильного дома № 4 пропофол, применяющийся только, для прерывания беременности в первом триместре? Т.е. для аборта. Данный врач акушер-гинеколог это сделал преднамеренно или заблуждался в силу своей медицинской неграмотности? 13. Если предположить обратное, что врач акушер-гинеколог хотел спасти жизнь будущего ребёнка, то почему заранее не вызвал на себя бригаду из перинатального центра на роды, почему рождение ребёнка прошло при отсутствии врача-неонатолога? Да такое бывает, что роды проходят без присутствия врача неонатолога, но только тогда, когда заведомо знают, что женщина рожает мертвого плода! 14. Почему медицинские работники родильного дома № 4 завели 2 истории на новорождённого? Почему они это сделали? Надеялись, что ребёнок родится мёртвым и поэтому не оказывали соответствующую реанимационную помощь ребёнку пациентке А. при рождении? Не вызвали своевременно врача-неонатолога? А впоследствии, когда родился живой ребёнок, просто растерялись и наделали кучу глупостей? 15. Почему соотечественница пациентки А., врач акушер-гинеколог родильного дома № 4, наблюдала пациентку А. не в женской консультации, а в родильном доме № 4? 16. Почему соотечественница пациентки А., врач акушер-гинеколог родильного дома № 4, не оформляла медицинскую документацию? 17. Почему соотечественница пациентки А., врач акушер-гинколог родильного дома № 4, поставила акушерский пессарий и не оформила соответствующую медицинскую документацию?

Уважаемый Николай Николаевич, все поставленные мной вопросы и все мои предположения находят подтверждение в отсутствии попыток со стороны медицинского персонала родильного дома № 4 организовать качественную медицинскую помощь родившемуся ребёнку пациентки А. Когда же медицинские работники родильного дома № 4 поняли, что дело «дрянь» решили найти крайнего, путём запоздалого вызова Элины Сушкевич на помощь. Элина Сушкевич приехала на помощь без промедления. Не смотря на то, что ребенок пациентки А. находился в крайне тяжёлом состоянии с клиникой необратимой стадии шока несовместимой с жизнью (гипотермия 33,50С, рН-6,9, гемоглобин 44 г/л, гематокрит 1%, тяжелейшая тромбоцитопения, ДВС-синдром, кома, тяжелейшая артериальная гипотензия), Элина Сушкевич сделала всё, для спасения ребёнка пациентки А. Но спасти ребёнка было не возможно! Заключение экспертов из г. Санкт-Петербурга проводит в ужас! Думаю, что им за свою экспертизу сейчас стыдно, но стесняются в этом признаться. Уважаемый Николай Николаевич, я никогда не сомневался и сейчас не сомневаюсь, что Элина Сушкевич честный, порядочный человек и врач! Считаю, что эксперты из г. Санкт-Петербурга и врач-неонатолог из родильного дома № 4 г. Калининград Косарева Т.Н. ввели в заблуждение следствие и суд. Элина Сушкевич, сделала всё для спасения жизни ребенка пациентки А. Но медицинскими работниками скорой медицинской помощью и родильного дома № 4 г. Калининграда, а также самой пациенткой А. было сделано всё, чтобы не дать ребёнку жизни!

С уважением, Э.П. Куксас

Уважаемые коллеги!

Живу уже долгое время с чувством недоумения и страха за незнакомую мне лично, но уже такую близкую коллегу Элину Сергеевну Сушкевич. То, что происходит у меня внутри, какие мысли приходят в голову, мне было сложно выразить словами. Эти мысли так четко и понятно сформулировал Николай Николаевич! Спасибо Вам за такой вдумчивый анализ ситуации, полностью с Вами согласна!

Мой многолетний опыт работы неонатологом (с 1998 года), опыт заведования отделением для новорожденных и недоношенных детей, анализ фактов из открытых источников подсказывает мне, что в этом деле конечно доктор не виновата. Мы не приходим в эту специальность, чтобы намеренно вредить пациенту (слово «убивать» даже написать не могу), даже самому тяжелому и умирающему малышу мы будем помогать до последнего.

Какие лично у меня последствия от этого далекого от меня уголовного дела? Я ушла из неонатологии (после 18 лет работы). Это дело стало последней каплей для добровольной потери моей любимой специальности. На время или навсегда, не знаю. И подозреваю, что я не одна такая. Чем я могу помочь Элине Сергеевне? Своим голосом, поддержкой, своим криком! Так и хочется сказать обвиняющим: очнитесь! Чтобы прикрыть свою некомпетентность и бабьи склоки вы готовы сломать жизнь человеку, врачу который приехал вам помогать! Врач не должен сидеть в тюрьме! Реаниматолога нельзя судить за убийство! Элина Сергеевна, держитесь! Ваша боль — моя боль!

С верой в лучшее, Пронина О.С.

Добрый день! Спасибо огромное за информацию, очень ценная и многое объясняющая. После прочтения письма кроме гнева, возмущения и отвращения к коллективу роддома, где родился ребенок, осталось непонимание, как все таки в течении уже 2 долгих лет не могут или не хотят установить истинную причину, хотя по той документации , которая представлена становится очевидно в абсолютной невиновности Сушкевич Э.С . и халатность или неоказание помощи ребенку, полная безграмотность персонала родильного дома. Безумно страшно, т.к являюсь врачом анестезиологом-реаниматологом выездной неонатологической бригады областного перинатального центра. Очень надеюсь, что мнение профессионального сообщества сможет повлиять на исход дела.

С уважением, Маслова Татьяна Павловна, врач анестезиологом-реаниматологом, неонатолог, заведующая ОРИТН, врач выездной неонатологической бригады, председатель регионального отделения РОН. Стаж работы 15 лет.

Уважаемый Николай Николаевич!

Подписываюсь под каждым Вашим словом о халатном отношении врачей калининградского Родильного дома № 4 к исполнению своих профессиональных обязанностей. Отсутствие оказания помощи ребенку с экстремальной массой тела с первых минут жизни определило его судьбу. В такой ситуации пациент неизбежно погибает и вмешательство извне не нужно!

К сожалению нет никакой информации о разборе данного случая на уровне Министерства здравоохранения Калининградской области и плохо освещены в СМИ результаты проверки, проведенной Роспотребнадзором. Очевидно, что информация подается очень однобоко.

И все же, я и мои коллеги надеемся на благоприятный для Элины исход. Не хочется верить, что молодой доктор не вернется к своим пациентам!

Нестерова Лариса Анатольевна, заведующая отделением реанимации и
интенсивной терапии новорожденных Перинатального центра ГУЗ «Краевая клиническая больница», г. Чита
Специализация — Анестезиология и реаниматология, Неонатология.
Общий стаж работы анестезиологом-реаниматологом — 29 лет, в должности зав. ОРИТН — 16 лет.

Хочу высказаться по поводу информации полученной от Николая Николаевича Володина!

По поводу уголовного дела нашей коллеги
Мне представляется много нестыковок в рассматриваемом вопросе и некая предвзятость
В этой ситуации мне кажется два пути дальнейшего развития

  1. открытая публикация либо на сайте специалистов перинатальной медицины, либо на других специальных неонатальных площадках с высказываниями всех приглашенных и прочитавших по сути
  2. собрание специалистов неонатологов и реаниматологов (инициативная группа) с выработкой общей позиции для обращения в структуры власти и следственные органы (это может быть МЗ, следственный комитет, генпрокуратура) и направлением в эти инстанции соответствующих обращений

Из представленной информации, я явно понимаю, что состояние ребенка было критическим и смерть могла наступить в любое время Странным выглядит и две истории и отсутствие записей о лечении, которые проводила Сушкевич, запись о реанимации и констатации смерти

Очень странным выглядит позиция неонатолога и завотделением 4 роддома, присутствующих при «убийстве младенца» и самое главное очень мало информации о проводимом лечении как в роддоме, так и нет данных о лечении, которое проводила Сушкевич (должны быть карты вызова и собственная документация выездной бригады

Я не исключаю, что эти документы могут быть в следственном комитете, так как обвинение должно на чем то строиться

В любом случае я готов поддержать Николая Николаевича в желании разобраться и выяснить истину

С уважением
Степаненко СМ

Глубокоуважаемый Николай Николаевич!

Сегодня прочитал на сайте РАСПМ Ваше открытое письмо с всесторонним, аргуменированным анализом материалов уголовного дела! Полностью разделяю Вашу принципиально позицию!

Романенко Владислав Александрович профессор кафедры педиатрии и неонатологии ИДПО ФБГУ ВО ЮУГМУ, заслуженный врач России,дипломант Европейской научно-промышленной палаты, председатель Челябинского регионального отделения Российского общества неонатологов г.Челябинск

Проверка на полиграфе | Экспертное агентство «Объективная истина»

Проверка на полиграфе или экспертиза на детекторе лжи сегодня является одним из популярных и доступных исследований, выполняемых специалистами нашей компании.

Проверка, позволяющая определить достоверность предоставленной информации с максимальной вероятностью, порой является единственным способом разобраться в сложной ситуации, опровергнуть или подтвердить слова человека.

Что это такое?

Полиграф или детектор лжи представляет собой специальное медико-биологическое устройство, фиксирующие психофизиологическую реакцию испытуемого человека, благодаря датчикам, прикреплённым на теле при ответе на вопросы, поставленные перед ним полиграфологом который также выполняет их расшифровку. Благодаря использованию детектора и верной интерпретации ответов можно определить, говорит испытуемый правду или обманывает.

Когда необходимо исследование?

Поскольку процесс прохождения проверки на детекторе лжи регламентирован на законодательном уровне, то не каждый человек может подвергаться подобному испытанию. Однако экспертиза с применением полиграфа может назначаться как в обязательном порядке, например, при выполнении следственных действий, так и в добровольном. Например, при прохождении собеседования на вакантную должность, при разбирательстве в суде по гражданским или административным делам, при обращении в банки и страховые компании, а также при решении семейных в прочих ситуациях, когда детектор лжи – это единственная возможность установить истину.

Проверку на полиграфе, может пройти любой здоровый человек старше 18 лет (с 14 до 18 только в присутствии родителей или законных представителей), подтвердивший свои намерения соответствующим документом (согласие).

Что и зачем исследует специалист?

Проверка на полиграфе считается безопасной процедурой, нацеленной на оценку психофизиологической реакции человека на визуальные и словесные стимулы, которую дает опытный и компетентный исполнитель — эксперт – полиграфолог, способный с вероятностью до 98% установить наличие лжи в ответах испытуемого.

Особенности исследования

Поскольку тестирование на полиграфе всегда индивидуально, то заранее к нему невозможно подготовиться или узнать круг задаваемых вопросов. Однако независимо от ситуации, исследование состоит из нескольких этапов, которые предварительно должны быть разъяснены испытуемому, а содержание вопросов должно быть понятно.

Кроме того, необходимо заранее предупредить о наличии заболеваний у тестируемого человека, которые могут препятствовать выполнению проверки или могут повлиять на интерпретацию ее результатов, например, болезней нервной системы.

К противопоказаниям, препятствующим проведению тестирования в целом относят:

  • Психические заболевания или любые иные болезни в стадии обострения;
  • Алкоголизм или наркомания;
  • Преклонный возраст;
  • Возраст испытуемого младше 18 лет;
  • Хроническая усталость и острая боль.

Средняя продолжительность проверки на полиграфе составляет от полутора до трех часов и зависит как от задаваемых вопросов (их количества и сложности), так и от возраста, физического и психологического состояния тестируемого человека.

Поскольку все вопросы, задаваемые в рамках экспертизы, делятся на три категории-
нейтральные (общие), контрольные и значимые, то отдельно оценивается и каждый блок ответов.

Методы оценки

Проверка на полиграфе проводится, как правило, только компетентными и опытными полиграфологами, с применением следующих аналитических методов:

  • Общий подход подразумевает комбинирование информации полученной во время тестирования и предоставленных материалов, например, уголовного расследования;
  • Анализ числового выражения требует сопоставления физиологических реакций испытуемого человека на значимые (касающиеся конкретного события напрямую) и контрольные (косвенно затрагивающие анализируемую ситуацию) вопросы.

Применяемое оборудование

При выполнении проверки на Полиграфе, ключевое значение играет не только компетентность исполнителя и его опыт, но и применяемое оборудование.

Используя только профессиональные, проверенные и надежные устройства, мы выбрали усовершенствованную модель — «Диана-5», благодаря которой тестирования могут выполняться как в нашем офисе, так и по месту нахождения клиента.

Данная модель детектора лжи активно используется государственными учреждениями и правоохранительными органами, отличается не только надёжностью и мобильностью, но и программным обеспечением с запатентованным алгоритмом обсчета данных «ChanceCalc®», который позволяет обнаружить даже не случайные психофизиологические реакции тестируемого с наибольшим уровнем достоверности.

Использование полученных результатов

Результаты тестирования на полиграфе, оформленные в виде грамотно составленного отчета, скрепленного подписью полиграфолога и печатью экспертной организации, становится полноценным доказательством для судебных и следственных органов, весомым аргументом для финансовых и страховых организаций, для прочих ведомств и учреждений.

Примеры из судебной практики

Современная судебная практика по делам, где были использованы результаты тестирования на полиграфе, не ограничивается уголовным судопроизводством, а затрагивает гражданские и административные споры. Поэтому сфера применения детектора лжи довольно большая.

Почему выбирают нас

Поскольку проверка на полиграфе является не только сложным процессом, требующим как наличия опыта и знаний, внимания и аналитического мышления у исполнителя, применения исправного и надёжного оборудования, так и ответственным исследованием, то доверять его нужно только проверенным экспертным организациям.

Обращаясь к специалистам нашего агентства, вы получаете не только индивидуальный подход и широкий штат ответственных и квалифицированных экспертов, но и действительно лучшие условия для сотрудничества, которые мы пытаемся создать для каждого клиента, включая также:

  • Консультирование в доступном формате и информационную поддержку на всех этапах выполнения исследования;
  • Соблюдение конфиденциальности и оперативность;
  • Легитимность отчета;
  • Привлекательные цены;
  • Работу на результат.

Дорожа собственной репутацией и вниманием каждого клиента, работая в сфере выполнения экспертиз и узкоспециализированных исследований более десяти лет, мы знаем тонкости каждого выполняемого исследования и подходим со всей ответственностью к поставленным задачам.

Facebook

Twitter

Вконтакте

Google+

Проблемы познания в журналистике. Достоверность журналистской информации

 

Ссылка для цитирования: Чевозерова Г.В. Проблемы познания в журналистике. Достоверность журналистской информации // Медиаскоп. 2016. Вып. 1. Режим доступа: http://mediascope.ru/?q=node/2090

 

© Чевозерова Галина Владимировна

кандидат политических наук, доцент кафедры журналистики Гуманитарно-педагогического института Тольяттинского государственного университета (г. Тольятти, Россия), [email protected]

 

Аннотация

В развитие положений теории журналистики, связанных с массовой информацией как ее ключевой категорией, разработанных Е.П. Прохоровым, в данной статье анализируется такая фундаментальная качественная характеристика журналистского текста, как достоверность заключенной в нем информации. Решение журналистом этой проблемы рассматривается с опорой на основные положения гносеологии как науки о познавательной деятельности человека: анализируются средства и пути достижения истины, формы ее существования и представления, критерии оценки. В итоге предлагается перечень вопросов, ответы на которые в журналистском тексте помогают обеспечивать достоверность информации.

Ключевые слова: журналистика, информация, достоверность, истина, критерии истины.

 

Посвящается Е.П. Прохорову

Многое меняется во времени. Меняется и поведение аудитории СМИ. Читатель чем дальше, тем стремительнее перемещается в Интернет, где его привлекает свобода поиска информации: нет границ газетной и журнальной полосы, лимита времени радио- и телепередачи. Нет даже довлеющей традиции потребления определенного СМИ. «Читаю там, где нашел, то, что привлекает сегодня, сейчас». Новые условия потребления информации диктуют и новые требования к медиапроизводству. Сфера СМИ раздвигается и вплетается в бесконечно широкое медиапространство с его новыми медиа, где обитает уже далеко не только журналистика. И многие современные исследователи журналистики как вида деятельности заявляют о коренных трансформациях профессии с кардинальными качественными изменениями ее смыслов.

Не пытаясь в рамках данной статьи исследовать все смысловые ориентиры профессии в новых условиях, зададимся вопросом о том, насколько подвержена изменениям такая фундаментальная качественная характеристика журналистского текста, как достоверность заключенной в нем информации? Е.П. Прохоров в учебнике для первокурсников (2011: 44) в качестве базового профессионального знания утверждал положение о том, что «рассматривать текст (статьи, радиообозрения или телеинтервью) следует только в системе отношений «журналист – аудитория». И совершенно очевидно, что в современных условиях это требование не только не устарело, но и актуально как никогда. Ведь в новых медийных отношениях производитель информации вынужден тратить значительно больше усилий для привлечения читателя, чем это было в традиционных СМИ. А читателю все труднее выловить из бесконечного информационного потока то, что ему действительно нужно и важно для ориентации в жизни, а не для отвлечения от реальной жизни. Отсюда уже сама постановка вопроса о необходимости обеспечения достоверности информации в журналистском тексте с точки зрения потребителя (а только так ее и следует рассматривать) выглядит абсурдной, потому что недостоверная информация никому не нужна, ибо какая от нее может быть польза? Бесполезная информация крадет у читателя время, что превращается в непростительный грех в условиях информационной перенасыщенности современной жизни. Таким образом, требование достоверности сообщаемого в журналистском тексте остается незыблемым, несмотря ни на какие ментальные и технологические изменения. Его значение даже возрастает пропорционально росту объема информации. Отсюда еще более актуальной становится проблема познания в журналистике, от качественного решения которой в конечном итоге и зависит достоверность информации.

Рассуждения о познавательной деятельности и обеспечении достоверности полученного знания журналистом окажутся тем эффективнее, чем более они будут базироваться на основных положениях гносеологии как фундаментальной науки о познавательной деятельности человека. И в этом случае актуально говорить о формулировании гносеологических основ журналистики, в рамках которых обсуждаются возможности и способы познания окружающего мира журналистом, условия получения им и передачи аудитории истинного знания.

Результатом познания является истина, на поиски которой и нацелен весь познавательный процесс. Именно поэтому истина является ключевым понятием гносеологии. Согласно словарю философских терминов, в классической трактовке истина рассматривается как «адекватное отражение действительности <…> как отношение, существующее между миром… и воспроизводящим его высказыванием. Если предполагается, что мир воспроизводится так, как он существует сам по себе, независимо от познающего субъекта, то говорят об объективной истине»1. Отсюда вытекает очевидная необходимость постоянно соотносить полученные знания с отображаемым объектом, его элементами и их связями.

Кроме того, из этого определения видно, что, с одной стороны, истина объективна, когда она представляет собой характеристику предмета как такового, существующего в действительности, то есть вне сознания. С другой стороны, она непременно и субъективна, потому что существует в человеческом сознании как отражение объективной реальности или объективной истины. При участии журналиста в познавательном процессе мы имеем дело с сознанием, то есть с истиной субъективной. В связи с этим говорить о продукте журналистского труда как о чисто объективной истине или как об истине в последней инстанции, не представляется возможным. Равно как и не представляется возможным удовлетворяться чисто субъективным восприятием действительности автором произведения. Двойственный по сути характер истины порождает и соответствующее требование к ее демонстрации: журналистский текст должен представлять объективно-субъективную истину о предмете своего отражения. Причем, максимальное стремление к объективности отражения, в которой заинтересована воспринимающая аудитория, ставит это качество на первое место, в то время как субъективности познающего мир отводится лишь второе место.

Е.П. Прохоров (2011: 49−50) подчеркивал объективный характер журналистского творчества в части его содержания: «Семантическая адекватность предполагает соответствие текста той реальности, которую отражает журналист. Каждое произведение, отвечающее этому требованию, должно нести правдивые сведения о жизни, а вся совокупность произведений в номере или программе − давать полную и объективную картину действительности. Теоретически очевидно, что информационная политика средств массовой информации должна предполагать целеустремленную деятельность по созданию такой информационной модели действительности, которая позволяла бы массовой аудитории точно, глубоко, всесторонне ориентироваться в явлениях, процессах, тенденциях и закономерностях социальной жизни». В этом его утверждении явственно прослеживается взаимосвязь трех аспектов, в которых анализируется истина: бытийственный, праксеологический и аксиологический.

Объективная истина о предмете конкретна и не может быть абстрактной, так как она существует не в сознании, а в конкретном реальном мире, в определенном месте и времени и каких-либо еще определенных условиях. Она бытийственна. Идля журналиста конкретной истиной может быть фрагмент реальности, запечатленный на фотографии, в аудио- или видеозаписи. Эта истина наиболее объективна, поскольку в таком отражении (копировании) реальности практически не участвует сознание, если, конечно, отснято и записано все происходившее без каких-либо купюр и последующего монтажа. Фото-, аудио- и видеодокументы обладают наибольшей степенью убедительности и для аудитории СМИ.

Документ, как источник знаний об изучаемом предмете, также может быть носителем в высокой степени объективной истины, если он имеет характер бесстрастной регистрации сведений (официальные документы): регистрационная запись, торговый чек, юридический договор, документ финансовой отчетности по установленной форме, заверенная нотариусом ксерокопия и т.п. Сведения, содержащиеся в таких документах, внесены туда человеком, но, поскольку документ стандартен, сознание при его составлении выполняло практически фотографическую роль и потому не могло существенным образом повлиять на истинность фиксируемых данных. Именно поэтому эти свидетельства также являются для журналиста источником объективных знаний об изучаемом им объекте. А ссылка на официальные документы как источник полученных фактов в журналистском тексте делает сообщение достоверным в глазах читателя.

Гораздо большей степенью субъективности обладают личные документы: дневники, письма, конспекты и т.п. Объективными являются само существование такого документа и его авторство, в то время как содержание представляет собой субъективное представление о предмете, который характеризуется документом. Но и такие документы могут пролить свет на истину.

Важно также для определения степени достоверности самих документов называть их авторов и источник получения. Иногда для обеспечения безопасности источника журналист не указывает его имя в тексте. Конечно, при этом для читателя снижается степень убедительности, но аудитория может надеяться, что данный источник вполне авторитетный, а способ получения документа законный, иначе журналисту в суде не удастся доказать достоверность сообщенных сведений и он понесет наказание, а для читателя будет опубликовано опровержение недостоверных фактов.

Значительно меньшей объективностью, по сравнению с документами, обладают показания свидетелей происходившего, потому что их знания о наблюдаемом ими фрагменте действительности являются продуктом отражения реальности в их сознании, а значит, они субъективны. Степень их достоверности возрастает лишь в том случае, если множество свидетелей одинаково описывают ситуацию.

Столь же субъективным будет рассказ журналиста о том, что только он один видел своими глазами, слышал своими ушами, пробовал на зуб. Действительность, отраженная в его сознании, как и у других свидетелей событий, является истиной субъективной и требует дополнения знаниями, носящими объективный характер.

Тем более субъективными будут мысль, мнение, умозаключения журналиста, которые он делает об объекте действительности, опираясь на слухи (никем и ничем не подтвержденные факты) или мнения других людей, также ничем не обоснованные. Такое проявление крайнего субъективизма, к сожалению, нередко можно встретить в современной журналистике. При этом журналисты зачастую оправдывают себя тем, что доступ к объективным источникам информации в нашем государстве весьма затруднен, а писать надо, поэтому выдаем то, что можем. Но где гарантия, что вот такая чисто субъективная истина будет соответствовать тому предмету реальности, который она отражает? И не окажется ли она заблуждением или − хуже того − ложью? Какова тогда будет ее практическая пригодность?

А у объективной истины непременно есть праксеологический аспект, который подчеркивает ее изначальную включенность в реальность. М.М. Рубинштейн (1927: 96, 101, 103) писал, что каждая познанная истина имеет освободительный характер, потому что раскрывает новый простор для действия. Истина жизнесозидательна, а ложь – жизнеразрушительна. Как мы уже неоднократно подчеркивали, журналист, сообщающий своей аудитории истинное знание об окружающем мире, обеспечивает ей свободу выбора пути развития и способа действия. И наоборот, ложные сведения мешают человеку достичь его целей. Таким образом, на журналиста ложится ответственность за обеспечение праксеологического значения сообщаемой им информации, за избранные, в конце концов, пути эволюции.

Здесь становится очевидным аксиологический (ценностный) аспект объективной истины. Созидание всегда имеет положительную оценку, а разрушение – отрицательную. В русском варианте истина всегда отождествляется с правдой. В словаре В.И. Даля так и написано: «Правда – истина на деле, истина в образе, во благе; правосудие, справедливость»2.

А в «Словаре русского языка» содержание понятия «истина» раскрывается через целый ряд ценностных характеристик: «То, что соответствует действительности, действительное положение вещей, правда…, нравственный идеал, справедливость, добро»3.

«Знание истины обогащает человека, позволяет ему лучше ориентироваться в действительности. Поэтому ложь не просто противна истине. Тот, кто лжет, как бы обкрадывает человека, мешает ему понимать происходящее и находить верные пути, стесняет его свободу, налагает на него оковы искаженного взгляда на действительность, − утверждает А.Д. Александров (1987: 32). – Искажение и сокрытие истины всегда служило угнетению. Неуважение к истине, безразличие к ней выражает неуважение, безразличие к людям, надо совершенно презирать людей, чтобы с апломбом вещать им, не заботясь об истине».

Аксиологический аспект истины вытекает из ее бытийственной и праксеологической сущности. Знание, соответствующее реальности, помогает жить, и это хорошо. Несоответствующее – мешает, и это – плохо. Журналистам их профессиональной миссией на роду написаны пожизненные поиски истины во всех трех ее аспектах.

В гносеологии активно обсуждается проблема соотносимости истины не только с понятийным мышлением, но и с чувственным познанием. При этом истина рассматривается как соответствие конкретно-чувственных и понятийных представлений объекту. Такой точки зрения придерживаются П.В. Алексеев и А.А. Панин (1996), П.С. Заботин (1979), И.Я. Лойфман иМ.Н. Руткевич (1996), А.И. Уемов (1975) и др. А.И. Уемов (1975: 38) пишет: «Если мы не считаем ощущения единственной реальностью и полагаем, что вне нас существует материальный мир, который так или иначе отображается в ощущениях, то вопрос об истинности или ложности чувственных данных является вполне законным. Если эти чувственные данные соответствуют отображаемой ими действительности, то они истинны, если искажают ее, то ложны».

Истина возможна при любом ином способе исследования и отражения действительности, в ней главное не источник и способ получения знания, а его соответствие объекту. Значит, личностные ощущения журналиста по поводу описываемого им объекта, а также других людей вполне могут быть истинными, несмотря на их субъективность. Важно, чтобы их соответствие объекту было подтверждено еще и другими вышеописанными способами объективного документирования.

В философии познания проблема истины рассматривается не только с точки зрения средств и путей ее достижения. Особое значение имеет описание форм существования истины. П.В. Алексеев и А.В. Панин (1996: 127−135) представляют следующую классификацию форм истины:

  • В зависимости от характера (материального или идеального) отражаемого объекта выделяют предметную, когнитивную, экзистенциональную и концептуальную истины.

Если мы обладаем информацией о материальном объекте, то можно говорить о наличии предметной истины. Вот ее-то и обязан в первую очередь представить журналист своему читателю, подтвердив всеми вышеописанными способами.

Если мы имеем точное представление об идеальном объекте (например, духовном мире того или иного человека), то можно говорить о наличии двух форм истины − когнитивной и экзистенциональной. Когнитивная истина представляет собой знания, полученные путем рационально-логического изучения объекта. Например, журналист осуществляет сбор сведений о реальных поступках человека, из которых затем делает логические умозаключения о его внутреннем мире. Важно помнить, что в основе логических операций непременно должны быть реальные факты как предпосылки для рассуждений. Отсутствие таковых не позволяет постичь когнитивную истину на основе только правильных логических операций.

Экзистенциональная истина включает духовные ценности людей, их идеалы: добро, справедливость, любовь и т.д. Всякая попытка исследователя доказать экзистенциональную истину есть не что иное, как оценка описываемого духовного явления, с точки зрения степени его соответствия тем или иным ценностям и идеалам. Это всегда трудно, потому что весьма сложно охарактеризовать сущность самой ценности. Например, очень сложно определить, что есть добро. Существует множество различных концептуальных попыток определить сущность этого понятия. Какая из них истинная?

Здесь уже речь идет о концептуальной истине. Религиозная православная концепция, например, утверждает, что Бог есть истина, а истина есть добро. Значит, критерием добра выступают Бог и все его заповеди людям. С точки зрения такой науки, как этика, можно встретить иное определение понятия: «Общее всех предметов, к которым приложимо прилагательное “хороший”, как раз и составляет содержание понятия “добро”» (Мур, 1984: 66).

Мы имеем дело с двумя по-разному концептуально представленными формулировками одного и того же понятия. Не исключено, что обе они истинные. Это возможно потому, что использованы разные виды познания мира. Значит, журналисту необходимо ссылаться на те концептуальные построения, на основе которых он делает свои выводы.

2. В зависимости от видов познавательной деятельности также выделяют различные формы истины − обыденную, научную, религиозную.

Обыденное познание фиксирует с помощью простого наблюдения внешние характеристики объекта и вполне может быть истинным. Недаром его называют здравым смыслом. Здравый смысл присущ многим людям, поэтому журналист может рассчитывать на эти знания у своей аудитории и вполне обходиться без банальных бытописаний. В.А. Сидоров (2004: 96) предупреждает о серьезных последствиях для СМИ в том случае, когда здравый смысл читателей не позволяет согласиться с содержанием журналистского текста: «Когда знак в журналистском тексте не наполнен для аудитории адекватным содержанию социального факта смыслом, он интерпретируется ею произвольно. Но нельзя считать аудиторию слепой и глухой настолько, что она видит и слышит только то, что содержится в журналистских текстах. Будь это так, она стала бы легко и просто управляемой. Но этого не происходит, и прежде всего потому, что аудитория складывается из индивидов, каждый из которых обладает определенным социальным опытом, в той или иной мере включен в межличностное общение, и потому знаки, поступающие из журналистских текстов, воспринимает не “один к одному”, а в свободном осмыслении. Поскольку аудитория всегда разнородна, постольку в ней всегда зарождается не одно, а несколько толкований факта. И когда знаки из журналистских текстов, сопоставленные аудиторией с ее реальным опытом, перестают совпадать с ним, конкретное средство массовой информации утрачивает доверие тех, для кого действует».

Но если журналист хочет быть интересным и полезным своему читателю, то только обыденным познанием действительности ему не обойтись.

Научное познание выдвигает требования соблюдения системной совокупности различных методов исследования, а также строгое следование логическим законам. Можно сказать, что научное познание обладает двумя рациональными характеристиками − системностью и доказательностью. Естественно, что научная истина будет раскрывать внутреннюю и внешнюю сущность изучаемого объекта значительно полнее, чем истина обыденная.

Научным познанием различных сфер деятельности журналист, как правило, не занимается. Но его результатами пользуется постоянно. Издания привлекают к сотрудничеству в качестве авторов ученых и специалистов. Тогда научно-популярные статьи бывают особенно интересны и полезны. Иногда журналисты и сами начинают получать ученые степени в той сфере деятельности, в которой они специализируются, чтобы глубоко разбираться в сути происходящего. Но чаще всего журналистам приходится вырабатывать навыки работы с различной научной литературой и научной информацией. Их главная задача при этом заключается в том, чтобы осуществлять связь научного знания с обыденным по любой актуальной проблеме современности. Это значит, что любой обыденный факт может быть рассмотрен в свете имеющихся научных знаний о подобных фактах, явлениях, процессах. При этом сложное должно быть представлено на доступном для понимания массовой аудитории уровне с акцентом на практическую пользу таких сведений для обыденной жизни.

В задачи журналиста входит объяснение тех или иных явлений и фактов действительности, а иногда авторы выдают еще и прогноз развития каких-либо событий.

Для решения этих задач им приходится обращаться к такой форме существования истины, как гипотеза. С одной стороны, гипотеза – это такая форма существования знания, которая характеризуется неопределенностью, проблематичностью, недоказанной достоверностью.

С другой стороны, гипотеза – это метод, с помощью которого формируются некие предположения, подтверждающиеся или опровергаемые в результате ряда обязательных последовательных действий. Таким образом, грамотно сформулированная гипотеза выступает инструментом поиска истины и способствует ему.

Первым шагом при формировании гипотезы является ознакомление с теми фактами, которые журналист берется объяснить. В современной журналистике уже на этой стадии случаются грубые нарушения применения гипотезы как метода. Возможно, это происходит потому, что иногда научную истину путают с логической истиной, которая обеспечивает лишь правильность построения рассуждений (соответствие законам логики), но не может отвечать за верность самих фактов, которые обсуждаются. Журналисты нередко пытаются вести вполне логичные рассуждения, но при этом опираются на фактоиды, то есть непроверенные слухи, а не на реальные факты, которые имеют место в действительности и могут быть проверены. В этом случае полученное суждение будет логически истинным, но если слухи окажутся ложными, то и правильные рассуждения тоже будут далеки даже от обыденной истины, не говоря уже о научной. Вот почему профессионалу пера нельзя ограничиваться только логической истиной.

Нет фактов – нечего и объяснять. А если факты все-таки есть, то вторым шагом на пути их объяснения с помощью гипотезы как метода является попытка дать объяснения на основе эмпирического опыта (обыденного знания) и далее − с помощью известных законов и теорий. Часто в этом случае прибегают к комментированию с помощью экспертов и специалистов, работающих в данной области.

Если же имеющихся знаний недостаточно для объяснения наличных фактов, то журналист вправе выдвигать догадки, но не произвольно, а пользуясь при этом научными приемами: интуицией, аналогией, моделированием и т.п.

Третьим шагом при использовании метода гипотезы будет выявление наиболее вероятного из всех выдвинутых предположений. Самая правдоподобная гипотеза должна быть логически непротиворечивой. Кроме того, она не должна противоречить основным законам и принципам той сферы, в которой функционирует анализируемое явление. Например, если автор пытается объяснить причины финансового кризиса в Европе и прогнозировать его последствия, то его предположения не должны входить в противоречие с основными законами экономики. Конечно, иногда реальность противоречит некоторым известным законам, но все же не всем сразу.

Четвертый шаг – это разворачивание предположений и выведение из них дедуктивным методом таких следствий, которые могут быть проверены на практике в данный момент или в обозримом будущем.

И пятый шаг – это проверка реального наличия этих следствий или хотя бы их признаков. Наиболее достоверной будет считаться та гипотеза, которая по результатам проверки будет иметь наибольшее число подтверждающих ее фактов-следствий, то есть будет обладать большей объясняющей и предсказательной силой. В науке такие гипотезы претендуют на звание теории как еще одной формы существования истины наряду с фактами и гипотезами. В журналистской практике – это хорошо аргументированные наиболее вероятностные прогнозы.

В гуманитарном знании имеется еще такое понятие, как художественная истина, в которой отражается не только верное знание о предмете, но и эмоционально-ценностное отношение к нему. Это отношение фиксирует нравственную оценку, вытекающую из его сопоставления с идеалом. Можно сказать, что в данном случае когнитивная и экзистенциональная истины о предмете дополняют друг друга. Такую истину в литературоведении принято называть художественной правдой. Она легко понимается аудиторией, благодаря своей эмоциональной составляющей производит на нее сильное убеждающее воздействие, волнует ее. Для журналиста, имеющего дело с документальной прозой, обеспечение художественной правды столь же необходимо, как и для писателя. Именно поэтому журналистское мастерство называют художественно-публицистическим творчеством, где документально обоснованная истина сочетается с художественной правдой.

 И наконец, последняя из трех форм истины, отражающих разные способы познания мира, − религиозная истина − предполагает, что источником всех знаний о мире является Бог, и истинными будут его каноны, представленные в религиозной литературе. Право толкования этих канонов и создания самой религиозной литературы предоставлено только высшему органу управления церковью – коллективному разуму самых почитаемых людей. Рассуждения остальных людей должны сопоставляться с провозглашенными истинами. Для журналиста, работающего в религиозных изданиях, требование следовать религиозной истине и побуждать других к этому, является основной профессиональной задачей.

3. Истина, в какой бы форме она ни существовала, требует осознания степени ее полноты. В зависимости от степени полноты освоения сущности объекта различают абсолютную и относительную истину. Полное, исчерпывающее знание о предмете называется абсолютной истиной, а неполное – относительной истиной. Абсолютная истина предполагает, что она никогда не может быть опровергнута в процессе дальнейшего развития. Иными словами говоря, она вечна. Таким статусом обладает, например, Бог с религиозной точки зрения. Относительная истина утверждает, что данное знание о предмете истинно на данный момент. Можно сказать даже, что на данный момент это знание абсолютно истинно, но оно может измениться в дальнейшем. Поэтому справедливо будет сделать вывод о том, что провозглашающий свои знания как истину в последней инстанции претендует − ни много ни мало – на роль Бога. И надо признать, что в журналистских публикациях иногда демонстрируются подобные амбиции. Как правило, таким текстам свойственна язвительная ирония, едко высмеивающая тех, кто думает и действует не так, как считает правильным автор. Но если иметь в виду относительность любой истины, то смеяться, возможно, придется над самими авторами.

Поскольку абсолютная истина есть постоянное развитие истины относительной, то можно сказать, что истина есть процесс, где каждое последующее знание непременно базируется на предыдущем, подтвержденном практикой, и развивает его.

Это возможно потому, что относительная истина объективна и не включает заблуждений или лжи, иначе она перестала бы быть истиной как таковой. При всей ее возможной неполноте имеющееся знание непременно должно быть истинным, то есть соответствовать объекту изучения.

Если рассматривать истину как процесс, то журналист, отражающий в своих текстах динамическую картину мира, выступает вечным искателем истины. Искателем, а не обладателем ее. И на этом пути нередки заблуждения. Однако необходимо отличать их от дезинформации и лжи. «Ложь – преднамеренное возведение заведомо неправильных представлений в истину» (Алексеев, Панин, 1996: 135). Чаще всего люди делают это с целью скрыть неблаговидные действия, избежать возможного наказания, получить какие-либо привилегии или преимущества. Питательной почвой для лжи является страсть − к деньгам, власти, славе. Иногда причиной лжи может быть нежелание сделать больно кому-то. Из названных причин, порождающих ложь, можно вывести критерий правдивости. В качестве таковых многие исследователи проблемы называют мужество признать свои ошибки и мужество причинить искренностью страдание.

Очевидно, что если истина есть добро, то ее антипод − ложь − некая противоположность добра, т.е. зло. Сознательное распространение лжи в таком случае можно считать злым действием, то есть злодейством. Так, распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию в гл. 17, ст. 128.1 Уголовного кодекса РФ квалифицируется как клевета и наказывается штрафом или обязательными работами. По этой статье и привлекаются к ответственности журналисты, которые умышленно распространяют ложные сведения с целью опорочить кого-либо.

Если ложь всегда преднамеренна, то дезинформация может и не осознаваться, но от этого она не перестает быть неправдой. «Дезинформация – передача ложного знания как истинного, а истинного как ложного» (Алексеев, Панин, 1996: 139). Иными словами говоря, это преднамеренное (ложь) или непреднамеренное злодейство (заблуждение, на котором настаивают). Непреднамеренное заблуждение устанавливается гражданским судебным процессом, и в случае, когда распространенные сведения не соответствуют действительности и при этом порочат честь, достоинство и деловую репутацию, суд обязывает виновное СМИ дать опровержение дезинформации.

«Заблуждение – непреднамеренное несоответствие суждений или понятий объекту» (Алексеев, Панин, 1996: 139). Это ошибка. Обычно ошибки – это диалектический способ поиска истины, если, конечно, они признаются. В таком случае их называют добросовестным заблуждением и тем самым снимают с них негативную оценку. Если журналист совершил ошибку и признал ее, он добровольно публично извиняется на страницах того же СМИ, в котором опубликовал свои заблуждения. И это проявленное им мужество признать публично свои ошибки является лучшим доказательством его искренности и правдивости.

Проблема отграничения истины от заблуждения – из числа вечных проблем познания. Единственным способом этого отграничения является практика, которая выступает как критерий истины, делая всякую субъективную истину, то есть предположения, реальным, материализованным фактом. Практика, с одной стороны, выступает как объективный материальный процесс. С другой – она изначально включает знания, воплощает их в реальность, а затем порождает и новое знание, что, собственно, и является ее целью. Таким образом, практика (весь исторический процесс) выступает связующим звеном материальных и идеальных процессов, обеспечивает их превращения друг в друга, подтверждая тем самым истинность знания, способного стать реальной материей.

Там же, где практика пока не дает подтверждений истинности теории, пользуются другими критериями: логическим, аксиологическим, социально-политическим, нравственно-этическим, эстетическим. Эти критерии представляют собой ряд принципов (принцип гармонии, справедливости, активности и т.п.), соответствие которым обычно формирует истинное знание. Однако все они вместе взятые все-таки не могут заменить главный критерий истины – практику.

Практика, как постоянно продолжающийся процесс, является критерием относительной истины как постоянно развивающегося знания.

Следует также подчеркнуть, что процесс проверки истинности знания совсем не одно и то же, что доказательство истины. Проверка осуществляется практикой как конечный итог. В доказательство же входят ссылки на логическую непротиворечивость, аксиологическую ценность и практическую проверенность.

Истинное знание о предмете или явлении в журналистике называют достоверными сведениями. Обобщая вышесказанное об истине, формах ее проявления и критериях оценки, можно сформулировать ряд вопросов, ответы на которые в журналистском тексте позволят обеспечить наибольшую достоверность сообщаемых сведений.

  • Чем доказывается, что описание отображаемого в тексте события соответствует самому событию (фото-, аудио- и видеодокументы, письменные официальные и личные документы со ссылками на их автора и источник получения, свидетели, личное свидетельство)?
  • Соблюдается ли методическая последовательность при выдвижении и разворачивании гипотез, используемых для объяснения имеющихся фактов или прогнозирования?
  • В чем заключается праксеологическое значение публикуемого материала, т.е. для чего (ради каких последствий) публикуются данные сведения?
  • Имеет ли это праксеологическое значение позитивную аксиологическую оценку? Какую именно? (Что хорошего в том, что вы это опубликовали?)
  • Сопоставьте, насколько чувственные ощущения, описанные журналистом, совпадают/не совпадают (противоречат, взаимно дополняют) с системой объективных доказательств. На чем преимущественно основываются выводы: на чувственных ощущениях или объективных доказательствах?
  • С помощью каких фактов поведения героя публикации раскрывается его внутренний мир, насколько при этом логичны рассуждения автора (когнитивная истина)?
  • Что сообщается о ценностях и идеалах героя (экзистенциональная истина)?
  • Насколько поведение героя соответствует его ценностным ориентирам?
  • На что преимущественно опирается автор в тексте: обыденное знание (здравый смысл), научное или религиозное знание?
  • Что позволяет говорить о художественной правде относительно отражаемого в тексте фрагмента действительности?
  • Можно ли сказать, что истинность сведений, сообщаемых в тексте, доказана с точки зрения их логической непротиворечивости, аксиологической ценности и практической проверенности?

 Для обеспечения достоверности журналистского текста также необходимо подробно обратиться к анализу структуры и источников сознания как такового, к анализу взаимодействия сознательного и бессознательного, что может стать предметом следующих публикаций.

 


Примечания

  1. Словарь философских терминов / научн. ред. проф. В.Г. Кузнецова. М.: ИНФРА—М, 2010. XVI, С. 220−221.
  2. Даль В.И. Большой иллюстрированный толковый словарь русского языка: современное написание. М.: Астрель; АСТ; Транзиткнига, 2007. С. 242.
  3. Словарь русского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1981. Т. 1. С. 688−689.

 

Библиография

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М.: Проспект: ТЕИС, 1996.
Заботин П.С. Преодоление заблуждения в научном познании. М.: Мысль. 1979.
Мур Дж. Принципы этики. М.: Прогресс, 1984.
Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. М.: Аспект Пресс, 2011.
Рубинштейн М.М. О смысле жизни. Ч. 2. М.: Изд. авт. (М.М. Рубинштейн), 1927.
Лойфман И.Я., Руткевич М.Н. Основы гносеологии. Екатеринбург: УрГУ, 1996.
Сидоров В.А. Журналистский текст и социальная действительность: познание, отражение, преобразование // Социология журналистики. М.: Аспект Пресс, 2004. С. 90−109.
Уемов А.И. Истина и пути познания. М.: Политиздат, 1975.

 

Патриарх Кирилл: отрицая Божию правду, мы разрушаем мир

Первое светское интервью главы Русской православной церкви

Часть 1

Про ад, запоздалое раскаяние и преграду из греха

─  Может, вы, Ваше Святейшество, знаете, где в наше время правду искать, у кого сегодня монополия на истину?

─ Давайте попробуем разобраться. Для меня совершенно ясно, что жить по правде ─ одно, жить по своей правде ─ другое, вершить суд над людьми, опираясь на собственную правду, третье. Многие стремятся делать это все вместе. Но не всякая человеческая правда является истиной, она не может быть абсолютной. Значит, это лишь вопрос вкуса? С чем чай пить будем ─ с сахаром или с лимоном? Каждый выбирает то, что ему нравится, что он считает верным. Если довести мысль до логического конца, придется признать, что нет понятий добра и зла, зато есть плюрализм мнений и взглядов.

─ Вы сразу подняли планку на философский уровень, а я спрашивал о земном, о том, в чем заключена правда персонально для вас.

─ Отвечу, но сначала закончу с предыдущим вопросом. Конечно же, абсолютная правда есть. Это Божий закон. Господь даровал человеку свободу и нравственное чувство, выражающееся в совести. Но распорядиться этим можно по-разному. Важно уяснить: без Бога абсолютная правда невозможна. Нет и иного понимания справедливости. В современном мире часто бездумно произносят это слово. Обижают слабого ─ несправедливо. Воруют ─ тоже. Но где это сказано? А если моя правда исключает вашу? Я сильный, поэтому могу обидеть любого и забрать, что плохо лежит. Понимаете? Отрицая абсолютную Божью правду, мы разрушаем мир.

Жить по правде ─ одно, жить по своей правде ─ другое

В этом заключена глубочайшая даже не ошибка, а именно трагедия философского либерализма. Прошу не путать его с либерализмом экономическим или политическим ─ это надстроечные понятия, а философский либерализм фундаментален. Он делает акцент на свободе личности как абсолютной истине. Свобода каждого отдельного человека не должна вступать в противоречие с цивилизацией в целом.

А теперь о совсем приземленных вещах. Мы часто говорим об опасности превращения свободы в произвол. Это возможно, если нет сдерживающего фактора и отсутствует критерий истины. Когда же есть Божественная правда, с ней можно соотнести человеческую. Это дает право сказать: «Стоп! Так делать нельзя». Именно нравственный закон заставляет нас испытывать угрызения совести.

─ Не всех.

─ Да, совесть можно пропить или убедить себя, что другие поступают еще хуже. Есть много способов саморазрушения. Поэтому мы и говорим о религиозном образе жизни. От него зависит будущее цивилизации. Не более и не менее. Атеистическая картина мира нежизнеспособна, поскольку разрушает главное ─ абсолют, в том числе, нравственный. А вслед за этим прахом идет система права, людских взаимоотношений…

Если человек не способен отличить добро от зла, он духовно болен. Божественный закон ясен и понятен. Он был записан при Моисее, но и прежде люди старались жить по нему. Замечательно сказал апостол Павел: «Язычники естеством законное творят». Бог вложил нравственный закон в природу человека. Люди и на заре цивилизации, и в язычестве, и в прочих исторических эпохах не сомневались, что хорошо, а что плохо.

─ Это не освобождало от раскаяния.

─ Совсем другой разговор. О том, как Божий нравственный закон осуществляется на практике и как человек живет на земле.

─ Можно опоздать с покаянием?

─ Есть замечательная мысль, выраженная в VII веке преподобным отцом Исааком Сириным: ад — это и есть запоздалое раскаяние. Когда уже все, конец, нет выхода из ситуации, человек не верит, но знает, что его ждет. Вера предполагает очень сильную внутреннюю работу, чтобы принять определенный факт или явление, а знание этого не требует, оно актуализирует то, что является предметом веры, вы видите этот предмет, образно говоря, можете его пощупать. Так вот, ад и будет актуализацией внутренней катастрофы человека, который не прошел через раскаяние. Земная жизнь и дана, чтобы мы могли приносить покаяние. Вопрос времени… Если человек живет в системе самоконтроля, это его счастье. А некоторым подобное не дано. По разным причинам и обстоятельствам. У одних из-за воспитания и окружения, у других из-за неспособности сконцентрироваться на себе…

Но раскаяться никогда не поздно. Мы же помним, что разбойник, висевший по правую руку от Спасителя на Голгофе, в последний момент жизни принес покаяние, исповедуя свою веру, и был прощен, принят в Царствие Божие. Только очень важно, чтобы покаяние не превращалось в некий бездушный и формальный обряд. Иногда приходится с этим сталкиваться в церковной практике, когда священник ─ есть у некоторых такая привычка ─ называет пришедшим на исповедь грехи по перечню. Это связано еще и с тем, что многие люди не умеют каяться. Вот им и зачитывают весь список. В результате благочестивейшие люди, особенно пожилые старушки, нередко говорят: грешна… грешна… грешна… В том числе, после упоминания о таких грехах, о существовании которых прежде не подозревали и в страшном сне не могли совершить.

Человек, утративший способность раскаяния, похож на пианиста, лишившегося музыкального слуха

─ Профилактически.

─ Даже не так. Нужно покаяться, вот и каются. Ритуал. Хотя, в действительности, покаяние ─ большая и сложная внутренняя работа, самоанализ, беспристрастная самооценка наедине с собственной совестью. Когда же человек приходит на исповедь, он лишь завершает эту работу, держит ответ перед Богом. И это очень важно для сохранения связи с Господом. Грех ─ единственная преграда, способная помешать такой нашей связи. Ни рациональные сомнения, ни что-либо иное, а именно грех. Если он не раскаян, то превращается в настоящую железобетонную стену, через которую благодать не проходит. В ответ же на наше покаяние действием Божественной благодати мы исцеляемся, получаем прощение грехов.

Знаете, с чем я сравниваю раскаяние? Человек, утративший эту способность, похож на пианиста, лишившегося музыкального слуха. В принципе, можно попробовать исполнить произведение по нотам, но это будет ужасная игра. Покаяние ─ постоянная самонастройка, возможность критически оценивать поступки и не допускать ошибок. Если человек перестает раскаиваться, в нем нет и самосовершенствования, развития. Фигурально выражаясь, он теряет слух, начинает путаться в звуках, шорохах, шумах, громких словах и литаврах, которые иногда разрушительно сопровождают нашу жизнь.

В религиозной традиции покаяние связано с совершенно конкретными действиями. В христианстве ─ это таинство исповеди, которое помогает человеку развивать в себе покаянное чувство, а значит, держать руку на пульсе, контролировать свое духовное состояние.

Часть 2

О всемирном потопе, срыве карьеры и смоленских крысах

─ Вы, говорите о человеке вообще, а я пытаюсь услышать о том, который сидит напротив меня. О сомнениях Патриарха Кирилла…

─ Я сомневаюсь во многом, кроме одного ─ Божьего бытия. В этом у меня никогда сомнения не возникали. Может, только в юношеские годы. Я тогда много читал. У отца была прекрасная библиотека, он ни на что деньги не тратил, лишь на книги. К пятнадцати годам я прочел и Бердяева, и Франка, и Флоренского, воспитывался на произведениях тех мыслителей, имена которых большинству наших соотечественников открылись значительно позже, в период перестройки. Эта литература заставила меня переосмысливать и то, что было сформировано религиозным воспитанием в семье. В пятнадцать лет я ушел из родительского дома и поступил на работу в ленинградскую геологическую экспедицию. Параллельно учился в вечерней школе. Я хотел познать реальную жизнь, проверить себя. И ранее прочитанные книги, и люди, с которыми тогда встречался, помогли преодолеть тот сложный и рискованный период, случающийся, наверное, у всех подростков в переходном возрасте…

Я сомневаюсь во многом, кроме одного ─ Божьего бытия

А так я, конечно, сомневаюсь. Если потерять чувство критического восприятия действительности ─ а оно всегда связано с сомнением, можно наделать много ошибок.

Но без этого сложно двигаться вперед.

─ Вам не мешает?

─ Не мне судить.

─ Вы сегодня говорили о совести, о том, что надо жить по ней. Когда для многих главными ориентирами стали деньги и карьера, это звучит как утопия. Красивый бантик на платье, который желателен, но не обязателен…

─ Если вспомним Ветхий Завет, то Господь истреблял целые народы, не желавшие следовать заповедям… Однажды Бог даже покарал человечество всемирным потопом, поскольку процесс развития зла стал необратимым. Развиваясь, зло стремится к своему апогею, а это смерть, небытие. Недаром убийство считается одним из самых страшных грехов…

Словом, у цивилизации не было жизненных сил свернуть с порочного пути, и тогда Бог наказал людей, оставив, как известно, лишь одну благочестивую семью. При этом Господь пообещал больше никогда не карать человечество потопом. Да, Божье наказание ─ сверхъестественная коррекция нашего жизненного пути. Святые отцы говорят так: если Господь не посещает в скорби и болезни, значит, Он от вас отвернулся. Но если в ответ на молитву и веру, Бог соучаствует в вашей судьбе, то Он корректирует и ваши жизненные движения. Многие люди хорошо это чувствуют. Может, в данном случае не очень правильно, что буду говорить о себе, но в моей жизни случались такие сверхъестественные вмешательства, связанные со скорбью, переживанием и страданием.

─ Поделитесь, Ваше Святейшество.

© Михаил Джапаридзе/ТАСС

─ Позвольте всего не рассказывать, но это относится к советскому периоду. В какой-то момент у меня возникли сложности с тогдашними властями Ленинграда, пришлось очень и очень не просто. В светских категориях это можно было бы охарактеризовать как безнадежный срыв карьеры. В декабре 1984 года меня освободили от должности ректора ленинградских духовных академии и семинарии, перевели на провинциальную кафедру в Смоленск. Ладно бы, только перевели! В весьма влиятельном по тем временам учреждении под названием Совет по делам религий мне сказали: «Вам следует хорошенько запомнить, что вы ─ самый последний, самый плохой архиерей Русской православной церкви. Таким и останетесь. Ваша задача заключается в том, чтобы тихо сидеть в Смоленске и брать пример с остальных, учиться строить отношения с властью в обществе, которое не связывает будущее с религиозной верой». Примерно такое вот наставление я получил.

─ Вняли?

─ Задумался: за что же подобное испытание? Вроде бы старался делать, что мог… Почему же Господь так меня наказал? В Смоленске я столкнулся с очень тяжелыми условиями жизни, быта. Если называть вещи своими именами, поначалу жить было негде. Рассказываю иногда коллегам, особенно молодым архиереям, они этого понять не могут, верят с трудом. Один эпизод, зарисовка с натуры. Первую ночь я спал в комнате, в которую меня определил местный приходской сторож. Утром он спрашивает: «Как отдыхалось?» Отвечаю: «Нормально. Правда, кошка до самого утра по одеялу бегала, будила». Он говорит: «Владыка, у нас нет кошек. Это крысы»…

Если потерять чувство критического восприятия действительности ─ а оно всегда связано с сомнением, можно наделать много ошибок

Такой вот новый опыт для человека, который считал, что приносит церкви определенную пользу, возглавлял духовную академию, ездил по заграницам… Словом, по-человечески момент оказался весьма непростым. И я спрашивал Господа: за что? для чего? Иногда бывает так, что Бог отвечает твоими же мыслями. Я подумал: сейчас ты не узнаешь, почему и зачем это, истина откроется после. И вот спустя какое-то время мне понадобилось приехать в Москву на встречу с тогдашним управляющим Московской патриархии по делам епархии, каковым был митрополит Алексий, будущий Патриарх всея Руси. И вдруг он произносит ровно те же слова: «Мы не знаем, владыка, почему так произошло с вами. Нам всем это станет известно позже».

Если бы меня не отправили в Смоленск, вряд ли бы я познал глубинную Россию, прочувствовал реалии приходской и епархиальной жизни Русской православной церкви. Надо было пройти по этому бездорожью и грязи ─ в прямом смысле слова, прикоснуться к жизни бедных приходов, которые открылись во время Великой Отечественной войны, да так и прозябали в полуразрушенных зданиях, увидеть быт нашей деревни со всеми ее многочисленными проблемами, чтобы понять, казалось бы, очевидное: Россия ─ это не Москва и не Ленинград. Точнее, не только эти два столичных города. Бог открыл мне эту реальность и обогатил опытом, который я никогда не получил бы, если бы остался на прежней жизненной траектории.

Часть 3

О подножке от генерала Калугина, Женеве вместо Оксфорда и мальчике во главе академии

─ Утверждают, причиной вашей опалы стала публичная критика решения о вводе советских войск в Афганистан в 1979 году. Якобы это сильно не понравилось на Лубянке и Старой площади.

© Михаил Джапаридзе/ТАСС

─ Знаете, я действовал тогда с точки зрения здравого смысла. Мне была более-менее известна история государства Афганистан и то, как на протяжении веков складывались отношения между Великобританией и Россией, связанные с устремлениями обеих империй на юг и желанием Лондона любой ценой остановить наше продвижение в сторону Кабула. Я не мог избавиться от стойкого убеждения, что ввод ограниченного контингента советских войск ─ огромная историческая ошибка, которая может дорого нам обойтись. Четко сознавал: этого нельзя было делать. Не из каких-то оппозиционных намерений или диссидентских взглядов, нет. Я руководствовался собственной совестью и знаниями. Когда собрался Всемирный совет церквей, чтобы выразить отношение к действиям Советского Союза на территории соседнего государства, я был одним из авторов проекта итоговой резолюции. Сам вызвался участвовать в ее написании, поскольку понимал, что в противном случае излишней политизации не избежать.

Из трех слов «агрессия», «вторжение» и «вмешательство», которые предлагались для описания случившегося, я настоял на последнем, по-английски ─ intervention, интервенция. Мне казалось, это лучше, чем инвазия или агрессия, как предлагали другие делегаты. Но я не учел, что в восприятии наших людей слово «интервенция» звучит слишком уж резко и определенно. В Москве именно так к этому и отнеслись… После чего последовал разбор полетов. Его итог стал одной из причин к отправке меня в Смоленск.

─ Кто вам объяснял, как надо родину любить?

─ Светские власти. В то время церковь не имела свободы принимать самостоятельные кадровые решения.

─ Вроде бы руку приложил Олег Калугин, в прошлом ─ генерал КГБ, а ныне ─ гражданин США?

─ Было такое, приложил.

─ Вы с ним общались?

─ Никогда в жизни. Видел его в Женеве, где я служил в начале 70-х годов. Пару раз мы сталкивались на территории советского постпредства при ООН. Появление Калугина сопровождалось низкопоклонничеством со стороны окружающих, из чего я понял: прибыл большой начальник. В то время и представить себе не мог, какую роль этот человек сыграет в моей судьбе.

─ В Женеву вы приехали в возрасте двадцати четырех лет…

─ До этого пришлось окончить духовную семинарию, а затем и академию за четыре года вместо восьми. Настоящая гонка с препятствиями! Такое условие поставил мой духовный наставник митрополит Ленинградский Никодим. Именно по его благословению в середине 60-х я поступил в семинарию. И позже владыка, которого отношу к числу наиболее выдающихся архиереев, вел меня по жизни, помогал участием. Он сказал: «Быстрее заканчивай академию. Выучишься на отлично, посодействую твоей поездке в Оксфорд. Докторскую диссертацию будешь там писать». Я вдохновился, поскольку очень хотел учиться. Получил степень кандидата богословия, исполнял послушание личного секретаря митрополита Никодима, а через год он сказал: «В Оксфорд поедет следующее поколение, а ты давай-ка в Женеву ─ будешь представлять Московский Патриархат при Всемирном совете церквей».

─ Тоже неплохой вариант! В советское-то время…

─ Не оценивал его с позиций, что лучше для меня или хуже. Владыка Никодим был настолько авторитетным и уважаемым человеком, что я никогда не посмел бы вступать с ним в пререкания, как-то возражать. Подумал: значит, так и надо. Должен заметить, что работа в международных организациях стала моими университетами и очень помогла в будущем. Это был уникальный опыт. Те, кто знает географию французской Швейцарии, в курсе, что расстояние между Женевой и соседним городом Лозанной составляет шестьдесят километров, полчаса езды на машине по автодороге или авторуду, как говорят в тех краях. Так вот: впервые в Лозанну я выехал лишь на втором году пребывания в Женеве. Не до прогулок по окрестностям было, много задач приходилось решать на месте. Во-первых, старался овладеть английским языком, во-вторых, разобраться в специфике работы, привыкнуть к англо-саксонскому стилю ведения заседаний. Позже, когда в СССР началась перестройка, смотрел по телевизору дебаты на съездах народных депутатов и ловил себя на мысли, что тогдашние руководители советского государства не умеют модерировать ход дискуссии. Я все это наблюдал в Женеве. Даже такая техническая, казалось бы, вещь очень нужна и помогает в архиерейском служении. Поэтому не жалею, что вместо Оксфорда оказался в Женеве.

Мне предстояло руководить своими же вчерашними учителями… Непростая задача!

— Через четыре года вы вернулись в Питер и в неполные 28 лет стали ректором духовной семинарии и академии. Коллеги постарше и поматерее не смотрели на вас как на выскочку?

— Нет, такого не было, хотя, согласен, ситуация сложилась по-своему уникальная. Кажется, лишь митрополит Петр Могила в далеком прошлом возглавлял Киевскую академию в столь молодом возрасте. Но дело даже не в этом. Я ведь возвратился в альма-матер, которую сам оканчивал. Мне предстояло руководить своими же вчерашними учителями, среди которых были и профессора, учившиеся в Санкт-Петербургской духовной академии еще до 1917 года. Люди с колоссальным жизненным опытом и знаниями. И вдруг мальчик, недавний студент становится их начальником! Непростая задача!

Но я уже обладал некоторым авторитетом. Меня серьезно испытывали на этапе, когда я за четыре года прошел курс, рассчитанный на восемь лет. Преподаватели все спрашивали: «Куда ты летишь? Зачем тебе это надо?»

— А в самом деле?

— Как я уже сказал, исполнял послушание митрополита Никодима. Он обозначил мне срок, вот и я старался уложиться. А некоторые из моих учителей думали, что буду валять дурака на экзаменах, прикрываясь именем высокого покровителя.

— И спрашивали по полной?

— Не просто по полной! Однажды даже такой случай был. Педагог – не буду называть его имени, он еще жив, это очень достойный преподаватель… Так вот, он как-то доверительно сказал мне: «Знаешь, не изучай весь курс, это сложно и долго, а я знаю, как ты много работаешь. Подготовь основательно одну тему, по ней тебя и расспрошу». Я поблагодарил, пришел домой и думаю: «Мил-человек! Спасибо, конечно, за заботу, но мне ведь знания нужны, а не только отметка в зачетной книжке». И стал штудировать все вопросы, включенные в билеты. А на экзамене преподаватель полтора часа допрашивал меня с пристрастием, без пощады гонял по курсу взад и вперед. Задавал вопросы без тени улыбки, словно так и должно быть. В результате поставил высший балл. Но самое главное — информацию о степени моей готовности он, похоже, разделил с коллегами на ученом совете, поскольку на других испытаниях педагоги были уже не столь придирчивы. Поверили, что я учусь по-настоящему, а не скачу с курса на курс.

— Вернувшись в академию ректором, попомнили нарушителю конвенции эпизод на экзамене?

— Нет, конечно. Наоборот, содействовал, чтобы кафедра этого преподавателя получала максимальное количество переводов зарубежной литературы. Тогда в Советском Союзе богословских книг не писали и не издавали, с первоисточниками было совсем плохо, поэтому я организовал, по сути, подпольное переводческое бюро, и самые важные тексты, напечатанные за рубежом, мы включали в учебные программы. Кстати, потом это тоже аукнулось, когда решался вопрос о моем удалении из Ленинграда…

Часть 4

О штрафном изоляторе, Колыме вместо свадьбы и умении ждать

— Ваша семья ведь изрядно пострадала от советской власти. Начиная с деда, который сидел дважды.

© Михаил Джапаридзе/ТАСС

— Фактически трижды. В первый раз его посадили в 1922 году в ходе процесса по изъятию ценностей и борьбы с обновленчеством. Не могу точно установить, сколько его тогда продержали. Видимо, недолго, поскольку нигде не нашел документов об этой посадке. Лишь на допросах по второму делу деду вспоминали первый срок. Тогда ему дали пять лет, которые он провел на Соловках и в других лагерях. В третий раз деда арестовали в 1945 году, и он сидел до 53-го. Мы с мамой ходили его встречать на Московский вокзал в тогдашнем Ленинграде.

— Отец хлебнул меньше?

— Ограничился одной ходкой — с 34-го по канун 37-го. Если бы его не выпустили, думаю, мы бы сейчас не разговаривали здесь об этом, история семьи пошла бы совсем по иному пути…

— Дед и отец рассказывали про ГУЛАГ?

— Очень много. Но, как оказалось, далеко не все. После посещения Соловков уже в Патриаршем сане мне неожиданно открылось то, о чем дед никогда не говорил. Оказывается, он три недели провел на Секирной горе в штрафном изоляторе, откуда люди крайне редко возвращались живыми. Заключенные работали на лесоповале и связывали плоты, стоя по пояс в ледяной воде. Потом бедняги сохли в храме… Деда отправили на эту каторгу в ноябре. Можете вообразить, что там творилось! Обычно ресурс человеческого организма иссякал через неделю, максимум — через две, а дед продержался три, выжил. Затем его перевели в лагерь уже на материке. К пережитому дед относился философски, не выпячивал страдания, не выделял свою судьбу на общем фоне. Он критически оценивал события в стране, защищал веру, боролся с обновленчеством, фактически посвятил этому всю жизнь, хотя и был мирянином. Лишь вернувшись домой после третьего срока, дед принял сан. Служил священником в Башкирии, получил благословение патриарха Алексия I. Скончался дед в возрасте девяноста одного года…

Отцу моему инкриминировали попытку убить Сталина. Ни больше и ни меньше

И отец рассказывал о том, что довелось перенести, но несколько в иной тональности. Его посадили накануне свадьбы. Буквально за несколько дней. Но случившееся отца не сломало, он оставался полон сил и энергии. Об этом я прочел в дневнике жителя Смоленска, который был с отцом на этапе, ехал с ним в одном столыпинском вагоне на Колыму. Записки передал мне сын этого человека, актер местного театра. Тому мой отец запомнился удивительно светлым и радостным, словно направлялся не в лагерь, из которого мог не вернуться, а на увеселительную прогулку. Вспоминаю, что отец, действительно, говорил о своем спокойном состоянии, ибо законов он не нарушал и никакой вины за собой не чувствовал, а трудности и скорби воспринимал как страдания за веру. Это сознание добавляло сил.

— Отца ведь арестовали за то, что в конспектах слово «Бог» он писал с большой буквы?

— Его посадили, поскольку таков был замысел тогдашних ленинградских властей: воспользовавшись убийством Кирова, искоренить под сурдинку молодежный и интеллектуальный актив православия в городе. Тогда прошлись широким неводом и взяли очень многих, инкриминируя невинным жертвам совершенно идиотские обвинения. Якобы они были частью англо-турецкого замысла, направленного на разрушение советского строя с опорой на белую эмиграцию в лице митрополита Парижского Евлогия и архиепископа Кентерберийского и патриарха Константинопольского.

— Богатая фантазия!

— Самое поразительное даже не это! Я читал материалы дела и не уставал удивляться тому, до чего же слаженно работала репрессивная машина! Если бы не знал, как все обстояло в действительности, наверняка поверил бы, что это правда, и раскрыт чудовищный заговор. Выдающиеся люди Ленинграда, в том числе, бывшие профессора духовной академии писали о себе жуткие вещи, признавались в дичайших преступлениях, которые они по определению не могли совершить. Не знаю, возможно, показания выбивались под пытками или путем угроз и шантажа, но чтение этих документов произвело на меня тяжелейшее впечатление. Ведь никакому следователю не пришло бы в голову связать воедино митрополита Евлогия, архиепископа Кентерберийского и Вселенского Патриарха!

Отцу моему инкриминировали попытку убить Сталина. Ни больше и ни меньше. Его вместе с другими прихожанами взяли в подворье Киево-Печерской Лавры в Ленинграде. Отец учился в институте, в свободное время ходил в храм, по воскресеньям пел в любительском церковном хоре, где, собственно, и познакомился с моей мамой. Следствие потом четко расписало, чем занималась и за что отвечала каждая группа заговорщиков. Общине киевского подворья поручалось подготовить убийство вождя трудового народа. Дома у отца устроили обыск, никакого компромата, разумеется, не нашли, но на глаза попалась тетрадь с лекциями, где, в самом деле, слово «Бог» было написано с заглавной литеры. Этого оказалось достаточно для обвинительного приговора. И все. Три года на Колыме.

— Невеста дождалась?

— Да, следователь убеждал не заниматься глупостями и выходить замуж за нормального человека, а не за врага народа. Мама ждала, не зная, жив ли ее суженый, что с ним. Переписываться им ведь не разрешали. Только в самом конце пришла весточка от отца, мол, скоро буду. Вернулся, женился, а потом едва не поехал вольнонаемным на Колыму, поскольку успел создать там образовательную школу для рабочих и его уговаривали не бросать начатое, продолжить занятия. Сулили хорошие деньги. Отец был бедным, приглашение показалось заманчивым. К счастью, в конторе «Дальстроя», занимавшейся оформлением добровольцев, попалась умная женщина. Выслушав отца, она посоветовала держаться подальше от Колымы. Шел декабрь 1936 года…

Вот вам еще один пример Божьего вмешательства в жизнь нашей семьи.

Часть 5

О походах строем, скандалах в прессе, моральных авторитетах и нерукопожатных персонах

— Вы понимали, что можете пойти по стопам деда и отца? По этапу.

— К роли жертвы я себя специально не готовил, но и не зарекался. Жаль было бы терять годы свободы, однако прекрасно понимал, что вероятность подобного исхода велика — пятьдесят на пятьдесят. Особенно на волне хрущевского гонения на церковь, когда я, собственно, и принял решение пойти в семинарию. В ту пору массово закрывали храмы и монастыри, находили любые, как правило, шитые белыми нитками предлоги, чтобы завести уголовные дела против священнослужителей, после чего в центральных газетах появлялись разгромные статьи о «попах и их пособниках»… Борьба шла жесткая. Разумеется, я это видел и сознавал, тем не менее, шел на осознанный риск, не собираясь менять жизненный выбор в угоду обстоятельствам.

Меня неоднократно вызывали на педсоветы и доказывали, что Бога нет, а я пытался убедить учителей в обратном

— Вы ведь и в школе отказывались ходить строем?

─ Образно выражаясь… В детстве особенно тяжело одному выступать против всех. Безусловно, это требовало определенного мужества. Да, на моей стороне была семья, воспитание в христианских традициях. Вместе с тем, испытания закалили и в конечном итоге повлияли на формирование убеждений. Их приходилось отстаивать. И не только перед сверстниками, но и перед взрослыми. Меня неоднократно вызывали на педсоветы и доказывали, что Бога нет, а я пытался убедить учителей в обратном. Вот так мы и жили.

— При этом учились на пятерки, но в пионеры не вступали.

© Михаил Джапаридзе/ТАСС

— Сразу сказал, что готов повязать на шею красный галстук при единственном условии: если мне разрешат каждое воскресенье ходить в нем в храм. В школе сначала думали, что я бравирую и слово не сдержу, а они поправят статистику, по которой все ученики младших классов должны были состоять в рядах юных ленинцев. Но потом поняли, что службу в церкви я пропускать не буду и галстук тоже демонстративно не сниму. После этого мне заявили: нет, пионером ты быть не можешь. На том мы и порешили.

…Словом, умение противостоять внешнему воздействию я приобрел не вчера. Конечно, сегодня приходится сталкивать с вызовами иного масштаба. И это тоже объяснимо. Всякое действие вызывает противодействие. В последние годы наша церковь заметно активизировалась, и это вызывает сильное раздражение у людей, предпочитающих жить в мире без Бога. Среди них ведь есть и такие, кто считает, будто именно их представление о мироустройстве является единственно правильным, а все остальное — ошибка, заблуждение, мешающее человеческому развитию.

Но мы-то наблюдаем совершенно иное. Это особенно заметно по большим церковным праздникам. Радуюсь, видя, как в Пасхальную ночь стоят в храме молодые супружеские пары с малыми детьми на руках. Это новое лицо Русской православной церкви. Я много езжу по стране и часто слышу от людей, как важна вера в их повседневной жизни. Но, повторяю, есть и те, кому не нравятся наши усилия, направленные на укрепление церковной жизни и религиозности. Да, церковь подвергается мощным атакам, но если их не будет, значит, мы что-то не так делаем, недорабатываем. Как учил меня владыка Никодим, мой духовный наставник: если о тебе все говорят хорошо, будь уверен, что-то ты сделал плохо…

Из этого не следует, будто надо своими руками сооружать Голгофу и героически восходить на нее. Это означает иное: став священником, вы обрекаете себя на конфронтацию с определенной частью общества. Только важно в этом противостоянии не ожесточиться. Диалог с оппонентами не должен разрушать собственной религиозной идентичности. Плохо, когда священнослужитель в споре начинает использовать слова и термины, не являющиеся, что называется, аутентичными для христианина. А если ведете разговор с уважением к людям — пусть даже перед вами закоренелые грешники или те, кто лично вас не любит, если избегаете оскорблений и перехода на личности, если пытаетесь так сформулировать жизненную позицию, чтобы никто не смог от нее отмахнуться, не выслушав аргументов в защиту, то и результат будет другим. Церковь обязана сегодня участвовать в общественной дискуссии, она призвана объединять людей.

Если о тебе все говорят хорошо, будь уверен, что-то ты сделал плохо

Нас иногда ругают за то, что мы, по мнению критиков, недостаточно принципиальны, когда говорим об украинском конфликте или о нашей внутренней ситуации. Говорят: «Как можно отмалчиваться, занимать компромиссную позицию? Вы должны взять в руки знамя борьбы…» А дальше — перечень тех, с кем мы обязаны немедленно сразиться. Враги определяются в зависимости от предпочтений предлагающих нам такую роль.

Мы же отвечаем оппонентам, что главная задача Церкви в общественном пространстве заключается в том, чтобы сохранять человеческое общежитие. Государство, как замечательно сказал Владимир Соловьев, не может создать рая из земной жизни, ключевая цель ─ не допустить ее превращения в ад. А вот церковь может и должна работать над созиданием Божьего царства — в сердцах людей. Другое дело, что нельзя использовать негодные средства даже во имя благой цели. Это грех.

На эту тему

— Фонд «Общественное мнение» осенью прошлого года провел опрос на тему моральных авторитетов в нашем обществе и выяснил, что большинство ответивших россиян образцом морали считают Владимира Путина. Президент набрал 36% голосов. Министра иностранных дел Сергея Лаврова назвали 6% опрошенных, Сергея Шойгу — 5%. Потом идут Владимир Жириновский, Дмитрий Медведев, Никита Михалков. У вас, Ваше Святейшество, 1%. Столько же у Владимира Чурова, Евгения Примакова, Рамзана Кадырова, Владимира Познера…

— В идеале моральный авторитет должен основываться на святости. Судить об этом можно только на основании личного общения с человеком. Все остальное — от лукавого.

Возьмите старцев. Те, кто имел возможность близко познакомиться с ними, утверждают: это люди особенные, по-своему уникальные, наделенные святостью. К сожалению, известно об этом далеко не всем, ведь круг посвященных ограничен, пиаром и саморекламой старцы не занимаются. А со стороны может создаться обманчивое впечатление, будто у церкви дефицит моральных авторитетов. Это не так.

— А кто лично для вас, Ваше Святейшество, пример высокой морали?

— Может, прозвучит не слишком скромно, но в первую очередь назвал бы своих родителей. Они оказали огромное влияние на мою жизнь. Тем, чего мне удалось добиться, обязан им. Достаточно сказать, что в нашей семье не было ни одного конфликта между отцом и матерью.

— Может, вы не знали?

— Мы жили впятером в девятнадцатиметровой комнате в ленинградской коммуналке. Родители, младшая сестра с братом. Тут уж, извините, не спрячешься, не скроешься. Все видно, как на рентгене… Нет, вот сейчас припоминаю: однажды случилась размолвка по бытовому поводу. Часа три-четыре отец сердился на маму, а потом все прекратилось, в доме опять воцарился мир.

Мама всегда была абсолютным моральным авторитетом. В том смысле, что она отличалась просто-таки невероятной честностью. И порой корректировала папино поведение. Говорила: «Мишенька, оставь свою дипломатию». Отцу приходилось учитывать обстоятельства жизни и строить отношения с окружающими, исходя из этого. А мама хоть и не устраивала публичных демаршей, но оставляла за собой право решать, пожимать ей человеку руку либо нет, принять его в доме или не пускать на порог. Вот это было очень важно. Мама олицетворяла нашу семейную совесть.

— А вы в кого из родителей пошли?

— Трудно сказать… Не могу даже сравнивать. Думаю, они были настолько лучше меня, что любая параллель будет выглядеть комплиментом в мой адрес.

— Но для вас нерукопожатные персоны существуют?

— Безусловно. Однако в силу положения не могу и не буду это демонстрировать. Помимо личных симпатий или антипатий есть еще пастырское отношение к людям. И нерукопожатность того или иного человека может серьезно повредить ему. Я не должен мешать, моя задача помогать.

— Поэтому сначала пожмете чужую руку, а потом пойдете и тщательно вымоете свою?

— Постараюсь все сделать, чтобы в следующий раз пожать эту же руку чистосердечно. Лишь бы появился шанс. Поза неприятия — чрезмерный жест со стороны Патриарха. Даже, повторяю, если речь идет о людях, которые заслуживают, чтобы их обходили стороной.

Поза неприятия — чрезмерный жест со стороны Патриарха

— А гневаться вам приходится?

— Эти эмоции мне знакомы, скрывать не стану.

— Страшны в порыве?

— У апостола Павла есть слова: «Да не зайдет солнце во гневе вашем». Иначе говоря, нельзя сердиться дольше одного дня. Видимо, апостол тоже был горячим человеком… Вот и я не могу затаивать. Если ситуация допекла, должен высказать то, что накипело, после чего успокаиваюсь. Это не воспитание или волевые усилия, нет. Природа у меня такая.

— Что сейчас вас более всего гложет?

— Уже который месяц скорбь вызывает ситуация на Украине, гибель людей. Это не дает спокойно спать — в прямом и переносном смысле.

— Да и зона влияния РПЦ в соседней державе уменьшается на глазах.

— Не могу согласиться. Безусловно, на Украине происходит насильственный захват храмов Русской православной церкви, против нас ведется борьба негодными методами, но даже это убеждает людей, что их позиция правильна. Так было и в советское время, когда храмы закрывали, а вера укреплялась. Подобными способами ничего нельзя сделать. Это колоссальная ошибка тех, кто объявил войну Церкви на Украине. Сейчас к делам религиозным активно примешивается политика. Раскольники спешат воспользоваться моментом и совершить передел. Но чем больше насилие, тем сильнее сопротивление. Исходя из перспектив примирения, мы призываем стороны противостояния на Украине к благоразумию. Семена неприятия прорастут в будущем отравленными плодами. Церковь делает все возможное, чтобы конфликт не приводил к новым жертвам. Мы не преувеличиваем свои силы, но и не преуменьшаем их.

— Каким вам видится развитие ситуации?

— Церковь наша на Украине сохранится, в этом нет ни малейших сомнений. Иного способа преодолеть возникший раскол не существует, кроме как встать на путь канонического объединения. Без этого нельзя говорить и о единстве нации. Да, положение сегодня трудное, оно наверняка продлится еще какое-то время, но в итоге все разрешится миром. Подобные прецеденты не раз возникали в истории. Важно неустанно работать, что мы все и делаем. Церковь — инструмент мира. И справедливости.

Часть 6

О прихожанах и «захожанах», Папе Франциске, Charlie Hebdo и «Левиафане»

─ В книге “Жизнь и миросозерцание” вы вспоминаете, что в молодости задавались вопросом, не будет ли 70-летний старик, в которого однажды превратится решивший принять монашество юноша, плевать в собственное изображение в зеркале. Вам недавно исполнилось шестьдесят восемь…

— Смысл вопроса заключался в том, что выбор, который я делаю молодым человеком, —  это выбор за себя и 50-летнего, и 70-летнего… Тогда, в юности, мне предстояло принять решение, которое однозначно определило бы всю мою дальнейшую жизнь… Думаю, ни один честный и здравомыслящий человек на склоне лет не станет утверждать, даже в разговоре с самим собой, что прожил безошибочную и безгрешную жизнь. И я не стану. Но о своем юношеском выборе служения Богу и Церкви я не жалел никогда.

─ Власть над другими ─ испытание для вас, наказание либо что-то иное?

– Власть можно понимать и как испытание, и как наказание, и как подарок… Только все эти трактовки далеки от Церкви. Не владение, а служение: вот чем прежде всего отличается любая власть в Церкви. Именно это заповедал Христос своим ученикам. Помните, когда Он умыл им ноги и объяснил, зачем делает это? Кто хочет быть первым, да будет всем слугой!

Ни один честный и здравомыслящий человек на склоне лет не станет утверждать, даже в разговоре с самим собой, что прожил безошибочную и безгрешную жизнь. И я не стану

Я воспринимаю служение Патриарха как ту жертву, которую можно и должно ежедневно приносить Богу и людям. Часто говорю молодым монахам, что принимать священство ради перспективы карьерного роста – безумие и духовное самоубийство. Рост в церковной иерархии, если можно так выразиться, повышение жертвенности, самоотдачи, а вовсе не обладания привилегиями начальствующих. Но, надо понимать, эта жертва – не вынужденная, а произвольная, свободная, я даже скажу – радостная и благодарная. Почему в православной Церкви высшее управление поручается только епископам, имеющим монашеский постриг, а не семейным людям? Невозможно разрываться между двумя семьями – малой и большой, то есть Церковью. Это такое служение, которое требует тебя целиком, без отвлечения на личные интересы, развлечения, хобби и прочее, что вполне допустимо в обычной жизни.

И, кстати, не стоит противопоставлять ответственность перед Богом и перед людьми. Ответственный перед Богом человек не может вести себя безответственно по отношению к людям. Конечно, нет ничего выше и ответственней предстояния перед Творцом, но когда есть вера, когда есть живое ощущение близости Бога, ответственность переносится совершенно иначе, нежели в системе координат секуляризованного мира. Жизнь Церкви пропитана действием Божественной благодати, без нее Церковь существовать не может. Во время каждого рукоположения в священный сан архиерей произносит очень глубокие слова молитвы: «Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющая…». Без этого постоянного попечения о нас свыше, без постоянной коррекции наших неизбежных ошибок и недочетов, Церковь не выстояла бы в никогда не прекращавшейся борьбе с ней со стороны и людей, и злых сил.

И еще. Церковь – живой организм, а не какой-то огромный завод, в котором стоит лишь поменять технологические процессы, и на выходе сразу появятся другие продукты. Поэтому главная задача – не навредить.

─ 80% россиян называют себя православными. Вас не смущает, что среди них не столько прихожане, сколько «захожане»?

– Для одних россиян православие есть собственно религиозная категория, а для кого-то  — в большей степени культурная. Хотя это весьма условно. Но главный вопрос, как мне кажется, состоит не в том, кого сегодня больше, а в том, какова динамика. Ведь любой человек меняется. И здесь ответ — и это подтвердит любой опрос и любой честный социолог — таков: число первых (прихожан, в использованной вами терминологии) неуклонно растет. Причем растет в значительной мере за счет молодых и образованных людей.

В этом нет ничего удивительного. Хорошо, что значительная часть наших сограждан отождествляет себя с Православием. Все это — наша паства. Пусть с разной мерой воцерковления, без регулярного посещения богослужений, без строгого следования церковным канонам. Но при этом они вовсе не безнадежные. Боль моего сердца прежде всего именно об этих людях. Думаю, как помочь им стать ближе к Богу, врасти в православную традицию, укрепиться в вере, увидеть красоту богослужения, проникнуться глубиной смыслов Священного Писания…

Мы видим, насколько изменились настроения в обществе за последние десятилетия. Это объективная картина, она не может не радовать. Сегодня всем ясно, что Православие в нашей стране невозможно игнорировать, и это тоже большая победа, причем она была бы невозможна без участия каждого верного члена Церкви, без его добрых дел, каждого — на своем месте.

Кроме того, социология – не достаточно точный инструмент для оценки принадлежности человека к вере и Церкви. Некоторые исповедуют Христа на смертном одре и не успевают поделиться с этим социологами. Мы же радуемся о каждом, приходящем в храм, как заповедал Христос.

─ РПЦ упрекают в ортодоксальности, сравнивая с католицизмом, который выглядит менее консервативно…

© Михаил Джапаридзе/ТАСС

– Это прекрасно, что Русскую Церковь «обвиняют» в том, что она по сей день остается верной своим фундаментальным положениям. Есть совершенно четкое пространство, в котором мы не изменяемся, и оно обозначено церковными канонами и вероучительными утверждениями. Это пространство Священного Предания. На этом основании стоит Церковь. Но когда мы задаемся вопросом, а как лучше применить тот или иной канон в современных условиях, каким образом правильнее донести до сознания современного молодого человека вероучительный догмат – здесь, конечно же, требуется вдумчивый и творческий подход людей живых и неравнодушных. И в этом плане Церковь меняется постоянно.

А сравнивать православных с католиками – дело неблагодарное и, в целом, бессмысленное. Разные народы, разные многовековые традиции… Здесь очень тонкий историософский вопрос, почему произошло разделение, где пролегала реальная, а не декларируемая граница между западной и восточной частями Римской Империи… Каждому надо заниматься своим делом и не бегать по чужим дворам.

─ Папа Франциск демонстративно отказался от апартаментов в Апостольском дворце, на встречу с президентом Италии приехал на машине эконом-класса, перстень рыбака ему отлили из серебра, а не из золота… Как вам подобный стиль поведения?

─ Не думаю, что мне стоит комментировать манеру поведения главы Католической Церкви. Уверен, и он в отношении меня делать этого не стал бы. С большим уважением отношусь к Папе Франциску и к тому, что он сохраняет связь со сформировавшей его монашеской традицией.

─ Спрошу иначе. Вправе ли священнослужители выделяться достатком на фоне рядовых граждан?

– Священнослужитель должен соответствовать среднему уровню своих прихожан, и это нормально. Не надо забывать, что большинство духовенства – семейные люди, как правило, многодетные. Имеем ли мы моральное право вынуждать их к нищете? Даже из самых благих намерений? Очевидно, что нет.

Нормальным для жизни является отсутствие нужды, и об этом, в том числе, мы ежедневно молимся на богослужении. Семья священника должна быть обеспечена необходимым, чтобы пастырь основное внимание мог уделять прихожанам и вопросам духовного развития, а не целиком погрузиться в заботы о хлебе насущном. Ради этого и передают верующие часть своих материальных благ пастырю, тем самым как бы перенося на самих себя вопросы его житейского благоустройства. В этом нет ничего плохого.

Наше главное утешение: гнать тоже будут, но и слушать станут

Другое дело, если священник увлекается и вместо духовного развития предпочитает предаваться мирским занятиям и развлечениям… Но едва ли за таким священником захочет пойти паства и помогать ему. Недаром говорят, что священники живут в стеклянных домах.

─ Среди ветхозаветных заповедей не нашлось места той, которая запрещала бы лгать. Значит, ложь ─ меньшее прегрешение, чем воровство, убийство или прелюбодеяние?

– Почему? А заповедь «не лжесвидетельствуй» разве не запрещает ложь? В библейской Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова, есть такие точные слова: «Лучше вор, нежели постоянно говорящий ложь; но оба они наследуют погибель» (Сир. 20:25). Спаситель прямо называет диавола «отцом лжи» (Ин.8:44), а апостол Павел в послании к Ефесянам призывает всех христиан «отвергнув ложь, говорить истину» ближнему своему (Еф. 4:25).

─ 2015 год начался с расстрела сотрудников журнала Charlie Hebdo в Париже. Ответом на теракт стала трехмиллионная манифестация французов в защиту свободы слова. Рамзан Кадыров, в свою очередь, вывел на улицы Грозного под миллион мусульман, протестующих против карикатур на пророка. Вы лично к какой из колонн предпочли бы примкнуть?

– Я в принципе против такого искусственного и надуманного разделения общества по отношению к произошедшей трагедии. Мы совершенно однозначно осуждаем терроризм и убийство людей за их убеждения. Мы скорбим о тех, кто пострадал от рук террористов. Но в то же время полагаем неприемлемым как псевдорелигиозный, так и секулярный радикализм, считаем, что темы межрелигиозных и межнациональных отношений в контексте прав человека заслуживают самого пристального внимания и требуют чрезвычайной деликатности. Издевательства над религией и оскорбление религиозных чувств также немыслимы, как и оскорбление по национальности. Сегодня Европа захлебывается от пены, которую сама же взбила попыткой совместить мультикультурализм и либеральные ценности. Слава Богу, в России есть здравый смысл на законодательном уровне не допускать самой возможности таких ситуаций, как публикация в СМИ кощунственных религиозных карикатур. О какой бы религии ни шла речь.

─ А как быть, скажем, с кино? Новый фильм Андрея Звягинцева «Левиафан» вызвал горячие споры. Картина получила «Золотой Глобус», претендовала на «Оскар», между тем, здесь, на родине, православные активисты призывали лишить фильм прокатной лицензии, называли его русофобским политическим заказом. По мнению других, «Левиафан» является не антицерковным или антиправославным, а антиклерикальным фильмом. Считаете ли вы борьбу с клерикализмом богоугодным делом, вправе ли церковь претендовать на роль четвертой власти?

На эту тему

– Не могу говорить о фильме, которого сам не видел, поэтому у меня нет собственного впечатления и переживания от просмотренного. Скажу лишь, что, на мой взгляд, любой художник, претендующий на право свободы творчества, должен быть готов к тому, что встретится и со свободой критики в свой адрес. Если мы защищаем важность свободной дискуссии, надо понимать: в ходе ее могут звучать не только велеречивые комплименты, но и нелицеприятные мнения. Что же касается «борьбы с клерикализмом» – давайте называть вещи своими именами. Прежде чем бороться, надо быть уверенным, что враг существует в реальности, а не только в твоем сознании. О какой «клерикализации» общества может идти речь, когда по сей день обычного священника не пустят даже на порог большинства учебных заведений? То, что духовенство перестало быть в обществе маргинальным сословием, конечно, многим не нравится. Но «клерикализм» – это совершенно иное.

В целом же нет ничего удивительного в том, что последователи Христа раздражают кого-то, вызывают неприязнь. Это было всегда. Спаситель на прощальной вечери неспроста сказал ученикам: «раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше» (Ин.15:20). И в этом – наше главное утешение: гнать тоже будут, но и слушать станут…

Истина субъективна или объективна? Вот что говорит наука

Согласно Стэнфордской энциклопедии философии, научная истина объективна, подтверждена доказательствами и является — или, по крайней мере, в идеале — должна быть — общепризнанной. Субъективная правда, с другой стороны, зависит от мнения и точки зрения — вот здесь все становится непросто, особенно для брендов, которые пытаются контролировать факты, связанные с их компанией в Интернете.

Допустим, вы поворачиваете колено во время похода.В центре неотложной помощи вам покажут шкалу боли и попросят оценить вашу боль от 1 до 10, от терпимой до невыносимой.

То, как вы оцениваете свою боль, будет полностью определяться вашей системой взглядов, основанной на предыдущем опыте. Если вы никогда даже не растягивали лодыжку, вы можете охарактеризовать свою боль в колене как 10 баллов. занимает где-то ниже по шкале. Оба ответа могут быть правдой — все зависит от вашей точки зрения.Боль — это личное. Страдание субъективно.

Итак, как мы определяем, когда правда объективна, а когда нет? А что говорит наука?

Вы можете верить в то, что видите, но другие могут видеть это по-другому — и вы оба можете быть правы.

Допустим, ваша коллега приходит на встречу, и вы делаете комплимент ее оранжевой куртке. «Апельсин?» она спрашивает: «Эта куртка красная!»

Никто из вас не ошибается насчет цвета куртки.Удивительно, но цвет субъективен, по крайней мере, это то, что утверждает большинство исследователей. Два ученых, один из Массачусетского технологического института, другой из Университета Иллинойса в Чикаго, исследовали реализм цвета и пришли к выводу, что физические объекты действительно окрашены. Однако они отмечают, что их мнение придерживается меньшинство ученых. Большинство экспертов придерживаются другой точки зрения: « ничего, не окрашено — по крайней мере, не физические объекты в среде воспринимающего» (например, помидоры или куртка коллеги).По сути, то, что для вас явно оранжевое, может быть красным для другого и персиковым для другого. Все дело в том, что говорят вам ваши глаза, и в вашей субъективной интерпретации того, что видят эти глаза.

Однако «официальный» цвет куртки — это то, что мы можем рассматривать как объективный факт, даже если цвет выглядит как , это субъективно. И объективный факт, какого цвета куртка, будет представлять большой интерес для бренда, который ее производит, поскольку они хотят, чтобы люди могли точно ее искать.Они также хотели бы знать различные цвета (и слова, используемые для описания оттенков цветов), которые потребители используют при поиске этой куртки. Если вы не владеете этим фактом в Интернете, это вполне может привести к потере продаж. А для объективного факта — официального цвета куртки в соответствии с определением бренда — который имеет так много субъективных вариаций, для бренда очень важно уметь прислушиваться и анализировать поисковые запросы, ищущие эту куртку.

«Лучшее» субъективно

Споры в философии науки часто связаны с объективностью научных рассуждений.Индивидуальные и социальные рассуждения, не так много. Любое количество ресторанов и кафе заявляют, что подают «лучший кофе в мире», но мы все можем согласиться с тем, что это суждение о хорошем кофе полностью субъективно. Питс? Starbucks? Joe’s Bar & Grill, районный ресторан прямо за углом? Все зависит от личных предпочтений.

Исторически сложилось так, что компании и бренды продавали вам своих правдивых . «Купите наш продукт, и вы будете счастливы». Правда потребителя может быть — и, скорее всего, — другой.Но сегодня это понятие оказывает глубокое влияние на онлайн-поиск, поведение, которое изменилось с годами, поскольку потребители стали зависеть от возможностей обработки естественного языка (NLP) Alexa, Siri и других форм ИИ. Эти возможности позволяют потребителям задавать вопросы точно так же, как они задают вопросы другу, сидящему по другую сторону дивана (… или в наши дни, через забор или экран FaceTime), и получать соответствующий ответ.

Потребители задают всевозможные субъективные вопросы, но существует типов поисковых запросов, связанных с брендом, которые зависят от объективной, основанной на фактах информации.При поиске по запросу «лучшая чашка кофе в городе» будет получен субъективный ответ, основанный на отзывах и рейтингах других людей. Сравните это с поиском по запросу «кофейня открыта сейчас». В этом случае будет определенное количество кофеен, которые объективно открыты в то время, когда потребитель ищет — и это ответы, которые бренды должны владеть. Компания не может контролировать, считают ли потребители их «лучшими», но они могут контролировать, смогут ли поисковики найти их местоположение, часы работы, предложения и другую информацию, основанную на фактах.

Данные абсолютные… или нет?

Итак, как компании адаптируют свое SEO к бесчисленным субъективным «истинам» о своем продукте, бренде или репутации? Скорее всего, они полагаются на данные.

Писатель по коммуникационным технологиям Калев Литару рассмотрел концепцию субъективной и объективной правды в данных в статье 2019 года для Forbes . Он утверждает, что ученые стремились понять мир, используя данные, математику и человеческое творчество.Напротив, по его словам, общественность меньше интересует идея «истины».

«Сегодня мы говорим о поиске объективной и бесспорной« истины », от науки о данных до проверки фактов, — пишет Литару. «Будь то упорная работа людей, проверяющих факты, отыскивающих ссылки и анализ доказательств для борьбы с ложью в социальных сетях, или алгоритмы, которыми владеют специалисты по данным, превращающие петабайты данных в отдельные ответы, наш современный мир основан на идее, что существует« правда », которая можно найти путем достаточного анализа данных.Тем не менее, поскольку наука о данных все чаще возвращает человеческое суждение к алгоритмической чистоте, а цифровая экосистема возвращается от своего краткого объективного эксперимента к своему субъективному прошлому, не пора ли признать, что объективной истины не существует? »

Литару приходит к выводу, что любой набор данных может быть достаточно отфильтрован, чтобы дать любой ответ. Это означает, что истины как таковой нет — просто выбор.

Даже правда субъективна

Научный писатель Джош Храла приводит примеры субъективности истины в своей статье в Science Alert за 2016 год «Вот почему правда на самом деле субъективна.«Факты здравого смысла создают сильное чувство познавательной легкости», — пишет он. «Например, утверждение« огонь горячий »не заставляет ваш мозг таять, потому что вы знаете фундаментальную истину, что огонь горячий. Но если вы никогда не прикасались к открытому пламени (пожалуйста, не трогайте), разве не может быть, чтобы каждый, говоря «огонь горячий», просто заставлял вас в это поверить? Короче, да ».

Далее он говорит, что чем больше мы знакомы со стимулом, тем большую когнитивную легкость мы ощущаем и тем больше вероятность, что мы поверим, что что-то правда, даже если это не так.Например, он пишет: «Люди, которым снова и снова повторяется фраза« температура тела курицы », с большей вероятностью сочтут истинным утверждение« температура тела курицы составляет 34 градуса по Цельсию ». (На самом деле это не так; температура тела курицы составляет примерно 41 градус Цельсия.)

Храла приводит рекламу как яркий пример «использования когнитивной легкости». Маркетологи запускают повторяющуюся рекламу на всех платформах. В результате их видят достаточно часто, чтобы люди знакомились с ними, что затем может побудить их купить продукт.(Однако их потребность в указанном продукте является субъективной.)

Правда как тренд

У всех нас есть свои личные истины. Твой апельсин — мой персик. Мой сносный — это твой ужасный . Миллионы киберграждан горячо верят в свою субъективную истину. Идея цифровой лжи теряет смысл, когда так много из того, что мы называем «правдой», определяется нашим субъективным мировоззрением.

Чтобы применить более объективный подход, вам нужно действовать как ученый и экспериментировать.Для брендов это включает в себя такие действия, как отслеживание того, какие вопросы ваши клиенты задают в Интернете, просмотр того, на что они нажимают, и мониторинг того, что, по-видимому, влияет на их восприятие, чтобы вы могли лучше понять, что их заставляет (или нажимать). Поступая таким образом, вы можете узнать о своем продукте или компании больше, чем ожидаете. Тогда вы сможете принимать решения, принимая во внимание мириады субъективных элементов вашей реальности.

Я чувствую боль, поэтому я (утилитарист)

Брайан Каплан спрашивает меня о защите утилитаризма и, в частности, о причине отказа от других прочно укоренившихся моральных интуиций.

Как и многие малообразованные люди, я мало знаю о философии, кроме того, что Декарт сказал: «Я думаю, следовательно, я существую». Когда люди чувствуют боль в собственном теле, они инстинктивно думают, что это плохо. Нет «почему?» Настоящий вопрос заключается в том, почему утилитаристы думают, что государственная политика должна максимизировать совокупной полезности . Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте рассмотрим более основную проблему. Почему я должен беспокоиться о чужой боли?

Маленькие мальчики, как известно, отвечают на вопросы «почему» другим «но почему это так», пока взрослый не приходит в ярость.Ричард Рорти сказал, что философия не может служить окончательным оправданием либерализма. Он предположил (перефразируя Джудит Шклар) все, что мы можем сказать, это то, что либералы — это люди, которые считают, что «жестокость — это худшее, что мы делаем». У Рорти действительно было мнение о том, откуда взялось это убеждение — он сказал, что это искусство повествования. Подумайте о романах Диккенса, Хижина дяди Тома или о гей-фильме, таком как Филадельфия . Они заставляют нас думать о других — они заставляют нас сочувствовать «другим».Милан Кундера называет европейцев «детьми романа». Повествовательное искусство (особенно телевидение и кино) — основная причина, по которой молодые люди сегодня гораздо больше выступают за права геев, чем их родители. Мне 58 лет, и я не помню ни одного веселого персонажа по телевизору, когда я рос.

То, что Рорти называл «либерализмом», я называю «утилитаризмом», термин, включающий все различные формы либерализма (классический, нео-, социал-демократический и т. Д.). Но как перейти от искусства повествования и сочувствия к другим к утилитаризму? ? Добавив математику и логику.Если вы станете либералом через повествовательные искусства, а также социологом, вы подумаете о строгой модели своей моральной интуиции, согласно которой боль — это плохо, а счастье — хорошо. И какая модель лучше, чем «максимизация совокупной полезности»?

Да, у нас много других моральных интуиций, но они кажутся случайными. Когда-то мы думали, что покупать страховку жизни для члена семьи — это отвратительно — представьте, что играете в азартные игры на смерть супруга! Мы думали, что носить бикини аморально (до сих пор в Аравии.) Мы думали, что идея однополых браков абсурдна. Но мы задумались над этими проблемами и поняли: «Кому на самом деле больно, если геи женятся?» И «геи тоже люди со своими мыслями и предпочтениями, мы также должны заботиться об их счастье». А кому на самом деле больно, если девушка носит бикини? Наша ненависть к боли вечна, но другие наши моральные интуиции зависят от сложных социальных факторов, уровня образования и т. Д.

В предыдущем посте я предположил, что некоторые из наших ложных моральных интуиций могли развиться по дарвиновским причинам.Я должен добавить, что они также могут быть культурными адаптациями к одному типу среды обитания и неуместными для другого. Брайан Каплан правильно отмечает, что можно привести тот же аргумент в отношении утилитаризма:

Если вы не уверены, что жизнь лучше смерти или что счастье лучше страдания, вы быстро выпадаете из генофонда. А поскольку люди являются социальными животными, мы эволюционировали, чтобы ценить жизнь и счастье окружающих нас людей, а также свое собственное.Должны ли мы поэтому отвергать наши взгляды против смерти и страдания как «нелогичные моральные интуиции, развившиеся по дарвиновским причинам»?

Моральный нигилист, который грызет даже больше пуль, чем утилитарист, может с энтузиазмом согласиться. Однако все остальные должны сказать: «Да, вполне возможно, что мы в процессе эволюции ошибочно полагаем, что жизнь и счастье лучше смерти и страданий. Но после спокойных размышлений над этой потенциальной предвзятостью я по-прежнему убежден в достоинствах жизни и счастья.«И если вы используете этот подход для жизни и счастья, почему бы не попробовать его для убийства невинных толстых парней?

Его последний комментарий — это отсылка к известной проблеме тележки в философии, когда большинство людей не хотят сталкивать толстого человека на рельсы, чтобы остановить трамвай, даже если это определенно спасет 5 жизней в дальнейшем. Позвольте мне принять вызов.

Я сказал, что искусство повествования запомнило нас другим людям. То же самое и рядом с другим человеком.Но давайте предположим, что вместо этого я провел последний час, болтая с пятью людьми, которые были прикованы цепями к рельсам и подвергались опасности из-за приближающегося троллейбуса. Они рассказали мне все о своих супругах и детях, о своих жизненных целях. Я смотрю вдаль и вижу платформу, на которой один парень думает подтолкнуть толстого человека, чтобы спасти 5 человек, с которыми я только что разговаривал. В чем же тогда моя моральная интуиция?

PS. Я высокий и худой и всегда чувствую себя виноватым, обсуждая этот пример. Приношу свои извинения моим приятно пухлым читателям.Если хотите, приведите пример, где, только пожертвовав высоким мужчиной, можно спасти 5 жизней.

ППС. Я не уверен, что жизнь лучше смерти (я рассматриваю это как правдоподобную гипотезу), и я не выпал из генофонда.

PPPS. В этой статье изложены мои взгляды на отношения между утилитаризмом и либерализмом.

Объективность | Интернет-энциклопедия философии

Термины «объективность» и «субъективность» в их современном использовании обычно относятся к воспринимающему субъекту (обычно человеку) и воспринимаемому или не воспринимаемому объекту.Объект — это нечто, что предположительно существует независимо от его восприятия субъектом. Другими словами, объект был бы там таким, какой он есть, даже если бы ни один субъект его не воспринимал. Следовательно, объективность обычно ассоциируется с такими идеями, как реальность, истина и надежность.

Воспринимающий субъект может либо точно воспринимать, либо как будто воспринимать особенности объекта, которых нет в объекте. Например, воспринимающий субъект, страдающий желтухой, может воспринимать объект как желтый, хотя на самом деле он не является желтым.Следовательно, термин «субъективный» обычно указывает на возможность ошибки.

Возможность несоответствия между характеристиками перцептивных впечатлений субъекта и реальными качествами воспринимаемого объекта порождает философские вопросы. Есть также философские вопросы относительно природы объективной реальности и природы нашей так называемой субъективной реальности. Следовательно, мы можем по-разному использовать термины «объективный» и «субъективный» и родственных им слов, чтобы выразить возможные различия между объективной реальностью и субъективными впечатлениями.Философы называют сами перцептивные впечатления субъективными или объективными. Последующие суждения в разной степени объективны или субъективны, и мы разделяем реальность на объективную реальность и субъективную реальность. Таким образом, важно различать различные варианты использования терминов «объективный» и «субъективный».

Содержание

  1. Терминология
  2. Эпистемологические проблемы
    1. Можем ли мы знать объективную реальность?
    2. Указывает ли согласие субъектов на объективное знание?
    3. Первичные и вторичные качества: можем ли мы знать первичные качества?
    4. Скептицизм в отношении познания объективной реальности
    5. Защита объективных знаний
    6. Нет ли выхода из субъективного?
  3. Метафизические проблемы
  4. Объективность в этике
    1. Лица в отличие от предметов
    2. Объективизм, субъективизм и некогнитивизм
    3. Теории объективизма
    4. Можем ли мы знать моральные факты?
  5. Основные исторические философские теории объективной реальности
  6. Ссылки и дополнительная литература

1.Терминология

Многие философы использовали бы термин «объективная реальность» для обозначения всего, что существует, поскольку оно не зависит от какого-либо сознательного осознания этого ( через восприятие, мысль и т. Д.). По-видимому, применимы обычные физические объекты среднего размера, а также люди с субъективными состояниями. Тогда субъективная реальность будет включать в себя все, что зависит от некоторого (в широком смысле) сознательного осознания ее существования. Конкретные примеры цветов и звуков ( как они воспринимаются) являются яркими примерами вещей, которые существуют только при наличии соответствующих сознательных состояний.Отдельные примеры эмоций (например, мое настоящее счастье) также кажутся субъективной реальностью, существующей, когда человек их ощущает, и прекращающей свое существование при изменении настроения.

«Объективное знание» может просто относиться к знанию объективной реальности. Субъективное знание тогда было бы знанием любой субъективной реальности.

Однако есть и другие варианты использования терминологии, связанные с объективностью. Многие философы используют термин «субъективное знание» только для обозначения своих собственных субъективных состояний.Такое знание отличается от знания субъективных состояний другого человека и от знания объективной реальности, которые в соответствии с настоящими определениями являются объективным знанием. Ваше знание субъективных состояний другого человека можно назвать объективным знанием, поскольку предположительно это часть мира, который является для вас «объектом», точно так же, как вы и ваши субъективные состояния являются частью мира, который является «объектом» для другого человека.

Это заметное различие в эпистемологии (философском изучении знания), потому что многие философы утверждали, что субъективное знание в этом смысле имеет особый статус.Они утверждают, грубо говоря, что знание собственных субъективных состояний является прямым или непосредственным, в отличие от знания чего-либо еще. Удобно называть знание собственных субъективных состояний просто субъективным знанием. Следуя этому определению, объективным знанием будет знание чего-либо, кроме собственных субъективных состояний.

Последний известный стиль использования терминов, относящихся к объективности, связан с характером поддержки , которую имеет конкретное требование знания.«Объективное знание» может обозначать утверждение о знании, имеющее, грубо говоря, статус полностью подтвержденного или подтвержденного. Соответственно, «субъективное знание» может обозначать некое неподдерживаемое или слабо подкрепленное заявление о знании. Точнее называть их объективными и субъективными суждениями, а не знаниями, но следует быть осторожными при использовании термина «знание» в этом контексте. Это использование соответствует общему значению термина «объективность», т.е. основательности, надежности, точности, беспристрастности и т. Д.Общий смысл для многих случаев использования слова «субъективность» включает ненадежность, предвзятость, неполную (личную) точку зрения и т. Д.

«Объективное суждение или убеждение» относится к суждению или убеждению, основанному на объективно убедительных подтверждающих доказательствах, такого рода доказательства, которые были бы убедительными для любого разумного существа. Субъективное суждение тогда могло бы показаться суждением или убеждением, подкрепленным свидетельствами, которые являются убедительными для одних разумных существ (субъектов), но не убедительными для других. Это также может относиться к суждению, основанному на доказательствах, которые по необходимости доступны только некоторым субъектам.

Это основные варианты использования терминологии в философских дискуссиях. Давайте рассмотрим некоторые из основных эпистемологических вопросов, касающихся объективности, исходя из вышеупомянутых определений «объективной реальности» и «субъективной реальности».

2. Эпистемологические проблемы

а. Можем ли мы знать объективную реальность?

Субъективное характеризуется прежде всего воспринимающим разумом. Цель характеризуется прежде всего физическим расширением в пространстве и времени.Простейший вид несоответствия между субъективным суждением и объективной реальностью хорошо проиллюстрирован на примере Джона Локка, когда он несколько мгновений держал одну руку в ледяной воде, а другую — в горячей. Когда человек опускает обе руки в ведро с прохладной водой, он испытывает конкурирующие субъективные переживания одной и той же объективной реальности. Одна рука чувствует это как холодное, а другая как горячее. Таким образом, один воспринимающий ум может удерживать бок о бок явно разные впечатления от одного объекта.Из этого опыта, кажется, следует, что два разных воспринимающих ума могли иметь явно разные впечатления от одного объекта. То есть два человека могли опустить руки в ведро с водой, один описал, что вода холодная, а другой — горячая. Или, что более правдоподобно, двое людей могут выйти на улицу, один описал погоду как холодную, а другой — как приятную.

Таким образом, мы сталкиваемся с эпистемологической проблемой: объяснить, могут ли некоторые субъективные впечатления привести к познанию объективной реальности и если да, то каким образом.Скептик может утверждать, что наше знание ограничено сферой наших собственных субъективных впечатлений, что не позволяет нам знать объективную реальность, как она есть сама по себе.

г. Указывает ли согласие между субъектами на объективное знание?

Измерение якобы является средством достижения объективных суждений, суждений, имеющих как минимум высокую вероятность выражения истины относительно объективной реальности. Объективное суждение о погоде, в отличие от конкурирующих субъективных описаний, описало бы ее, скажем, как 20 ° C (68 ° F).Это суждение является результатом использования измерительного устройства. Маловероятно, что два воспринимающих субъекта, использующих работающие термометры, имели бы разные суждения о внешнем воздухе.

Пример двух людей, дающих разные отчеты о погоде (например, «холодно» или «приятно»), показывает, что различия в суждениях разных испытуемых являются возможным показателем субъективности их суждений. Согласие в суждениях разных субъектов (20 ° C) часто считается показателем объективности.Философы обычно называют эту форму согласия «межсубъективным соглашением». Доказывает ли межсубъективное согласие наличие объективной истины? Нет, потому что наличие двух, трех или более воспринимающих субъектов, согласных, например, с тем, что это очень холодно, не исключает возможности того, что другой воспринимающий субъект будет утверждать, что он совсем не холодный. Была бы у нас высокая вероятность объективной истины, если бы у нас было межсубъективное согласие между большим количеством испытуемых? Такое рассуждение кажется многообещающим, за исключением другого наблюдения Локка о возможных расхождениях между субъективными впечатлениями и объективной реальностью.

г. Первичные и вторичные качества: можем ли мы знать первичные качества?

Согласно различию Локка между первичными и вторичными качествами, некоторые из наших субъективных впечатлений не соответствуют какой-либо объективной реальности воспринимаемого предмета. Например, наше восприятие звука не похоже на реальные физические вибрации, которые, как мы знаем, являются настоящей причиной нашего субъективного опыта. Наше восприятие цвета не похоже на сложные комбинации различных частот электромагнитного излучения, которые, как мы знаем, вызывают наше восприятие цвета.Локк утверждает, что с помощью науки мы можем узнать, какими первичными характеристиками обладает сам объект. Наука учит нас, говорит он, что звук, как мы его воспринимаем, не находится в самом объекте, тогда как пространственные измерения, масса, продолжительность, движение и т. Д. Находятся в самом объекте.

В ответ на это можно утверждать, что с помощью науки мы обнаруживаем, что эти субъективные впечатления, не соответствующие ничему в объекте, тем не менее вызваны действительно объективными характеристиками объекта.Таким образом, подход Локка вызывает оптимизм в отношении объективного знания, то есть знания того, как вещи независимы от нашего восприятия их.

г. Скептицизм в отношении познания объективной реальности

В ответ на образ мышления Локка Иммануил Кант использовал выражение «Ding an sich» («вещь в себе») для обозначения чистой объективности. Ding an sich — это объект сам по себе, независимый от особенностей какого-либо субъективного восприятия его. В то время как Локк оптимистично относился к научному знанию истинных объективных (первичных) характеристик вещей, Кант, под влиянием скептических аргументов Дэвида Юма, утверждал, что мы ничего не можем знать об истинной природе Ding an sich, кроме того, что она существует.Согласно Канту, научное знание — это систематическое знание природы вещей в том виде, в каком они кажутся нам субъектами, а не такими, какие они есть сами по себе.

Используя различие Канта, интерсубъективное согласие могло бы показаться не только лучшим свидетельством объективной истины, которое мы можем иметь, но и составляющим самой объективной истины. (Это может потребовать теоретически совершенного межсубъективного согласия в идеальных условиях.) Исходя из предположения, что мы можем иметь знание только о вещах в том виде, в каком они проявляются в субъективном опыте, единственным правдоподобным смыслом для термина «объективный» были бы суждения, для которых существует универсальное межсубъективное согласие, или просто для которого обязательно существует всеобщее согласие.Если, наоборот, мы решим ограничить термин «объективный» словом Ding an sich, согласно Канту, объективного знания не будет. Таким образом, понятие объективности становится бесполезным, возможно, даже бессмысленным (например, для верификатора).

Столкнувшись с любым скептицизмом в отношении знания об объективной реальности в каком-либо устойчивом смысле, мы должны отметить, что представление о , являющемся объективной реальностью, не зависит от какого-либо конкретного утверждения о наших перспективах для , зная эту реальность в любом объективном смысле.Другими словами, следует согласиться с тем, что идея некоторой объективной реальности, существующей, поскольку она не зависит от любого ее субъективного восприятия, очевидно, имеет смысл даже для того, кто мало надеется ни на кого из нас , зная , что существует такая реальность, или зная что-либо объективно о такой реальности. Возможно, наша человеческая ситуация такова, что мы не можем знать ничего, кроме нашего опыта; возможно, мы, каждый из нас индивидуально, ограничены театром наших собственных умов.Тем не менее, мы можем понять, что значит утверждать объективную реальность за пределами потока нашего опыта.

e. Защита объективного знания

Противодействуя скептицизму в отношении объективной реальности, можно предположить, что в нашем субъективном опыте есть своего рода «маркеры», отличающие надежное восприятие объективной истины от иллюзий, созданных чисто субъективно (галлюцинации, неправильное восприятие, восприятие вторичных качеств и т. Д.). Декарт, например, писал о «ясных и отчетливых впечатлениях» как о имеющих неотъемлемую черту, свидетельствующую об их надежности как о показателях объективности вещей.Однако сегодня у этой идеи не так много защитников, поскольку Декарт утверждал, что знание основано на ясных и отчетливых идеях. Сегодня более приемлемым среди философов было бы более скромное утверждение о высокой вероятности достоверности субъективных впечатлений, несущих определенные отметки. Признаки надежных впечатлений не являются «ясными и отчетливыми» в смысле Декарта, но имеют некоторую связь с представлениями здравого смысла об оптимальных обстоятельствах восприятия. Таким образом, защитникам объективного знания рекомендуется искать субъективно доступные «отметки» на впечатлениях, которые указывают на высокую вероятность истины.

Защитник перспектив объективного знания, очевидно, хотел бы также придать некоторое значение интерсубъективному соглашению. Утверждения об интерсубъективном согласии основаны, конечно, на субъективных впечатлениях от других воспринимающих субъектов, согласных с собственными суждениями. Таким образом, интерсубъективное согласие — это всего лишь один из типов «отметок», которые можно использовать для определения наиболее вероятных надежных впечатлений. Это простой здравый смысл. Мы гораздо больше доверяем своим суждениям (или должны, во всяком случае, должны), когда они разделяются практически всеми, с кем мы их обсуждаем, чем когда другие (демонстрирующие все признаки нормальных способностей к восприятию и вменяемого ума) не соглашаются.Однако центральное допущение, лежащее в основе этой общей модели мышления, заключается в том, что действительно существует множество других воспринимающих субъектов, помимо нас самих, и все мы способны, по крайней мере, иногда, знать объективную реальность. Другое предположение состоит в том, что объективная реальность логически непротиворечива. Если предположить, что реальность непротиворечива, отсюда следует, что ваше и мое логически несовместимые суждения о предмете не могут быть одновременно истинными; Интерсубъективное несогласие указывает на ошибку, по крайней мере, для одного из нас. Можно также возразить, что согласие указывает на вероятную истину, потому что маловероятно, что мы с вами оба ошиблись бы в своем суждении относительно объекта и оба ошиблись бы точно так же.И наоборот, если бы мы оба ошибались в отношении какого-то объекта, вполне вероятно, что у нас были бы разные неправильные суждения об этом, поскольку существует бесчисленное множество способов сделать неправильное суждение об объекте.

ф. Нет ли выхода из субъективного?

Несмотря на правдоподобные способы аргументации того, что межсубъективное несогласие указывает на ошибку, а согласие указывает на некоторую вероятность истины, все защиты объективного знания сталкиваются с философски сложной задачей предоставления убедительного аргумента, показывающего, что любой предполагаемый «знак» надежности (включая очевидное межсубъективное согласие) на самом деле дает высокую вероятность истины.Задача кажется, что предполагает некоторый метод определения объективной истины в самом процессе установления определенных видов субъективных впечатлений в качестве надежных индикаторов истины. То есть нам требуется некий независимых (не субъективных) способов определения того, какие субъективные впечатления поддерживают знание объективной реальности, прежде чем мы сможем найти субъективно доступные «маркеры» надежных субъективных впечатлений. Что может быть за такой метод, если каждый метод познания, суждения или даже мысли кажется вполне очевидным, находясь в сфере субъективных впечатлений? Кажется, нельзя выйти из субъективных впечатлений, чтобы проверить их на достоверность.Перспективам познания объективного мира мешает наша существенная ограниченность субъективными впечатлениями.

3. Метафизические вопросы

В метафизике, то есть философском изучении природы реальности, тема объективности поднимает философские загадки относительно природы личности, поскольку воспринимающий субъект также, согласно большинству метафизических теорий, является потенциальным объектом чужого восприятия. . Кроме того, человек может воспринимать себя как объект в дополнение к довольно непосредственному знанию своих субъективных состояний.Таким образом, «я» известно и как субъект, и как объект. Знание себя как субъекта, кажется, значительно отличается от познания себя как объекта.

Различия наиболее заметно проявляются в философии разума. Философы разума пытаются в некотором смысле примирить то, что мы знаем о разуме объективно, и то, что мы знаем субъективно. Наблюдение за мыслящими существами как за объектами занимает центральное место в методах психологии, социологии и наук о мозге. Все мы занимаемся наблюдением за одним мыслящим существом с субъективной точки зрения, и это центральное место в наших обычных представлениях о природе ума.Фундаментальная проблема философии разума состоит в том, чтобы объяснить, как любой объект, каким бы сложным он ни был, может порождать разум в том виде, в каком мы его знаем с субъективной точки зрения. Иными словами, как простой «материал» может дать начало богатой сложности сознания, как мы его переживаем? Кажется вполне возможным, что существуют существа, в точности похожие на нас, если рассматривать их как объекты, но не имеющие ничего подобного нашему сознательному восприятию себя как субъектов. Итак, возникает вопрос, почему у нас действительно есть субъективный сознательный опыт и как он возникает.Философы также изо всех сил пытаются объяснить, какого рода отношения могут иметь место между разумом, как мы видим его объективно воплощенным, и разумом, который мы переживаем субъективно. Например, существуют ли причинно-следственные связи и как они работают?

Тема видения других и даже себя как объекта в объективном мире — это метафизическая проблема, но она поднимает этический вопрос, касающийся обращения с людьми. Кроме того, существуют особые философские вопросы, касающиеся утверждений об объективности в этике.

4. Объективность в этике

а. Лица в отличие от предметов

Во-первых, двойственная природа людей как субъектов (обладающих субъективным опытом) и объектов в рамках объективной реальности относится к одной из важнейших этических теорий в истории философии. Этика Иммануила Канта отводит центральное место уважению к людям. Одна формулировка его весьма влиятельного категорического императива касается двойственной природы людей. Эта версия требует, чтобы человек «относился к человечеству ни в себе, ни в лице любого другого, не просто как средство, но всегда одновременно как цель» ( Groundwork , p.96). Можно рассматривать простой объект просто как средство для достижения цели; можно использовать кусок дерева, например, просто как средство для ремонта забора. Человек, напротив, отличается субъективностью, имеет субъективную точку зрения и, по Канту, имеет особый моральный статус. Каждого человека следует рассматривать как цель, то есть как имеющую внутреннюю ценность. Кажется, что внутренняя ценность человека существенно зависит от того факта, что у человека есть субъективная сознательная жизнь в дополнение к объективному существованию.

Это этическое различие раскрывает аспект термина «объект» как «простой объект» в отличие от субъективности человека. Термин «объективность» в этом контексте может обозначать простую «объектность» чего-либо в его моральном статусе.

Несмотря на широко распространенное мнение о том, что человек, придерживающийся субъективной точки зрения, имеет особый моральный статус, существует общая трудность с объяснением того, является ли этот предполагаемый факт, как и все предполагаемые моральные факты, объективным фактом в каком-либо смысле.Также трудно объяснить, как можно узнать моральные истины, если они действительно объективны.

г. Объективизм, субъективизм и некогнитивизм

Философские теории о природе морали обычно делятся на утверждения, что моральные истины выражают субъективные состояния, и утверждения, что моральные истины выражают объективные факты, аналогично тому, например, что Солнце массивнее Земли.

Так называемые субъективистские теории рассматривают моральные утверждения как утверждение, что определенные факты верны, но выраженные факты являются фактами о субъективных состояниях человека.Например, утверждение «неправильно игнорировать человека, терпящего бедствие, если вы можете предложить помощь» просто означает что-то вроде «Я считаю оскорбительным, когда кто-то игнорирует человека, терпящего бедствие…». Это утверждение о восприятии объекта субъектом, а не о самом объекте (то есть игнорировании человека в беде). Объективистские теории, напротив, рассматривают утверждение: «Игнорировать… неправильно». как констатация факта о самом игнорировании.

Субъективистские теории не должны рассматривать моральные утверждения как утверждения о восприятии или чувствах отдельного субъекта.Субъективист может рассматривать утверждение «Пытки аморально», например, просто как выражение чувства отвращения среди представителей определенной культуры или среди людей в целом.

Помимо объективизма и субъективизма, третья основная теория морали, называемая некогнитивизмом, утверждает, что предполагаемые моральные утверждения не претендуют на какую-либо реальность, ни субъективную, ни объективную. Этот подход утверждает, что предполагаемые моральные утверждения — это всего лишь выражений субъективных чувств; они не сообщают о таких чувствах.Таким образом, утверждение «Пытки аморальны» эквивалентно вздрагиванию или произнесению «тьфу» при мысли о пытках, а не описанию ваших чувств по поводу пыток.

г. Объективистские теории

Среди объективистских теорий морали самая прямая версия заявляет, что это объективный факт, например, что неправильно игнорировать человека, терпящего бедствие, если вы можете предложить помощь. Подобная теория утверждает, что неправильность такого поведения является частью объективной реальности точно так же, как то, что Солнце более массивное, чем Земля, является частью объективной реальности.Оба факта будут получены независимо от того, узнало ли какое-либо сознательное существо когда-либо о каком-либо из них.

Другие объективистские теории морали пытаются объяснить широко распространенное мнение о том, что существует важное различие между моральными утверждениями и описательными, фактическими утверждениями, при этом утверждая, что оба типа утверждений относятся к чему-то иному, чем просто субъективные состояния. Такие теории сравнивают моральные утверждения с утверждениями о второстепенных качествах. Заявление о том, что определенный объект является зеленым, — это не просто утверждение о субъективном состоянии человека.Он делает утверждение о том, каков объект, но это утверждение может быть сформулировано только в отношении состояний воспринимающих субъектов при правильных условиях. Таким образом, определение того, является ли объект зеленым, по существу зависит от взвешенных суждений должным образом размещенных воспринимающих. «Зеленый» по определению означает способность влиять на восприятие людей в нужных условиях определенным образом. По аналогии, моральные утверждения могут быть утверждениями о том, как обстоят дела объективно, в то время как они по существу зависят от рассмотрения взвешенных суждений должным образом размещенных воспринимающих.С этой точки зрения, быть морально неправильным подразумевает способность влиять на восприятие людей в правильных условиях определенным образом.

г. Можем ли мы знать моральные факты?

Для любого из объективистских подходов к морали трудно объяснить, как люди приходят к познанию моральных свойств вещей. Мы, кажется, не в состоянии узнать моральные качества вещей на основе обычного чувственного опыта, например, потому что пять чувств, кажется, говорят нам только о том, как обстоят дела в мире, а не о том, какими они должны быть.Мы также не можем рассуждать, исходя из того, что есть, к тому, как они должны быть, поскольку, как заметил Дэвид Юм, «есть» логически не означает «должно». Некоторые философы, в том числе Юм, постулировали, что у нас есть особый способ морального восприятия, аналогичный, но превосходящий пять обычных чувств, который дает нам знание моральных фактов. Это предложение является спорным, поскольку оно создает проблемы для проверки моральных представлений и разрешения моральных споров. Это также проблематично, пока не объясняется, как работает моральное восприятие.Напротив, мы хорошо понимаем механизмы, лежащие в основе нашего восприятия второстепенных качеств, таких как зелень.

Многие люди утверждают, что гораздо реже достичь всеобщего согласия по моральным суждениям, чем по вопросам наблюдаемых, измеримых фактов. Такое утверждение кажется попыткой доказать, что моральные суждения необъективны из-за отсутствия интерсубъективного согласия о них. Однако широко распространенное разногласие не означает, что объективный факт не известен.Есть много примеров широко распространенных разногласий по поводу явно объективных фактов. Например, когда-то существовало широко распространенное разногласие по поводу того, расширяется ли Вселенная или находится в «устойчивом состоянии». Это несогласие не указывает на отсутствие объективного факта относительно состояния Вселенной. Таким образом, широко распространенное разногласие в отношении моральных суждений само по себе не указывает на отсутствие объективных моральных фактов.

Это утверждение, по-видимому, является попыткой изменить вывод от широко распространенного интерсубъективного согласия к объективной истине.Если так, то он ошибается. Если предположить, что вывод из интерсубъективного согласия на вероятную объективную истину является сильным, из этого не следует, что можно сделать вывод из отсутствия интерсубъективного согласия на вероятную субъективность. Как указывалось ранее, межсубъективное несогласие логически поддерживает утверждение о наличии ошибки по крайней мере в одном из конфликтующих суждений, но не поддерживает утверждение о простой субъективности рассматриваемого вопроса. Более того, обширные области почти всеобщего согласия в моральных суждениях обычно получают слишком мало внимания при обсуждении природы морали.По-видимому, существует бесчисленное множество моральных суждений (например, неправильно причинять боль новорожденному ребенку без нужды), которые пользуются почти всеобщим согласием в разных культурах и в разные периоды времени. Это соглашение должно, по крайней мере, на первый взгляд, поддерживать утверждение об объективности, как, скажем, в отношении суждений о температуре на улице.

5. Основные историко-философские теории объективной реальности

Любое серьезное исследование природы объективности и объективного знания должно исследовать центральные метафизические и эпистемологические позиции ведущих философов истории, а также вклад современников.Следующий очень краткий обзор должен дать читателям некоторое представление о том, с чего начать.

Платон известен своеобразным взглядом на объективную реальность. Он примерно утверждал, что величайшая реальность заключается не в обычных физических объектах, которые мы ощущаем вокруг себя, а в том, что он называет формами или идеями. (Греческий термин, который использует Платон, напоминает слово «идея», но предпочтительно называть их формами, поскольку они не являются идеями, существующими только в сознании, как предполагается в нашем современном использовании термина «идея».«Обычные объекты нашего чувственного опыта реальны, но Формы — это« высшая реальность », согласно Платону. Можно сказать, обладая величайшей реальностью, они являются единственной действительно объективной реальностью.

Формы проще всего описать как чистые сущности вещей или определяющие характеристики вещей. Мы видим много разных стульев вокруг нас, но суть того, что значит быть стулом, — это «стул» Формы. Точно так же мы видим много прекрасных вещей вокруг себя, но «красота» Формы — это «то, что значит быть красивым.«Форма — это просто то, что отличает красивые вещи от всего остального.

В эпистемологии Платон соответственно выделяет высшее знание как знание высшей реальности, Форм. Наше современное использование терминов «объективное знание» и «объективная реальность», кажется, вполне подходит для этого.

Аристотель, напротив, определяет обычные объекты чувственного опыта как наиболее объективную реальность. Он называет их «первичной субстанцией». Формы вещей он называет «вторичной субстанцией».Следовательно, метафизика Аристотеля, кажется, лучше, чем метафизика Платона, соответствует нашему нынешнему пониманию объективной реальности, но его взгляд на объективное знание несколько отличается. Для него объективное знание — это знание форм или сущности вещей. Мы можем знать отдельные вещи объективно, но не до конца. Мы можем знать людей только во время происходящего с ними перцептивного контакта, но мы можем знать формы в совершенстве или вне времени.

Декарт, как известно, подчеркивал, что субъективная реальность более известна, чем объективная реальность, но знание объективной реальности собственного существования как нефизической мыслительной вещи почти такое же или, возможно, такое же базовое, как знание субъективной реальности человека. собственное мышление.Для Декарта знание, кажется, начинается с непосредственного, несомненного знания о своих субъективных состояниях и переходит к знанию об объективном существовании человека как мыслящей вещи. Cogito, ergo sum (обычно переводится как «Я думаю, следовательно, я есть») выражает это знание. Все знания о реальностях, отличных от самого себя, в конечном итоге основываются на этом непосредственном знании собственного существования как мыслящей вещи. Существование человека как нефизической мыслящей вещи является объективным существованием, но, похоже, Декарт выводит это существование из субъективной реальности своего собственного мышления.Однако точная интерпретация его знаменитого высказывания все еще вызывает споры, и, возможно, оно вообще не выражает умозаключения.

Мы уже рассмотрели некоторые из наиболее влиятельных утверждений Джона Локка о природе объективной реальности. Епископ Беркли последовал эмпиризму Локка в эпистемологии, но выдвинул заметно иной взгляд на реальность. Идеализм Беркли утверждает, что единственная реальность — это умы и ментальные содержания. Однако у него есть представление об объективной реальности.Стол, например, объективно существует в сознании Бога. Бог создает объективную реальность, думая о ней, и поддерживает любую объективную реальность, например, стол, только до тех пор, пока он продолжает думать о ней. Таким образом, таблица существует для нас объективно не только как мимолетное восприятие, но как совокупность всех возможных переживаний. Мой конкретный опыт этого в данный момент является субъективной реальностью, но стол как объективная реальность в разуме Бога подразумевает совокупность всех возможных переживаний этого.Беркли утверждает, что нет необходимости постулировать некую физическую субстанцию, лежащую в основе всех этих переживаний, как объективную реальность стола; совокупность возможных переживаний адекватна.

Мы вкратце рассмотрели некоторые утверждения Канта о природе объективной реальности. Более поздняя философия продолжает эти дискуссии во многих направлениях, некоторые вообще отрицают объективность. Подробное обсуждение этих движений выходит за рамки данного эссе, но заинтересованные читатели должны специально исследовать идеализм Гегеля, а также последующие школы мысли, такие как феноменология, экзистенциализм, логический позитивизм, прагматизм, деконструктивизм и постмодернизм.Философия разума, естественно, также постоянно сталкивается с основными вопросами субъективности и объективности.

6. Ссылки и дополнительная литература

  • Олстон, Уильям П. «Да, Вирджиния, существует реальный мир». Слушания и адреса Американской философской ассоциации 52 (1979): 779-808.
  • Декарт, Рене. Размышления (1641). В г. Философские сочинения Декарта , ред. Дж. Коттингем, Р. Стоутхофф и Д.Мердок (Кембридж: издательство Кембриджского университета, 1975).
  • Кант, Иммануил. Пролегомены к любой будущей метафизике (1783). Пер. Джеймс У. Эллингтон (Индианаполис: Хакетт, 1977).
  • Локк, Джон. Очерк человеческого понимания (1689). Эд. Питер Ниддич (Оксфорд: Clarendon Press, 1975).
  • Мозер, Пол. Философия после объективности . (Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета, 1993).
  • Нагель, Томас. Вид из ниоткуда .(Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета, 1986).
  • Куайн, В. В. Слово и объект . (Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1960).
  • Рорти, Ричард. Философия и зеркало природы . (Princeton: Princeton University Press, 1979).
  • Рорти, Ричард. Объективность, релятивизм и истина: философские статьи, Vol. 1 . (Кембридж: издательство Кембриджского университета, 1991).
  • Райт, Криспин. Реализм, смысл и правда . (Оксфорд: Блэквелл, 1987).

Информация об авторе

Дуэйн Х. Малдер
Эл. Почта: [email protected]
Государственный университет Сономы
США

Субъективное переживание боли: где ожидания становятся реальностью

Абстрактные

Считается, что наш субъективный сенсорный опыт во многом определяется взаимодействием между ожиданиями и поступающей сенсорной информацией. Однако нейронные механизмы, поддерживающие эти взаимодействия, остаются плохо изученными.Используя комбинированные психофизические и функциональные методы МРТ, была охарактеризована активация мозга, связанная с интенсивностью ожидаемой боли и испытываемой боли. По мере увеличения величины ожидаемой боли активация увеличивалась в таламусе, островке, префронтальной коре, передней поясной коре головного мозга (АКК) и других областях мозга. Активация головного мозга, связанная с интенсивностью боли, была идентифицирована в широко распространенном наборе областей мозга, но частично перекрывалась с активацией, связанной с ожиданием, в областях, включая переднюю островную часть и ACC.Когда ожидаемой болью манипулировали, ожидания уменьшения боли значительно снижали как субъективное восприятие боли, так и активацию связанных с болью областей мозга, таких как первичная соматосенсорная кора, кора островка и АСС. Эти результаты подтверждают, что ментальное представление о надвигающемся сенсорном событии может существенно формировать нейронные процессы, которые лежат в основе формулировки фактического сенсорного опыта, и обеспечивать понимание того, как положительные ожидания уменьшают тяжесть состояний хронических заболеваний.

T Ощущение сенсорного события очень субъективно и может существенно варьироваться от одного человека к другому (1). Большая часть этих индивидуальных вариаций может быть результатом того, как прошлый опыт и будущие прогнозы о стимуле используются для интерпретации афферентной информации. Последовательное сочетание экологических сигналов с сенсорными событиями обеспечивает изученный исторический контекст, который критически важен для предсказания и обработки будущих ощущений (2, 3).Однако ожидания, несовместимые с сенсорной информацией, могут резко изменить сенсорный опыт. В случае боли положительные ожидания могут значительно уменьшить субъективное переживание боли, вызванное постоянно вредным раздражителем, тогда как отрицательные ожидания могут привести к усилению боли (4-7). Более того, ожидания с высокой степенью уверенности в результате могут активировать нисходящие системы контроля для уменьшения боли, тогда как ожидания, связанные с неопределенными результатами, могут усилить боль (8).

Префронтальная кора (PFC), передняя островковая часть и передняя поясная кора (ACC) активируются во время ожидания боли, но их точная роль в ожидании боли остается плохо очерченной (9-12). Более того, нейронные механизмы, с помощью которых сознательные предсказания о величине боли влияют на переживание боли, остаются плохо изученными и в значительной степени неиспользованными при лечении боли. На самом фундаментальном уровне модуляция боли, вызванная ожиданием, обязательно должна задействовать три нервных процесса.Во-первых, необходимо сформировать активное мысленное представление о надвигающемся событии путем объединения прошлой информации с настоящим контекстом и будущими последствиями воздействия стимула. Во-вторых, области мозга, поддерживающие мысленное представление о надвигающемся событии, должны задействовать механизм, который может взаимодействовать с областями мозга, обрабатывающими боль. И, наконец, области мозга, поддерживающие субъективное переживание боли, необходимо модулировать ожиданиями.

Чтобы очертить механизмы, поддерживающие модуляцию ожидания боли, мы набрали 10 нормальных, здоровых добровольцев для участия в комбинированном психофизическом / функциональном МРТ (фМРТ) исследовании.Субъективные отчеты об ожидаемой боли использовались для определения мозговых механизмов, способных поддерживать мысленное представление ожидаемого опыта. Ожидаемой болью напрямую манипулировали, чтобы определить, какие области мозга, демонстрирующие активацию мозга, связанную с болью, были модулированы ожиданиями. Наконец, были идентифицированы области мозга, демонстрирующие перекрывающуюся активацию как во время фактической, так и во время ожидаемой боли, чтобы охарактеризовать механизмы, которые служат связующим звеном между ожиданием и опытом.

Методы

Темы. В исследовании приняли участие десять здоровых добровольцев (восемь мужчин, две женщины, пять белых, четыре азиата, один черный) в возрасте 24–46 лет (средний возраст 30,3 года). Все испытуемые дали письменное информированное согласие, и все процедуры были одобрены институциональным наблюдательным советом Медицинской школы университета Уэйк Форест.

Стимуляция. Термостимулятор TSA II (Medoc Ramat Yishai, Израиль) с контактной поверхностью 16 × 16 мм использовался для индукции боли.Устройство прикрепляли к правой голени, поддерживали исходную температуру 35 ° C и перемещали между испытаниями. Температура стимула составляла 46, 48 и 50 ° C со скоростью подъема и спада 6 ° C / с.

Экспериментальная парадигма. Каждое экспериментальное испытание длилось 120 с и состояло из 30-секундного периода отдыха, периода ожидания переменной продолжительности, 30-секундного периода болезненной стимуляции и второго периода отдыха переменной продолжительности.Начало и смещение фаз ожидания сигнализировалось тональными сигналами длительностью 1 с. О повышении температуры стимула (46, 48 и 50 ° C) сигнализировали все более длинные интервалы ожидания (7,5, 15 и 30 с). Чтобы усилить связь между продолжительностью фазы ожидания и температурой стимула, испытуемые участвовали в учебном занятии перед сеансом фМРТ.

Через один или два дня после тренировки испытуемые прошли фМРТ-сканирование 30 проб стимулов.Чтобы охарактеризовать модуляцию боли в соответствии с ожиданиями, в 33% испытаний при 48 и 50 ° C во время сеанса фМРТ были получены ложные сигналы. В случае испытаний при 50 ° C ожидание уменьшения боли создавалось с использованием интервала ожидания 15 с (обычно это сигнал стимула 48 ° C). В случае стимулов при 48 ° C ожидание усиления боли создавалось с использованием интервала ожидания 30 с (обычно это сигнал стимула при 50 ° C). На протяжении серии тренировок и получения фМРТ каждый тип испытания псевдослучайно предъявлялся ослепленным субъектам в уравновешенной манере в блоках из трех условий стимула.Чтобы еще больше минимизировать временные эффекты в течение сеанса сканирования, данные из блоков, в которых все три температуры были правильно обозначены («истинные»), анализировались отдельно от блоков, в которых одна из трех температур была неверно сигнализирована («ложно»).

Психофизика. Во время тренировок и сеансов фМРТ общие оценки ожидаемой боли и интенсивности испытываемой боли оценивались с помощью механических визуально-аналоговых шкал (ВАШ) (13, 14).Во время серии тренировок испытуемые также оценивали ожидаемую боль и воспринимаемую интенсивность боли в динамическом режиме в реальном времени с помощью компьютерно-оцифрованной ВАШ в отдельных испытаниях. Эти субъективные оценки в реальном времени были нормализованы и усреднены для характеристики динамики ожидаемой боли и воспринимаемой интенсивности боли для последующего анализа с помощью фМРТ (15). Во время сеанса фМРТ испытуемые держали глаза закрытыми и оценивали ожидаемую боль и интенсивность боли в конце каждой серии.

Получение и анализ изображений. Для функциональной визуализации изображения, зависящие от уровня оксигенации крови (жирный шрифт), получали непрерывно в каждой смежной плоскости с использованием эхо-планарной визуализации [время эхо (TE) = 40 мс, время повторения (TR) = 3 с; Срезы толщиной 28 × 5 мм; Планшетное разрешение 3,72 × 3,75 мм; угол поворота 90 °; нет промежутка между ломтиками; 1.5T сканер General Electric Horizon LX] с одноэпоховым дизайном (16). Интервал между каждой серией сбора данных составлял 2 мин.Также были получены структурные изображения с высоким разрешением. Пакет функционального анализа изображений fsl (Центр функциональной магнитно-резонансной томографии мозга, Оксфордский университет, Оксфорд) использовался для обработки изображений и статистического анализа (17-19). См. Вспомогательный текст , который опубликован в качестве вспомогательной информации на веб-сайте PNAS, для получения полной информации.

Активация мозга, которая была в значительной степени связана с ожидаемой или испытываемой болью, была охарактеризована с помощью общей процедуры линейного моделирования со смешанными эффектами, состоящей из анализа фиксированных эффектов (первый уровень) в пределах серии и случайных эффектов между сериями (20).Во всех анализах кластеры вокселей, которые превышали оценку Z > 2,3 и P <0,01 (с поправкой на множественные сравнения), считались статистически значимыми (21, 22).

Чтобы оценить области мозга со значительными изменениями сигналов, которые были связаны с субъективными психофизическими реакциями, мы провели межгрупповой анализ по 10 субъектам отдельно на предмет ожидания и боли. В этих анализах результаты анализа первого уровня были пропорционально взвешены по оценкам ВАШ для ожидания и боли (16).Для каждого субъекта в анализ были включены данные только истинных блоков серии фМРТ. Анализ был ограничен вокселями серого вещества, чтобы свести к минимуму множественные сравнения.

Чтобы идентифицировать области мозга, которые были модулированы повышенными или пониженными ожиданиями боли, мы исследовали данные ложных блоков. Групповые анализы проводились для каждого условия стимула (ожидаемая 48 ° C, фактическая 48 ° C; ожидаемая 48 ° C, фактическая 50 ° C; и ожидаемая 50 ° C, фактическая комбинация 50 ° C), чтобы отдельно оценить активацию во время ожидания и во время боли. .Как и выше, результаты анализа первого уровня были взвешены по рейтингам VAS и ограничены вокселями в сером веществе.

Чтобы еще раз подтвердить, что активация мозга, вызванная болью, модулируется либо пониженными, либо повышенными ожиданиями, мы провели прямое статистическое сравнение между испытаниями с достоверными и ложными сигналами (т.е. ожидаемые 50 ° C, фактические 50 ° C по сравнению с ожидаемыми 48 ° C, фактические 50 ° С). В отличие от вышеупомянутого анализа, этот анализ не был взвешен в соответствии с субъективными ответами и был ограничен вокселями с активацией, связанной с болью, чтобы минимизировать количество множественных сравнений.

Анализ психофизических данных и данных о частоте пульса. ANOVA внутри субъектов использовались для оценки эффектов сигнала ожидания (продолжительность периода ожидания) и температуры стимула на психофизические оценки ожидаемой и воспринимаемой интенсивности боли. Регрессионный анализ использовался для определения степени, в которой вариабельность оценок воспринимаемой интенсивности боли может быть объяснена оценками ожидаемой интенсивности боли. Чтобы свести к минимуму возможные искажения, связанные с индивидуальными различиями в чувствительности к боли, эти анализы были выполнены на процентных изменениях (истина — ложь / истина × 100) в ожидаемой боли и процентных изменениях (истина — ложь / истина × 100) в испытанной боли.

Чтобы оценить вегетативные реакции во время экспериментальной задачи, во время фМРТ постоянно отслеживали частоту сердечных сокращений. Данные о частоте сердечных сокращений были нормализованы путем деления фактических значений на исходное значение (частота, полученная на основе первых двух ударов) для каждого испытания. ANOVA внутри субъектов использовался для определения различий в частоте сердечных сокращений между исходным уровнем (начальные 30 с), ожиданием (за 6 с до начала теплового стимула), болью и периодами после боли.

Результаты

Взаимосвязь между воспринимаемой интенсивностью боли, ожидаемой интенсивностью боли и активацией мозга. Во время сеанса получения фМРТ психофизические оценки ожидаемой интенсивности боли монотонно увеличивались с продолжительностью фазы ожидания ( F = 41,990, P <0,0001, данные из четырех истинных блоков на каждого пациента). Испытуемые правильно ожидали, что боль после 15-секундного интервала (2,5 ± 0,34) будет сильнее, чем после 7,5-секундного интервала (1,1 ± 0,17 P <0,05), и что боль после 30-секундного интервала (4,8 ±. 66) будет больше, чем после 15-секундного интервала ( P <0.05). Точно так же воспринимаемая интенсивность боли монотонно увеличивалась по мере увеличения температуры стимула ( F = 49,478, P <0,0001), и субъекты точно различали все температуры (46 ° C, 0,9 ± 0,20; 48 ° C, 2,37 ± 0,38; 50 ° C, 4,7 ± 0,65; P <0,05). Регрессионный анализ выявил сильную взаимосвязь (β = 0,964, R 2 = 0,880, P <0,0001) между ожидаемой и испытываемой интенсивностью боли, дополнительно подтверждая, что субъекты тесно связывают три уровня продолжительности фаз ожидания с величиной предстоящих болезненных переживаний.

В течение периода ожидания многочисленные области мозга продемонстрировали активацию, которая была в значительной степени связана с величиной ожидаемой боли (данные из четырех истинных блоков на каждого пациента, рис. 1; и см. Таблицу 1, которая опубликована в качестве вспомогательной информации в сети PNAS). сайт). Активация, которая была положительно связана с ожидаемой интенсивностью боли, была локализована в мозжечке, таламусе, бледном шаре (GP) / скорлупе (PT), передней островке, задней островке / вторичной соматосенсорной коре (SII), дорсолатеральной PFC (DLPFC), ППК, нижняя теменная долька и дополнительная моторная область (ВМА).Области, демонстрирующие снижение активации пропорционально ожидаемой боли, включали вентромедиальный PFC и заднюю поясную извилину коры / предклинье. Как положительно, так и отрицательно связанные фокусы активации были в основном двусторонними, и только DLPFC демонстрировала преимущественно одностороннюю (правую) активацию.

Рисунок 1.

Как активация, связанная с ожиданием, так и активация, связанная с болью, были значительно связаны с величиной ожидаемой и испытываемой интенсивности боли в правильно обозначенных испытаниях (изображение слева = правое полушарие). Активация мозга во время ожидаемой боли во многом перекрывается с активацией во время пережитой боли.

В соответствии с предыдущими исследованиями (23), широкий спектр областей мозга демонстрировал активацию, которая в значительной степени была связана с воспринимаемой интенсивностью боли (рис.1 и таблица 1). Активация мозга, связанная с интенсивностью боли, распределялась по мозжечку, таламусу, GP / PT, переднему островку, заднему островку / SII, дорсолатеральному PFC, ACC, нижней теменной доле, SMA и нижнему представительству контралатеральной первичной соматосенсорной коры (SI ). Подобно активации, связанной с ожиданием, области, демонстрирующие снижение активации пропорционально воспринимаемой интенсивности боли, включали вентромедиальный PFC и заднюю поясную извилину коры / предклинье.

Активация, связанная с интенсивностью боли, во многом перекрывалась с активацией, связанной с ожиданием, несмотря на то, что эти два когнитивно различных состояния были разделены во времени.Из областей, активированных в обоих состояниях, SI была единственной областью мозга, демонстрирующей активацию исключительно, связанную с интенсивностью боли, тогда как только правые части нижней теменной доли и SMA (премоторная кора) демонстрировали активацию, связанную исключительно с ожиданием. В областях с перекрывающейся активацией, связанной с болью и ожиданием, таких как островок, ACC и SMA, ростральные части имели тенденцию иметь большую активацию, связанную с ожиданием, а каудальные части имели тенденцию иметь большую активацию, связанную с интенсивностью боли (рис.1, таблица 1 и рис. 5, которые опубликованы в качестве вспомогательной информации на веб-сайте PNAS).

Временной ход активации в регионах, где перекрываются ожидание и активация, связанная с болью, отличается от таковой в регионах с исключительным ожиданием или активацией, связанной с болью. Более того, временной профиль BOLD-изменения сигнала в областях перекрывающейся активации указывает на то, что это перекрытие носит скорее физиологический, чем гемодинамический характер (см. Вспомогательную информацию).

Модуляция боли в ожидании снижения интенсивности. Для оценки модуляции боли ожиданием снижения интенсивности боли стимул 50 ° C сигнализировался 15-секундным интервалом, обычно используемым для сигнала стимула 48 ° C (всего три серии фМРТ на каждого пациента). Ожидания снижения интенсивности вызвали резкое снижение оценок воспринимаемой интенсивности боли по сравнению с теми, которые были вызваны стимулом при 50 ° C, правильно обозначенном 30-секундным интервалом ( F = 49.32, P <0,0001, Рис.2 A ). Среднее снижение составило 28,4% (диапазон 9,9-48,1%), при этом 10 из 10 субъектов демонстрировали снижение интенсивности боли после снижения ожиданий боли. Более того, после ожидания уменьшения боли оценки интенсивности испытываемой боли, вызванной неверно сигнализированным стимулом 50 ° C, были уменьшены до такой степени, что они больше не отличались надежно от тех, которые вызывались правильно сигнализированным стимулом 48 ° C ( F = 2.15, P <0,1759). ANOVA подтвердил, что ожиданиями явно манипулировали. Ожидаемая боль во время ложно сигнализированного стимула 50 ° C (т. Е. 15-секундного периода ожидания) была значительно меньше, чем во время правильно сигнализированного стимула 50 ° C (30-секундный период ожидания) ( F = 60,69, P < 0,0001) и был статистически неотличим от правильно сигнализированного стимула 48 ° C ( F = 0,2944, P <0,60, несущественно).

Инжир.2.

Психофизические оценки пережитой боли. ( A ) Ожидания уменьшения боли значительно уменьшают испытываемую боль (среднее ± стандартное отклонение). Столбцы показывают значимые различия ( P <0,01). ( B ) Различия в ожидаемой боли составляют значительный процент вариабельности уменьшения ощущаемой боли ( r 2 = 0,85, P <0,0002).

Регрессионный анализ подтвердил, что снижение ожиданий сильно модулировало интенсивность переживаемой боли (рис.2 В ). Примерно 85% вариабельности процентного снижения оценок интенсивности переживаемой боли можно объяснить процентным уменьшением ожидаемой боли, вызванной пониженными ожиданиями (β = 0,87, точка пересечения = -11,03, R 2 = 0,85, F = 44,522, P <0,0002).

Ожидания уменьшения боли существенно снижали активацию мозга, связанную с интенсивностью переживаемой боли.На качественном уровне активация, связанная с интенсивностью боли, после снижения ожиданий боли очень напоминала активацию, вызванную правильно сигнализированными стимулами при температуре 48 ° C. Обнаруживаемая активация больше не была очевидна в ACC и SI, а степень активации в островке и других областях была качественно снижена (рис. 3). В количественном анализе ожидание уменьшения боли приводило к статистически значимому снижению активации, связанной со стимулом 50 ° C, во многих областях мозга (по сравнению с активацией, вызванной правильно сигнализированными стимулами 50 ° C, три серии на состояние для каждого субъекта, рис.4; и см. Таблицу 2, которая опубликована в качестве вспомогательной информации на веб-сайте PNAS). Эти функционально разнообразные области включали мозжечок, таламус, хвостатую часть, скорлупу, островок, дорсолатеральный PFC, SII, ACC и SI. Из областей, демонстрирующих активацию, связанную с интенсивностью боли, только вентромедиальная PFC, задняя поясная кора и SMA не подвергались значительной модуляции ожиданиями уменьшения боли. Важно отметить, что этот анализ не был взвешен с учетом воспринимаемой интенсивности боли, что сводило к минимуму потенциальные ошибки, возникающие из-за требований, предъявляемых к задаче.Таким образом, снижение активации мозга, связанного со стимулом 50 ° C, из-за ожидания уменьшения боли независимо и объективно подтверждает субъективные отчеты об уменьшении интенсивности боли.

Рис. 3.

Ожидание уменьшения боли значительно снижает связанную с болью активацию мозга во время стимуляции 50 ° C (изображение слева = правое полушарие).

Рис. 4.

Области мозга, в которых ожидание уменьшения боли значительно снижает активацию мозга, связанную с болью (50 ° C). Прямые статистические сравнения между испытаниями с правильными и неправильно обозначенными сигналами показали, что многие участки (обведены кружком) демонстрировали активацию, связанную с болью, когда испытуемые ожидали стимула 48 ° C вместо стимула 50 ° C (изображение слева = правое полушарие).

Вегетативные реакции во время ожидания и боли. Нормализованная частота сердечных сокращений служила показателем вегетативных реакций. Во время фазы ожидания ожидаемый стимул не оказал значительного влияния на изменения частоты сердечных сокращений (в процентах от исходного уровня) (ожидаемое значение 46 ° C, 98,8%; ожидание 48 ° C, 98,7%; ожидание 50 ° C, 100,1%; F. = 1,311, P <0,2941), что свидетельствует о минимальном вегетативном возбуждении. Напротив, во время фазы боли изменения частоты сердечных сокращений монотонно увеличиваются, что существенно зависит от температуры стимула (фактическая 46 ° C, 98.9%; фактическая 48 ° C, 100,3%; фактическая 50 ° C, 104,5%; F = 8,22, P <0,0029).

Ожидания усиления боли. Чтобы определить, может ли воспринимаемая интенсивность боли быть увеличена за счет повышенного ожидания боли, субъекты были обследованы во время испытаний, в которых стимул 48 ° C сигнализировался периодом ожидания 30 секунд, который обычно использовался для сигнала стимула 50 ° C (три серии на условие для каждого предмета). ANOVA подтвердил, что субъекты ожидали большей боли после 30-секундного периода ожидания (ВАШ, 4.5), чем после 15-секундного периода ожидания (VAS, 2,6; F = 34,564, P <0,0002). В отличие от модуляции боли, вызванной ожиданиями уменьшения боли, ожидания усиления боли существенно не изменили психофизические оценки переживаемой боли ( F = 2,499, P <0,148; правильное ожидание, ВАШ 2,1; повышенное ожидание, ВАШ 2.4). Соответственно, сравнения данных фМРТ во время повышенных ожиданий боли не сообщаются.

Обсуждение

Ожидание уменьшения боли значительно снижает как субъективное переживание боли, так и связанную с болью активацию мозга. Эти сокращения широко распространены и охватывают функционально разнообразный набор областей мозга, включая таламус, SI, SII, островок, ACC, PFC и мозжечок. Несмотря на их разнообразие, известно, что все эти области мозга проявляют активацию, которая в значительной степени связана с субъективным переживанием боли (24-26).Модуляция связанной с болью активации ожиданиями положительно связана как с субъективным ожиданием величины боли, так и с величиной активации мозга, поддерживающей ментальное представление о надвигающейся боли.

Психическое представление надвигающейся боли. Ряд областей мозга, включая PFC, островок, ACC, бледный шар / скорлупу, таламус и мозжечок, продемонстрировали активацию, которая в значительной степени была связана с субъективными сообщениями об ожидаемой величине боли.Эта связанная с ожиданием активация не сопровождалась каким-либо достоверным увеличением частоты сердечных сокращений, что позволяет предположить, что ожидания боли не сопровождались значительным страхом, тревогой и / или изменением аффекта, поскольку эти психологические реакции часто совпадают с изменениями вегетативных реакций (27). -29). Субъекты были отобраны по их способности переносить ряд вредных тепловых стимулов и до функциональной визуализации испытали весь спектр вредных стимулов, используемых в эксперименте.Обе процедуры служат для минимизации страха. В совокупности с наблюдением, что активация мозга, связанная с ожиданием, была четко оценена пропорционально величине ожидаемой боли, это открытие предполагает, что PFC, островок и ACC работают вместе с их связанными подкорковыми областями, чтобы поддерживать ментальное представление о надвигающейся боли. стимул.

Мысленное представление надвигающегося события в значительной степени зависит от информации из прошлого опыта и, следовательно, должно включать информацию из областей мозга, связанных с воспоминаниями.Гиппокамп участвует в нейронных процессах, поддерживающих восстановление прошлых воспоминаний, и взаимно связан с миндалевидным телом таким образом, который может поддерживать аффективную модуляцию отзыва воспоминаний (30-32). Обе структуры давно известны как важные для соматической памяти, и обе проецируются на области мозга, которые демонстрируют постепенную активацию во время ожидания боли (33). Из областей, связанных с ожиданием, PFC получает входные данные от миндалины и гиппокампа (через парагиппокампальную извилину и прилегающие области) и, как известно, важен для мониторинга полученной мнемонической информации (34–37).ACC и островок получают входные данные от миндалевидного тела, гиппокампа и парагиппокампа (38-40) и активируются во время задач памяти (32). Кроме того, ACC, островок и PFC сильно взаимосвязаны (39-42) и, с их ассоциированными подкорковыми областями, вероятно, работают вместе, поддерживая построение ментального представления о надвигающемся событии.

Интеграция ожиданий и афферентной информации. Модуляция боли ожиданием тесно связана как с субъективными сообщениями об ожидаемой боли, так и с активацией мозга, вызванной ожиданием.Во время ожидания уменьшения боли почти 85% вариативности изменений переживания боли можно объяснить изменениями ожидаемой величины боли. В соответствии с выводами других исследований ментальной репрезентации, области мозга, участвующие в обработке ожиданий, в значительной степени совпадают с теми, которые участвуют в обработке афферентной сенсорной информации (43). Эти области, вероятно, представляют собой важнейшие пути интеграции информации, связанной с ожиданиями, с афферентной сенсорной информацией.Информация, связанная с ожиданием, как от ACC, так и от передней части островка, может передаваться в несколько соматосенсорных областей. Информация от переднего островка может передаваться последовательно в задний островок, SII и нижнюю теменную кору (40-42). Информация от insula и ACC также может передаваться через прямые соединения с SI (44, 45). Таким образом, все эти области коры головного мозга, получающие афферентную ноцицептивную информацию, могут легко модулироваться информацией, вызванной ожиданием.Поскольку ожидания — это прогнозы на будущее, основанные как на прошлом опыте, так и на настоящем контексте, этот поток связанной с ожиданиями информации может иметь решающее значение для развития перцептивного набора. Такой перцепционный набор может подготовить области мозга для обработки афферентной информации заданной природы, тем самым минимизируя вычислительную сложность при одновременном повышении скорости и точности афферентной обработки (3, 46). Учитывая высокораспределенный и параллельный характер обработки боли (26, 47), маловероятно, что перцептивный набор в одной области мозга мог бы эффективно модулировать афферентную обработку ноцицептивной информации.Вместо этого перцептивный набор также должен быть сильно распределенным процессом. Множественные сайты, на которых взаимодействует связанная с ожиданием и афферентная информация, вероятно, составляют широко распространенный механизм, поддерживающий перцептивный набор.

Интеграция информации, связанной с ожиданием, с афферентной информацией, по-видимому, имеет решающее значение для полного когнитивного переживания боли. Сообщалось, что пациенты с поражением коркового слоя островка идентифицируют вредный раздражитель как болезненный, но не могут должным образом оценить значение своей боли (48).Точно так же пациенты с неизлечимым раком, перенесшие префронтальную лоботомию, по-видимому, полностью осознают новую боль, но не осознают значение боли, связанной с раком (49-51). Более того, классические исследования собак, выращенных в условиях лишенной сенсорной чувствительности, показывают, что животные с минимальным предшествующим опытом боли демонстрируют аберрантную реакцию на новые болезненные раздражители (52). Помимо вклада в ожидания, активные мысленные репрезентации прошлых или надвигающихся сенсорных событий, вероятно, играют решающую роль в процессах различения, когда афферентная информация сравнивается с информацией из памяти.¶

Настоящие результаты подтверждают, что механизмы мозга, поддерживающие ожидания боли, сильно взаимодействуют с механизмами мозга, обрабатывающими афферентную ноцицептивную информацию, чтобы резко изменить субъективное переживание боли. Положительные ожидания (т. Е. Ожидания уменьшения боли) приводят к уменьшению воспринимаемой боли (28,4%), что соперничает с эффектами явно обезболивающей дозы морфина (0,08 мг / кг массы тела, уменьшение боли на ≈25%) (53 ).Эти данные обеспечивают нейронный механизм, который частично может объяснить положительное влияние оптимизма на состояние хронических заболеваний (54, 55). Более того, мощная модуляция боли, вызванная положительными ожиданиями, подчеркивает потенциал когнитивной терапии для лечения боли.

Благодарности

Мы благодарим функциональную МРТ группы анализа изображений мозга (FMRIB) Оксфордского университета за программное обеспечение для анализа fsl. Это исследование было поддержано грантом R01 NS39426 Национального института здравоохранения.

Сноски

  • ↵ § Кому должна быть адресована корреспонденция. Электронная почта: rcoghill {at} wfubmc.edu.

  • Вклад авторов: T.K., J.G.M., P.J.L. и R.C.C. спланированное исследование; T.K., J.G.M., P.J.L. и R.C.C. проведенное исследование; Т.К. и R.C.C. проанализированные данные; и T.K., J.G.M., P.J.L. и R.C.C. написал газету.

  • Этот документ был отправлен напрямую (Трек II) в офис PNAS.

  • Сокращения: АСС, передняя поясная кора; фМРТ, функциональная МРТ; ПФК, префронтальная кора; SI — первичная соматосенсорная кора; SII, вторичная соматосенсорная кора; SMA, дополнительная моторная зона; ВАШ, визуальная аналоговая шкала.

  • ↵ ¶ Оширо, Ю., Кеведо, А.С., Мак-Хаффи, Дж. Г., Крафт, Р. А. и Когхилл, Р. С. (2004) Soc. Neurosci. Abstr. 34 , 746,12 (абстракция).

  • Копирайт © 2005, Национальная академия наук

Реализм и эпистемическая объективность науки

В статье представлен реалистичный взгляд на эпистемологическую объективность науки. Эпистемическая объективность отличается от онтологической объективности и объективности истины.На заднем плане Т.С. Обсуждается идея Куна о том, что выбор научной теории основан на общих научных ценностях с участием как объективных, так и субъективных факторов. Ценности Куна эпистемологически необоснованны, следовательно, обеспечивают минимальное ощущение объективности. Представлен надежный отчет об эпистемической объективности, на основе которого методологические нормы являются надежным средством достижения истины. Проблема остается в том, что для определения релевантности и относительной значимости ряда методологических норм требуется осмысленное суждение.Обрисовывается роль когнитивных добродетелей, которые могут проявляться в ходе совещательного суждения.

1 Введение

В этой статье я предлагаю реалистичный взгляд на эпистемологическую объективность науки. Грубо говоря, эпистемическая объективность возникает из принятия норм, которые продвигают истину об объективном мире. Эпистемическая объективность объясняется в релайабилистских терминах как соответствие способствующим истине эпистемическим нормам. В той мере, в какой ученый должен размышлять о применении конкурирующих эпистемологических норм, анализ опирается на ресурсы эпистемологии добродетели.Целью статьи не является защита реалистического представления об объективности от антиреалистического представления об объективности. Целью статьи является развитие такой теории эпистемической объективности, которая соответствует реалистической концепции научного исследования.

Я не собираюсь здесь выступать в защиту научного реализма. Тем не менее, важно подготовить почву, указав природу реалистической концепции науки, которая лежит в основе моего подхода к объективности. Я беру научный реализм в первую очередь как взгляд на цель науки.Цель науки — открыть истину о мире, а прогресс науки состоит в продвижении к этой цели. Мир, который исследует наука, — это объективная реальность, существующая независимо от человеческого мышления. Истина, как и сама реальность, объективна. Истина — это отношение соответствия между утверждениями о мире и его существованием. Самое главное, что наука не ограничивается эмпирическими утверждениями наблюдательного характера. Наука строго теоретическая. Научные теории содержат существенные утверждения о природе ненаблюдаемых теоретических сущностей.Наблюдаемые явления часто объясняются с точки зрения поведения теоретических сущностей, существование которых постулируется для таких объяснительных целей. Хорошо установленные теории следует принимать как истинные или приблизительно истинные объяснения мира, применимые как к наблюдаемым, так и к ненаблюдаемым аспектам реальности.

План статьи выглядит следующим образом. В разделе (2) отмечается двусмысленность понятия объективности и указывается, как понятие эпистемической объективности в целом соотносится с двумя другими основными понятиями объективности.Раздел (3) вводит тему через Т.С. Обсуждение Куном субъективности и объективности в контексте множества научных ценностей. В разделе (4) утверждается, что обсуждение Куна обеспечивает в лучшем случае минимальное ощущение объективности, при котором ценности играют нейтральную роль, хотя их отношение к истине остается неучтенным. Раздел (5) вводит устойчивое чувство эпистемической объективности, на основании которого убеждение эпистемически оправдано в объективном смысле, если оно основано на методологической норме, способствующей истине.В разделе (6) отмечается недостаток обеих форм эпистемической объективности из-за потенциального конфликта между конкурирующими нормами и вытекающей из этого потребности в субъективном суждении в отношении применения методологических норм. В разделе (7) исследуется, каким образом суждение между конкурирующими нормами может включать использование когнитивных добродетелей, которые вносят объективные элементы в субъективную сферу. Раздел (8) подводит итоги обсуждения и поднимает вопросы для будущей работы.

2 Объективность

Что такое объективность и как ее демонстрируют науки? Понятие объективности подвержено определенной двусмысленности.Я выделяю три основных понятия объективности, применимых к наукам: (i) онтологическое чувство объективности, связанное с независимостью от разума природного мира; (ii) семантическая форма объективности, относящаяся к природе истины; (iii) эпистемологическое понятие объективности, относящееся к методологическим нормам и эпистемологическому обоснованию убеждений и теорий, одобренных этими нормами. Несмотря на различия, я предполагаю, что три формы объективности имеют определенную взаимозависимость.

Первое понятие объективности — это идея о том, что мир существует сам по себе.То, как устроен мир, не зависит от нас. И это не зависит от того, как мы думаем. Реальность не зависит от человеческого мышления и опыта. Его существование, природа и структура не зависят от человеческого мышления, языка, концептуальной деятельности и опыта восприятия. Сам по себе мир, независимо от человеческого вклада, является объективной реальностью. Что касается ее роли в науке, предметом является объективная реальность. Он представляет собой объект исследования для научного исследования. Когда ученые проводят исследования, их цель — определить природу объективной реальности, которую они исследуют.Цель науки — раскрыть природу самой объективной реальности.

Второе понятие объективности относится к истине. Истина объективна в том смысле, что она не зависит от того, во что мы верим. Это зависит от того, как устроен мир. Истинная вера делает мир правильным. Истина не обязательно должна быть такой, какой мы верим или желаем видеть в мире. Это не имеет ничего общего с тем, во что мы верим, а только с тем, как устроен мир. То, как устроен мир, не зависит от того, во что мы верим или даже от того, во что мы вправе верить.Не только убеждение может быть ложным, но и оправданное убеждение может быть ложным. Более того, не нужно верить утверждению, чтобы оно было истинным (или ложным). Утверждение, которому никто не верит и которому никто не имеет никаких доказательств, тем не менее может быть верным.

Зависимость истины от реальности приводит объективность истины в связь с онтологической объективностью. Как реалист понимает эту зависимость, истина — это отношение соответствия, которое возникает между убеждением или утверждением и фактом или положением дел.Утверждение истинно тогда и только тогда, когда оно соответствует объективно существующему положению дел, независимо от того, верим мы или нет в это положение дел. Истина объективна, поскольку состоит в соответствии объективной реальности. Это потому, что объективная реальность — это определенный способ истинности предложения.

Третье понятие объективности — эпистемологическое. Эпистемическое понятие объективности тесно связано с идеей научного метода. Для науки характерно использование особого метода, который отличает ее от ненаучных и псевдонаучных.Для настоящих целей этот специальный метод можно понимать либо в традиционных терминах как единый метод, либо в более современных терминах как набор норм и процедур, в целом составляющих методологию науки. Использование метода гарантирует, что субъективные факторы, такие как предвзятость, личный интерес и политическая ориентация, исключены из научных исследований. Это гарантирует, что единственными факторами, рассматриваемыми в научном исследовании, являются эпистемически релевантные факторы (например, эмпирические данные), которые способствуют поиску научных знаний.Таким образом, использование научного метода способствует эпистемической объективности науки за счет исключения субъективных факторов в пользу эпистемически релевантных факторов. В результате своего объективного характера научное исследование характеризуется широко распространенным консенсусом среди ученых. Разногласия, если они возникают, недолговечны. Причина, по которой наука характеризуется консенсусом, как раз связана с эпистемической объективностью и той ролью, которую играет научный метод в обеспечении такой объективности. Именно потому, что ученые используют общий научный метод, они соглашаются друг с другом.Общий научный метод обеспечивает эпистемическую объективность и тем самым способствует формированию консенсуса среди ученых.

Я выделил три формы объективности: онтологическая объективность, объективность истины и эпистемическая объективность. Я указал, как объективность истины может рассматриваться как имеющая определенную зависимость через соответствие от онтологической объективности. Давайте теперь спросим, ​​как эпистемическая объективность связана с двумя другими понятиями. Вот как я думаю, что дело обстоит именно так.Причина, по которой мы ценим и действительно должны стремиться обеспечивать и поддерживать эпистемически объективные методы, как раз в силу отношения, которое эта форма объективности несет с другими формами объективности. Именно потому, что мы используем методы научного исследования, которые исключают субъективные факторы и включают только действительно эпистемологические факторы, результаты и теории наук должны приниматься. Их следует принимать, потому что, используя такие методы, у нас больше шансов прийти к истинным убеждениям о природе реальности.Короче говоря, именно эпистемическая объективность методов науки приводит к объективной истине об объективном мире.

3 Т.С. Кун о научных ценностях и объективности

В этом разделе я обращаюсь конкретно к вопросу об эпистемической объективности науки. Чтобы представить тему, я даю краткий обзор Т.С. Хорошо известная трактовка Куном субъективных и объективных факторов по отношению к нормам научной методологии.

Знаменитая книга Куна « Структура научных революций » была встречена негативной критической реакцией из-за релятивистских и иррационалистических последствий рассмотрения научной теории — измените предложенную книгу.В ряде публикаций начала 1970-х Кун стремился развеять впечатление релятивизма и иррационализма, которое окружало его описание изменения теории. В частности, в своей статье «Объективность, ценностное суждение и выбор теории» Кун утверждает, что на протяжении большей части истории науки существует устойчивое ядро ​​научных ценностей. Эти ценности обеспечивают объективную основу для выбора научной теории, хотя субъективные факторы влияют на понимание и применение ценностей отдельным ученым.

Как описано в Структура , выбор, который делают ученые при революционном переходе между парадигмами, не может быть сделан на основе общего набора методологических стандартов. Парадигмы несоизмеримы, отчасти из-за отсутствия общих стандартов, а также из-за того, что они направлены на несвязанные наборы проблем. Кун представляет модифицированный взгляд на этот вопрос в статье «Объективность, ценностное суждение и выбор теории». Вместо того, чтобы отрицать существование общих методологических стандартов, Кун считает, что существует набор методологических критериев, которые ученые используют при оценке научных теорий и в результате выбора теории, которую они делают.Критерии функционируют как ценности, которые направляют и информируют о выборе теории, а не как правила, которые диктуют выбор. Кун не обязуется предоставлять исчерпывающий список ценностей. Но он действительно называет точность, последовательность, масштаб, простоту и плодотворность одними из самых выдающихся ценностей, действительно принимаемых учеными. Различие между правилами и ценностями важно для некоторых целей. Но здесь это не принципиально. Итак, в дальнейшем я замалчиваю это. За исключением случаев, когда конкретно обсуждается то, что Кун говорит о ценностях, я буду использовать более общий термин «норма» для обозначения критериев или стандартов, которые Кун описывает как ценности, а также любых критериев или стандартов, которые могут рассматриваться как правила.

В отличие от точки зрения, которая, казалось, была представлена ​​в Structure , согласно модифицированной точке зрения Куна, ученые выбирают между теориями и парадигмами на основе общих методологических норм. Действительно, Кун описывает эти ценности как « — это общая основа для выбора теории» (Kuhn 1977, p. 322). От очевидного релятивизма исходной точки зрения осталась идея о том, что набор ценностей, которыми руководствуются ученые при выборе теории, не может однозначно определить этот выбор. Ученым, использующим один и тот же набор ценностей при оценке и выборе теории, не обязательно приходить к одному и тому же решению.Кун объясняет, что есть две основные причины отсутствия уникального результата. Во-первых, сами значения неточны, поэтому ученые могут по-разному интерпретировать и применять отдельные значения. Во-вторых, ценности могут конфликтовать друг с другом; «Точность может, например, диктовать выбор одной теории, ограничивать выбор ее конкурента» (Kuhn 1977, p. 322). В результате неточности индивидуальных ценностей и потенциального конфликта между ними ученые, апеллирующие к общему набору ценностей, могут, тем не менее, прийти к различным решениям, основанным на общих ценностях.Как выразился Кун в другом месте, «не существует нейтрального алгоритма для выбора теории, нет систематической процедуры принятия решений, которая при правильном применении должна привести каждого человека в группе к одному и тому же решению» (Kuhn 2012, p. 198).

Поскольку общие научные ценности не могут однозначно определять выбор теории, Кун считает, что как субъективные, так и объективные факторы способствуют индивидуальному выбору теории. С одной стороны, общие ценности представляют собой объективные факторы, которые учёные принимают во внимание при выборе теории.С другой стороны, отдельные ученые различаются по интерпретации и значению общих ценностей. В результате таких индивидуальных различий в применении и оценке общих ценностей субъективные элементы входят в выбор теории отдельным ученым. Кун, однако, изо всех сил настаивает на том, что такие субъективные факторы не делают выбор теории непостижимым делом личного вкуса. Сказать, что выбор теории отдельным ученым включает в себя субъективные элементы, не означает, что обсуждение этого вопроса невозможно: «Если мои критики введут термин« субъективный »в том смысле, который противопоставляет его осуждающему — таким образом, предлагая, чтобы я занимался теорией выбор не подлежит обсуждению, дело вкуса — они серьезно ошиблись в моей позиции »(Kuhn 1977, p.337). По мнению Куна, субъективные элементы теории выбора, не определяемые ценностями, не исключают проблемы. Субъективные элементы — это не вопрос личного вкуса, они сами по себе открыты для обсуждения. В самом деле, чтобы восприниматься всерьез как ученый, ученый должен уметь и желать «продемонстрировать основания для своих суждений» (Kuhn 1977, p. 337).

В следующих двух разделах (4 и 5) я исследую, в какой степени эпистемологические нормы, такие как ценности Куна, обеспечивают объективную основу для эпистемологического обоснования и выбора теории.Я возвращаюсь к той роли, которую предположительно играют субъективные факторы в следующем разделе (6).

4 Минимальная объективность

В этом разделе я рассматриваю то, в каком смысле научные ценности, определенные Куном, обеспечивают объективную основу для выбора теории. Ценности отражают особенности теорий, которые находятся вне умы отдельных ученых. Таким образом, они могут играть нейтральную роль в теоретической оценке. Но Кун не дает эпистемологического обоснования ценностей.Следовательно, я полагаю, ценности объективны в минимальном смысле объективности.

Для Куна выбор теории осуществляется на основе общих ценностей, которые составляют критерии оценки теории. Выбирая между альтернативными теориями, ученый учитывает степень, в которой теории удовлетворяют ценностям. Поскольку все альтернативные теории могут удовлетворять ценностям по-разному и в разной степени, ученый должен принять решение относительно того, каким ценностям следует придать большее значение для принятия решения.Именно здесь Кун считает индивидуальные различия между учеными из-за того, что ценности не могут полностью определить выбор теории. Но мы можем отложить этот вопрос, пока не вернемся к нему в разделе (6). Актуальным моментом является то, что при выборе теории ученый обращается к набору ценностей, который обеспечивает основу для выбора. Например, ученый может выбрать теорию, потому что считает ее более простой и точной, чем альтернативные теории.В таком случае ценности простоты и точности составляют основу выбора ученого.

В некотором смысле ценности, к которым обращается ученый при выборе теории, составляют объективную основу для выбора теории. Ценности, к которым апеллирует ученый, не зависят от ученого. Они находятся вне ума отдельного ученого. Ценности отражают особенности теорий, которыми теории обладают независимо от ученого. Например, если теория соответствует значению точности, это означает, что теория обладает свойством быть точной.Из-за независимости ценности от учёного, ценность обеспечивает основу для выбора учёным теории, которая находится за пределами ума учёного. Следовательно, выбор ученым теории не является безусловным субъективным психическим состоянием. У него есть объективная основа, потому что он основан на чем-то, выходящем за рамки ума ученого.

Но хотя в некотором смысле ценности обеспечивают объективную основу для выбора теории, в лучшем случае это минимальное чувство объективности.Чтобы увидеть это, важно признать, что Кун не дает эпистемологического обоснования ценностей. Он считает, что существует разница между научными ценностями и такими ценностями, как социальная полезность (Kuhn 1977, стр. 331). Но он не объясняет, как и почему приверженность ценностям в контексте научного исследования приводит к истине или знанию. В какой-то момент Кун, кажется, предполагает, что для предоставления такого отчета потребуется решение проблемы индукции, чего он не может предоставить (Kuhn 1977, стр.332–3). В результате, хотя независимость ценностей позволяет им играть объективную роль, Кун не дал существенного объяснения эпистемической роли ценностей. Ничего не было сделано, чтобы показать, что они имеют какое-либо отношение к истине или знанию. Учитывая сопротивление Куна говорить об истине в отношении науки (например, Kuhn 2012, p. 205), возможно, неудивительно, что ему не удается связать ценности с истиной. Тем не менее, можно было предположить, что он мог сказать что-то о связи между ценностями и эпистемическим обоснованием, поскольку последнее является важным компонентом знания.

Учитывая отсутствие эпистемологической основы для ценностей, чувство объективности, которое они обеспечивают, в лучшем случае является минимальным смыслом. Ценности объективны в том смысле, что они лежат за пределами ума отдельного ученого. Но поскольку не было показано, что ценности имеют эпистемологическую роль, ведущую к истине или знанию, представление Куна об объективности с точки зрения общих научных ценностей не обеспечивает прочного ощущения эпистемической объективности. Чтобы ценности обеспечивали устойчивую форму эпистемической объективности, они должны иметь существенную связь с истиной или знанием.Рассматриваемая объективность вряд ли могла бы быть эпистемической объективностью без связи с истиной или знанием.

5 Надежная объективность

В предыдущем разделе я утверждал, что научные ценности Куна порождают минимальное чувство объективности. Без эпистемологического обоснования они не могут обеспечить основу для содержательного понятия эпистемологической объективности. Теперь вопрос в том, можно ли найти более надежное объяснение объективности.

Моя цель в этом разделе — дать определение более содержательной концепции эпистемической объективности, чем минимальный смысл, рассмотренный в предыдущем разделе.Я хочу предположить, что методологические нормы, такие как ценности Куна, сами по себе могут иметь объективное эпистемологическое обоснование. Если ученый принимает теорию, потому что теория удовлетворяет обоснованным методологическим нормам, то принятие этой теории ученым само по себе является оправданным. Принятие учеными теории имеет объективное эпистемологическое обоснование, поскольку теория удовлетворяет методологическим нормам.

Чтобы объяснить объективную основу принятия обоснованной теории, я использую ресурсы релайабилистской эпистемологии.Релиабилистская теория гарантии методологических норм, которую я принимаю, является модифицированной версией нормативного натурализма Лаудана (Laudan 1987), который я развил в более ранних работах (особенно Sankey 2000, 2002). В отличие от Лаудана, я помещаю нормативную натуралистическую метаметодологию в контекст научного реализма, утверждая, что истина — это цель науки, которую можно рационально преследовать. Как только нормативный натурализм помещается в реалистический контекст, он превращается в своего рода методологический релайабилизм, потому что методологические нормы науки задуманы как надежное средство достижения истины.Для простоты я представляю подход с точки зрения истины, хотя научный реализм имеет тенденцию подчеркивать приблизительную истину, а не истину.

Релиабилистская теория эпистемического оправдания позволяет установить явную связь между оправданием и истиной. Чтобы методологическая норма передавала эпистемологическое обоснование, ее использование должно надежно приводить к истине. Методологические нормы инструментально воспринимаются как инструменты исследования. Они являются средством реализации эпистемической цели истины.Связь между эпистемологическими средствами и целями не является аналитической или концептуальной связью, которая может быть известна как a priori . Это случайное синтетическое отношение, которое подлежит исследованию a posteriori . Такое понимание методологических норм позволяет решить вопрос о том, оправдано ли понимание нормы, как эмпирический вопрос о том, ведет ли использование нормы к эпистемическим целям, которые она призвана продвигать. Методологические нормы необходимо оценивать эмпирически, чтобы определить, приводит ли их использование к истине.

Невозможно напрямую наблюдать, что использование методологических норм приводит к истине на уровне теоретических утверждений о ненаблюдаемых объектах. Истинность ненаблюдательного содержания теорий не может быть определена прямым наблюдением. Это основа антиреалистической версии нормативного натурализма Лаудана (Laudan 1987, p. 30, fn 19; ср. Laudan 1984, p. 53). В отличие от Лаудана, я использую вывод о наилучшем объяснении на метаметодологическом уровне того, что лучшее объяснение роли, которую играют методологические нормы в создании успешных научных теорий, состоит в том, что они представляют собой инструменты исследования, способствующие установлению истины.В этом подходе используется метаметодологический аналог классического аргумента «без чудес» в пользу научного реализма. Короче говоря, было бы чудом, если бы теория в высокой степени удовлетворяла ряду методологических норм и при этом полностью ошибалась (подробное развитие моего подхода см. Sankey 2000, pp. 224–5, 2002, pp. 75–8, 2004, с. 69–72).

Релиабилистский подход к обоснованию методологических норм, который я только что обрисовал, позволяет нам понимать эпистемическую объективность в более существенном смысле, чем минимальный смысл, рассмотренный в предыдущем разделе.Это более существенное ощущение эпистемической объективности, потому что оно основано на фактических отношениях между методом и истиной. Если методологическая норма на самом деле действительно способствует истине, в некотором смысле вера, одобренная этой нормой, объективно оправдана. Ибо это объективный факт, что использование нормы действительно ведет к истине. Объективная связь между нормой и истиной порождает объективное ощущение эпистемической гарантии. Вера является эпистемически оправданной в объективном смысле, если она основана на норме, которая на самом деле ведет к истине.

В целом, релайабилистский анализ обоснованности методологических норм обеспечивает основу для прочного ощущения эпистемической объективности. Объективность, обеспечиваемая надежно поддерживающими истину методологическими нормами, — это не просто объективность в том минимальном смысле, в котором нормы не зависят от психического состояния отдельных ученых. Это сильнее, чем это. Эпистемическое обоснование, обеспечиваемое методологическими нормами, происходит из того факта, что существует надежная связь между использованием норм и истиной.Поскольку существует реальный факт об истинности характера норм, существует устойчивый смысл, в котором эпистемическое обоснование, обеспечиваемое нормами, является объективным. Он объективен в надежном смысле именно в силу того объективного факта, что методологические нормы действительно продвигают истину. Нормы не просто независимы от мыслительных процессов отдельного ученого. Они основаны на объективных фактах о связи между методом и истиной.

6 субъективных элементов

В разделе (3) мы увидели, что Кун выбрал научную теорию, включив в нее субъективные элементы, не определяемые общими научными ценностями.Учитывая неточность ценностей и возможность конфликта между ними, есть возможности для индивидуальных вариаций в интерпретации и взвешивании ценностей. В этом разделе я вернусь к этому вопросу.

Исходя из предположения, что наука не управляется одним фиксированным методом, может быть принят плюралистический подход к методологии науки. При такой концепции ученые придерживаются самых разных методологических норм. Эти нормы различаются по конкретности и абстрактности. Нормы варьируются от низкоуровневых правил, применяемых к использованию конкретных инструментов в лабораторных условиях, до общих принципов планирования экспериментов, до всеобъемлющих отчетов о взаимосвязи между теорией и доказательствами и критериев оценки теории, описанных Кун.При такой плюралистической концепции методологии могут быть различия в методологических нормах между различными отраслями науки и, действительно, на протяжении всей истории науки.

Согласно такой плюралистической концепции, методология науки состоит из ряда методологических норм, которые ученые применяют в практике науки. Хотя может быть возможно ранжировать нормы для конкретных целей в определенных контекстах, маловероятно, что они могут быть установлены в фиксированном или универсально применимом порядке.Более того, кажется маловероятным, что нормы могут быть систематизированы таким образом, чтобы приводить к механической процедуре принятия решения, которая могла бы привести всех ученых к совершенно одинаковому выбору теории. В свете этих моментов утверждение Куна об отсутствии алгоритма для выбора теории кажется вполне правдоподобным.

Исходя из предположения, что не существует алгоритма выбора теории, кажется очевидным, что в выборе между теориями определенную роль должно играть осмысленное суждение. Даже если нормы научного метода объективны как в минимальном, так и в надежном смыслах, определенных в предыдущих двух разделах, отдельный ученый все равно должен прийти к суждению о том, какие нормы считать актуальными и наиболее значимыми.Роль индивидуального суждения повышает вероятность того, что элемент субъективности вовлечен в процесс принятия решений во многом так, как предлагал Кун.

В целом, если Кун прав, объективные методологические соображения оставляют место для субъективных элементов, которые могут войти в научный процесс принятия решений. Отдельные ученые должны принять решение об актуальности и относительной значимости ряда методологических соображений. Несмотря на существование объективных методологических норм, отдельный ученый должен участвовать в процессе обсуждения, чтобы прийти к заключению об относительной значимости и достоинствах различных методологических соображений.Вопрос в том, что можно сказать о природе такого суждения.

7 Роль добродетели

В предыдущем разделе мы увидели, что разумное суждение играет важную роль в принятии решения о том, как взвешивать и применять ряд методологических норм. Как предположил Кун, необходимость в таком суждении вносит субъективный элемент в выбор теории, который не определяется объективными нормами. Важно помнить, что Кун настаивает на том, что роль субъективных элементов не делает выбор теории вопросом непостижимого личного вкуса.Субъективные элементы решения ученого открыты для критического обсуждения. В самом деле, кажется очевидным, что для Куна рациональные соображения играют решающую роль в субъективных элементах решения, которые не определяются объективными нормами.

Кун не разработал объяснение характера суждений, использованных в обсуждениях ученых относительно значимости и относительного веса научных ценностей. Но можно сказать что-то положительное о природе такого суждения, опираясь на ресурсы недавней эпистемологии добродетели.Хотя эта возможность еще не привлекла внимания в связи с идеями Куна о выборе теории, в связи с идеей «здравого смысла» Пьера Дюгема произошла соответствующая дискуссия, которая началась с основополагающей статьи Дэвида Стампа (2007).

Основная идея состоит в том, что, помимо двух рассмотренных до сих пор форм эпистемической объективности, можно выделить третье понятие объективности. Эта форма объективности находится в процессе осмысленного суждения, которое Кун назвал субъективным.Более конкретно, идея состоит в том, что существует ряд когнитивных качеств, которые может проявить ученый в процессе формирования суждения. Суждение, связанное с взвешиванием и применением методологических норм в контексте выбора теории, может само по себе быть добродетельным процессом в том смысле, что добродетели надлежащим образом используются в процессе формирования суждения. Добродетельное суждение само по себе может быть объективным, потому что сами познавательные добродетели воплощают и проявляют форму познавательной объективности.

Что такое добродетели и как они выполняют эту роль? Мы бы завели слишком далеко, чтобы исследовать все когнитивные добродетели или версии эпистемологии добродетели, которые можно найти в литературе. Поэтому я ограничиваюсь достоинством, подчеркнутым Стампом в обсуждении Дюгема. Стамп уделяет большое внимание «имиджу ученого как беспристрастного судьи» (Стамп 2007, стр. 151). Потребность ученого в беспристрастном размышлении требует, чтобы ученый занял определенную позицию беспристрастности.Как пишет сам Дюгем:

[…] ничто не способствует более запутанному разуму и нарушению его проницательности, чем страсти и интересы. Следовательно, ничто не задержит принятие решения, которое должно определить удачную реформу в физической теории, больше, чем тщеславие, которое делает физика слишком снисходительным по отношению к своей собственной системе и слишком суровым по отношению к системе другой. Таким образом, мы приходим к заключению, столь ясно выраженному Клодом Бернаром: обоснованная экспериментальная критика гипотезы подчинена определенным моральным условиям; чтобы правильно оценить соответствие физической теории фактам, недостаточно быть хорошим математиком и опытным экспериментатором; нужно также быть беспристрастным и верным судьей.(Duhem 1954, стр. 218)

Как можно видеть здесь, Дюгем предостерегает от попадания в тиски «страстей и интересов», а также «тщеславия» «снисходительности» по отношению к своей собственной теории, в то же время чрезмерного критикует теории, которых придерживаются другие. Хотя он состоит из ряда элементов, главной обсуждаемой здесь добродетелью является беспристрастность. Если ученый проявляет добродетель беспристрастности, он формирует суждение нейтральным и беспристрастным образом, свободным от предвзятости и не чрезмерно приверженным их собственной теории.

Как можно использовать добродетель беспристрастности при решении проблемы оценки относительной значимости и применимости нескольких методологических норм? Одна из ключевых ролей беспристрастности — обеспечение признания и правильного применения соответствующих методологических соображений. Если теория на самом деле подтверждается соответствующими эмпирическими данными, беспристрастный судья признает наличие доказательств и придаст им должный вес, независимо от того, является ли теория их предпочтительной теорией.Точно так же, если конкурирующие теории по-разному удовлетворяют одним и тем же нормам, беспристрастный судья признает, в каких отношениях теории удовлетворяют нормам. Там, где возможно принять решение в свете этой оценки, беспристрастный ученый придет к разумному определению того, какой теории следует отдавать предпочтение в целом, если в итоге предпочтение следует отдать одной теории.

Добродетель беспристрастности дает возможность получить объективность в той сфере, которую Кун называет субъективной.Несомненно, еще предстоит изучить другие когнитивные добродетели (например, смирение, интеллектуальную честность, беспристрастность), что позволит расширить это понятие объективности. Точно так же можно дать содержательный отчет об эпистемологической основе таких добродетелей, который объясняет степень, в которой они обладают объективным эпистемологическим обоснованием. А пока достаточно показать, что когнитивные добродетели могут сыграть определенную роль в обеспечении надлежащего применения объективных методологических норм.

8 Резюме и будущая работа

В этой статье я попытался показать, как реалист может объяснить эпистемологическую объективность науки. Основу создает идея Куна о том, что выбор теории основан на общих научных ценностях и включает как объективные, так и субъективные элементы. Поскольку Кун не дает эпистемологического обоснования ценностей, они обеспечивают в лучшем случае минимальную форму объективности. Однако можно определить более устойчивое чувство объективности, опираясь на нормативную натуралистическую концепцию обоснования методологических норм.Даже в этом случае остается пространство для субъективных факторов, учитывая потенциальный конфликт между нормами. Определенную роль могут играть такие когнитивные добродетели, как беспристрастность, которые могут вносить объективные факторы в сферу субъективного.

Остается ответить на два вопроса. Первый — это вопрос о соотношении методологических норм и когнитивных добродетелей. Одна из возможностей состоит в том, что методологические нормы являются основными носителями эпистемической объективности. Роль познавательных добродетелей в этом случае состоит в том, чтобы играть в лучшем случае вспомогательную роль в применении объективных методологических норм.Другая возможность состоит в том, что когнитивные добродетели сами по себе обладают формой эпистемической объективности. Они не просто играют вспомогательную роль по отношению к методологическим нормам. Сами по себе добродетели воплощают форму эпистемической объективности.

Второй вопрос касается эпистемологического обоснования когнитивных добродетелей. Единая теория эпистемической объективности предоставит такое же объяснение объективного обоснования когнитивных добродетелей, что и методологических норм.Тогда возникает вопрос, можно ли трактовать когнитивные добродетели способом, аналогичным трактовке норм метода как средств исследования, способствующих истине, надежность которых открыта для эмпирического исследования.

Эти два вопроса указывают направление дальнейшего исследования природы эпистемической объективности с реалистической точки зрения. Многое будет зависеть от перспектив натуралистического объяснения эпистемологической основы добродетелей в соответствии с подходом, принятым для норм метода.Учитывая послужной список натурализма, есть основания для оптимизма в этом отношении.

Автор, ответственный за переписку: Говард Санки , Школа исторических и философских исследований, Мельбурнский университет, Парквилл, Виктория 3010, Австралия, электронная почта: [email protected]

Я благодарен редактору и Рецензентам этого журнала за полезные комментарии, позволившие улучшить представление идей в этой статье.

Ссылки

Brown, H.I. 1988. Рациональность . Лондон и Нью-Йорк: Рутледж. Ищите в Google Scholar

Дуглас, Х. 2004. «Неприводимая сложность объективности». Synthese 138: 453–73. Искать в Google Scholar

Duhem, P. 1954. Цель и структура физической теории . Принстон: Издательство Принстонского университета. Искать в Google Scholar

Goldman, A. I. 1986. Эпистемология и познание . Кембридж: Издательство Гарвардского университета. Искать в Google Scholar

Hoyningen-Huene, P.1993. Реконструкция научных революций: Философия науки Томаса С. Куна . Чикаго: Издательство Чикагского университета. Ищите в Google Scholar

Иванова М. 2010. «Хороший смысл Пьера Дюгема как руководство к выбору теории». Исследования по истории и философии науки 41: 58–64. Ищите в Google Scholar

Иванова М. 2012. «Хороший смысл в контексте: ответ Кидду». Исследования по истории и философии науки 42: 610–2. Искать в Google Scholar

Kidd, I.J. 2011. «Эпистемические цели Пьера Дюгема и интеллектуальная добродетель смирения: ответ Ивановой». Исследования по истории и философии науки 41: 185–9. Ищите в Google Scholar

Kuhn, T. S. 1970. «Размышления о моих критиках». В Критика и рост знания , под редакцией И. Лакатоса и А. Масгрейва, 231–78. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. Ищите в Google Scholar

Kuhn, T. S. 1977. «Объективность, ценностное суждение и выбор теории.В The Essential Tension , под редакцией Т. С. Куна, 320–39. Чикаго: Издательство Чикагского университета. Искать в Google Scholar

Kuhn, T. S. 2000a. «Дорога из строения». В «Дорога с момента создания» , под редакцией Дж. Конанта и Дж. Хогеланда, 90–104. Чикаго: Издательство Чикагского университета. Искать в Google Scholar

Kuhn, T. S. 2000b. «Выбор рациональности и теории». В книге «Дорога с момента постройки» , под редакцией Дж. Конанта и Дж. Хогеланда, 208–15.Чикаго: Издательство Чикагского университета. Искать в Google Scholar

Kuhn, T. S. 2012. Структура научных революций , 4-е изд. Чикаго: Издательство Чикагского университета. Искать в Google Scholar

Laudan, L. 1984. Наука и ценности . Беркли: Калифорнийский университет Press. Ищите в Google Scholar

Лаудан, Л. 1987. «Прогресс или рациональность? Перспективы нормативного натурализма ». American Philosophical Quarterly 24: 19–31.Ищите в Google Scholar

Nola, R., and H. Sankey. 2014. Теории научного метода: Введение . Лондон и Нью-Йорк: Рутледж. Искать в Google Scholar

Rescher, N. 1977. Методологический прагматизм . Оксфорд: Бэзил Блэквелл. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 1993. «Изменяющаяся концепция несоизмеримости Куна». Британский журнал философии науки 44: 775–91. Искать в Google Scholar

Sankey, H.1994. «Суждение и рациональная теория-выбор». Методология и наука 27: ​​167–82. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 1996. «Нормативный натурализм и проблема релятивизма: Лаудан против Уорролла в обосновании методологических принципов». Международные исследования в философии науки 10: 37–51. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 2000. «Методологический плюрализм, нормативный натурализм и реалистическая цель науки». В году После Поппера, Куна и Фейерабенда: Последние вопросы теории научного метода , под редакцией Р.Нола и Х. Санки, 211–29. Дордрехт: Kluwer Academic Publishers. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 2002. «Реализм, метод и правда». В г. Проблема реализма , под редакцией М. Марсоне, 64–81. Олдершот, Великобритания: Ashgate. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 2004. «Научный реализм: разработка и защита». В «Знание и мир: вызовы, выходящие за рамки научных войн», , под редакцией М. Кэрриера, Дж. Роггенхофера, Г. Кюпперса и П. Бланшара, 55–74.Берлин: Springer Verlag. Ищите в Google Scholar

Sankey, H. 2010. «Колдовство, релятивизм и проблема критерия». Erkenntnis 72: 1–16. Искать в Google Scholar

Stump, David. 2007. «Эпистемология добродетели Пьера Дюгема». Исследования по истории и философии науки 38: 149–59. Поиск в Google Scholar

Опубликовано в Интернете: 2021-03-18

© 2021 Howard Sankey, опубликовано De Gruyter, Берлин / Бостон

Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 Международная лицензия.

Какие бывают примеры объективных истин? — Mvorganizing.org

Какие бывают примеры объективных истин?

Объективная правда или ложность того, во что люди верят или не верят, таким образом, в одном очень очевидном смысле, не зависит от того, верят в эти вещи или нет; фактически он не зависит от существования людей и их психических состояний: даже если бы никогда не было людей…

Действительно ли правда объективна?

В философии объективность — это концепция истины, независимая от индивидуальной субъективности (предвзятость, вызванная восприятием, эмоциями или воображением).Утверждение считается имеющим объективную истинность, если его условия истинности выполняются без предвзятости, вызванной разумным субъектом.

Что такое объективные моральные истины?

Возможно, это полезный способ определить «объективную моральную истину»: то, что вы можете продемонстрировать существу, которое не разделяет с вами историю, культуру или биологию.

Истина объективна или субъективна?

Согласно Стэнфордской энциклопедии философии, научная истина объективна, подтверждена доказательствами и является — или, по крайней мере, в идеале — должна быть — общепризнанной.

В чем разница между объективным и субъективным?

Основано на личных чувствах, вкусах или мнениях или под их влиянием. Цель: (человека или его суждения) не зависит от личных чувств или мнений при рассмотрении и представлении фактов.

Что такое объективный факт?

Объективное утверждение — это утверждение о фактах, которые могут быть доказаны как истинные или ложные. В отношении фактов существуют широко признанные критерии и методы, позволяющие определить, является ли утверждение истинным или ложным.

Боль объективна или субъективна?

Боль — это субъективное чувство, и на самооценку боли пациентом и оценку наблюдателем может влиять множество факторов, включая, помимо прочего, социально-экономический статус, убеждения и психологический статус (4, 5 ).

Каковы объективные признаки боли?

Есть некоторые признаки и симптомы, которые могут появиться у человека, если он испытывает боль, которые могут подсказать вам:

  • Гримаса или хмурое лицо.
  • Корча или постоянное шевеление в постели.
  • Стоны, стоны или нытье.
  • Беспокойство и волнение.
  • Выглядят беспокойно и напряженно, возможно, поднимают ноги вверх или пинают.

Каковы объективные симптомы?

Объективные симптомы — это симптомы, очевидные для наблюдателя и называемые физическими признаками. Примерами таких физических признаков являются температура, частота и ритм пульса, частота и характер дыхания, температура, поза, отек, походка.

Каковы объективные признаки и симптомы?

Признаки и симптомы — это отклонения, которые могут указывать на потенциальное заболевание. В то время как симптом субъективен, то есть очевиден только для пациента (например, боль в спине или утомляемость), признаком является любое объективное свидетельство заболевания, которое могут наблюдать другие (например, кожная сыпь или шишка).

Давление в груди субъективно или объективно?

Например: если пациент сообщает медработнику, что у него периодически возникали боли в груди в течение последних двух недель, это субъективно, это не может быть доказано, кроме того, что пациент сказал, что это именно так.Одна из наиболее частых субъективных данных, которую мы получаем в EMS, — это сообщения о боли. Боль субъективна!

Что означает объективный с медицинской точки зрения?

Объективные доказательства относятся к видимым, измеримым результатам, полученным в результате медицинского обследования, тестов или диагностической визуализации. Кто-то, кроме травмированного рабочего, должен иметь возможность видеть или чувствовать улики. Примеры объективных доказательств включают сломанную ногу или ссадину.

Что означает цель?

Определение цели (Запись 2 из 2) 1a: нечто, на что направлено усилие: цель, цель или цель действия.b: стратегическая позиция, которую необходимо достичь, или цель, которую необходимо достичь с помощью военной операции. 2: линза или система линз, формирующая изображение объекта.

Кашель субъективен или объективен?

Оценка кашля в клинической практике, а также в большинстве клинических испытаний обычно основана на субъективной оценке пациентов. Исследования, в которых использовались объективные измерения, сообщили о противоречивых корреляциях между объективными и субъективными измерениями [7–19].

Является ли история болезни субъективной или объективной?

Анамнез обычно составляется при поступлении в больницу, но он может быть взят всякий раз, когда дополнительная субъективная информация от пациента может быть полезной для информирования о лечении (Wilson & Giddens, 2013). Собранные данные могут быть субъективными или объективными по своему характеру.

Какова цель заметки SOAP?

Цель (O) примечания — это раздел, в котором записываются результаты проведенных тестов и измерений, а также объективные наблюдения терапевта за пациентом.Объективные данные — это измеримые или наблюдаемые фрагменты информации, используемые для составления Плана оказания помощи.

Какова субъективная часть заметки SOAP?

Субъективный: все примечания по протоколу SOAP начинаются с субъективного раздела. Это относится к субъективным наблюдениям, которые устно выражает пациент, например к информации о симптомах. Это считается субъективным, поскольку невозможно измерить информацию.

Что является субъективным в примечании SOAP?

Субъективно — что пациент говорит о проблеме / вмешательстве.Цель — объективные наблюдения терапевтов и лечебные вмешательства (например, ROM, показатели исхода)

Каковы четыре части заметки SOAP?

В записке SOAP есть четыре заголовка: «Субъективность», «Цель», «Оценка» и «План».

Что представляет собой пример заметки SOAP?

2 SOAP Note Примеры S: «Они не понимают, как много я работаю». О: Клиент не сел, когда вошел. Клиент ходит со сжатыми руками. Клиент сел и ерзает.

Кто использует заметки SOAP?

примечания по протоколу SOAP. Сегодня записка SOAP — аббревиатура от Subjective, Objective, Assessment and Plan — является наиболее распространенным методом документации, используемым провайдерами для внесения примечаний в медицинские записи пациентов. Они позволяют провайдерам записывать и обмениваться информацией в универсальном, систематическом и удобном для чтения формате.

Заметки SOAP все еще используются?

Сегодня он широко используется в качестве инструмента связи между междисциплинарными поставщиками медицинских услуг как способ документировать прогресс пациента.Заметки SOAP обычно встречаются в электронных медицинских записях (EMR) и используются провайдерами различного уровня подготовки.

Как вы используете заметки SOAP?

Советы по созданию эффективных заметок SOAP

  1. Найдите подходящее время для написания заметок SOAP.
  2. Поддерживайте профессиональный голос.
  3. Избегайте слишком многословных фраз.
  4. Избегайте чрезмерно предвзятых положительных или отрицательных фраз.
  5. Будьте конкретны и кратки.
  6. Избегайте чрезмерно субъективных заявлений без доказательств.
  7. Избегайте путаницы с местоимениями.
  8. Будьте точны, но не осуждайте.

Что означает SOAP API?

Интерфейс прикладного программирования

REST API лучше мыла?

Преимущества REST над SOAP REST допускает большее разнообразие форматов данных, тогда как SOAP допускает только XML. В сочетании с JSON (который обычно лучше работает с данными и предлагает более быстрый синтаксический анализ), REST обычно считается более простым в использовании. Благодаря JSON REST предлагает лучшую поддержку браузерных клиентов.

Что такое REST API и SOAP?

API

REST использует несколько стандартов, таких как HTTP, JSON, URL и XML, для передачи и передачи данных. API-интерфейсы SOAP в значительной степени основаны и используют только HTTP и XML. Поскольку REST API развертывает и использует несколько стандартов, как указано выше, он требует меньше ресурсов и пропускной способности по сравнению с SOAP API.

Как отличить — nSightify

Объективные и субъективные данные в EMS: как отличить

Поначалу разница между объективными и субъективными данными кажется довольно простой….но копайтесь в данных, которые собирает EMS, и вы легко можете догадаться, что, по вашему мнению, было прямым.

На самом деле, однако, это просто; мы склонны чрезмерно усложнять вещи, когда слишком сильно на них сосредотачиваемся. Итак, давайте поговорим об этом…

Объективные данные

Мериам Вебстер определяет объективное как прилагательное, «включающее или проистекающее из чувственного восприятия или опыта с реальными объектами, условиями или явлениями.Это говорит нам о том, что что-то объективное можно понять, используя наши пять чувств; мы принимаем к сведению либо измерение, либо наблюдение.

Прекрасным примером объективных данных в EMS является время отклика. Время, необходимое подразделению для ответа, от отправки до вызова на месте, можно измерить с помощью географической аналитики.

Другие примеры объективных данных в EMS:

  • Время назначения
  • Время завершения диаграммы
  • Время включения / выключения грудной клетки (СЛР)
  • Глубина / частота СЛР
  • Время EDM до отправки

Субъективные данные

Что-то субъективное часто определяется как возникающее из или идентифицированное посредством восприятия собственных состояний и процессов.Здесь все становится непросто и уводит нас в некоторые неспокойные воды. Субъективные данные могут быть собраны из нескольких источников, но чаще всего они поступают от пациента, передающего информацию провайдеру, и провайдера, передающего эту информацию обратно без использования их пяти органов чувств.

Например: если пациент сообщает медработнику, что у него периодически возникали боли в груди в течение последних двух недель, это субъективно, это не может быть доказано, кроме того, что пациент сказал, что это именно так.

Одним из наиболее частых субъективных сведений, которые мы получаем в EMS, является сообщение о боли. Боль субъективна! Пациент сообщает врачу, что это за боль, и, к сожалению, нет точного способа измерить достоверность шкалы боли!

Чтобы упростить субъективные данные в EMS, мы должны задать себе несколько вопросов:

  • Пациент передал эту информацию или ее можно измерить?
  • Заметил ли провайдер эту информацию?
  • Наблюдается ли эта информация с помощью пяти органов чувств?
  • Можно ли проверить эту информацию?

Объектив vs.Субъективные примеры

Давайте рассмотрим сценарий, чтобы разделить результаты на субъективные и объективные категории:

Время сценария:

Как администратор скорой помощи вы начинаете просматривать запись, в которой говорится, что бригада ответила 52-летнему пациенту мужского пола, который потек, бледен и сказал: «Моя грудь болит!» Согласно документации вашего врача, первоначальное дыхание пациента составляет 28 раз в минуту, а частота сердечных сокращений — 120 ударов в минуту.Врач сообщает, что пациент хватается за грудь и заявляет: «Мне очень больно, пожалуйста, помогите, мне так больно». Врач документирует боль пациента по 10 из 10 баллов по шкале боли Вонга-Бейкера. Затем провайдер отмечает, что пациент был подключен к мониторингу EtCO2 первой пожарной службой по прибытии, и перед перемещением пациента было выполнено 12 отведений, которые показали ритм синусового тахометра и подъем на 3 мм в боковых отведениях с реципрокными изменениями. .Они сообщают, что исходное артериальное давление пациента составляет 210/140. Поставщик лечит пациента, начиная внутривенное введение и вводя нитроглицерин и аспирин. Вы заметили, что экипаж находился на месте за 45 минут до транспортировки и что они пробыли в пункте назначения 32 минуты.

Давайте разберем это:

  • Объективные данные:
    • Мужчина 52 лет
    • Дыхание 28
    • ЧСС 120
    • Диафорезный и бледный
    • ЭКГ показывает синусовый тахометр с боковой элевацией ST на 3 мм и реципрокными изменениями артериального давления
    • / 140
    • 45 минут на месте
    • 32 минуты до места назначения
  • Субъективные данные
    • Пациент испытывает боль в груди
    • Боль в груди составляет 10/10 по шкале боли Вонга-Бейкера

Почему боль в груди пациента является субъективной? Потому что пациент передает это врачу, и нет измеримого способа наблюдать это открытие с помощью пяти органов чувств.С другой стороны, потоотделение и бледность пациента объективны, потому что это наблюдаемые результаты, которые видны врачу.

Заключение

Теперь вы лучше понимаете объективные и субъективные данные в EMS? Многие наборы данных, с которыми сталкиваются администраторы EMS, могут быстро расшифровать; однако, если вы будете придерживаться сути информации и не усложнять ее, вы добьетесь успеха! У тебя есть это!

Наша цель в этой статье — познакомить вас с некоторыми из наиболее распространенных проблем, с которыми сталкиваются организации EMS, стремясь развить всеобъемлющую и богатую высокопроизводительную культуру, и предложить практические решения, которые помогут вам их преодолеть.

Теперь у вас есть инструменты и методы, которые помогут вам улучшить вашу организацию: обратная связь, анализ производительности и процессы найма.

Вам нужна поддержка, пока вы обдумываете свои следующие шаги? nSightify с радостью поможет вам создать инклюзивную высокоэффективную культуру.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *