Сообщения очень плохие: Как сообщать плохие новости максимально эффективно? Протокол SPIKES для сообщения «плохих новостей»

Содержание

Как сообщать плохие новости максимально эффективно? Протокол SPIKES для сообщения «плохих новостей»

Сайт издательства «Медиа Сфера»
содержит материалы, предназначенные исключительно для работников здравоохранения. Закрывая это сообщение, Вы подтверждаете, что являетесь дипломированным медицинским работником или студентом медицинского образовательного учреждения.

Все заказы оформленные с 29 декабря 2022 года будут переданы на отправку 10 января 2023 года.

Котов М.А.

ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова» Минздрава России, Санкт-Петербург, Россия

Гущин В.В.

Отделение хирургической онкологии клиники Мерси, Балтимор, США

Как сообщать плохие новости максимально эффективно? Протокол SPIKES для сообщения «плохих новостей»

Авторы:

Котов М.А., Гущин В.В.

Подробнее об авторах

Журнал: Эндоскопическая хирургия.

2018;24(5): 45‑50

DOI: 10.17116/endoskop20182405145

Как цитировать:

Котов М.А., Гущин В.В. Как сообщать плохие новости максимально эффективно? Протокол SPIKES для сообщения «плохих новостей». Эндоскопическая хирургия. 2018;24(5):45‑50.
Kotov MA, Gushchin VV. How would you deliver bad news most professionally? SPIKES protocol for breaking bad news disclosure. Endoscopic Surgery. 2018;24(5):45‑50. (In Russ.).
https://doi.org/10.17116/endoskop20182405145

Читать метаданные

В этой статье читатель найдет пошаговые рекомендации по сообщению «плохих новостей». Тема профессионального общения представляется относительно новой для российской хирургической аудитории, и перечисленная последовательность шагов в общении с пациентом в первой части статьи может показаться не применимой в повседневной практике, декларативной и назидательной.

Поэтому для иллюстрации этих рекомендаций авторы предлагают во второй части игровой пример из «личного опыта тяжелого разговора» после эксплораторной лапаротомии по поводу распространенного неоперабельного опухолевого процесса с признаками карциноматоза брюшины. Стиль этой публикации необычен для статьи в научном журнале. С учетом того, что тяжелые разговоры эмоционально обременительны для хирургов, мы решили сохранить стиль дневника, который лучше передаст происходившее в реальной жизни: семантика научного журнала при изложении могла бы выхолостить знакомые каждому хирургу переживания, не передав сути. Вторая часть подвергнута психологическому разбору и снабжена комментариями автора.

Ключевые слова:

протокол SPIKES

смертельный диагноз

профессиональный разговор

медицинская этика

Авторы:

Котов М.А.

ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова» Минздрава России, Санкт-Петербург, Россия

Гущин В. В.

Отделение хирургической онкологии клиники Мерси, Балтимор, США

Закрыть метаданные

Сообщение пациенту нежелательной информации является сложной коммуникативной задачей для врача. В англоязычной медицинской литературе такую нежелательную информацию называют «плохими новостями». В 1984 г. R. Buckman [1] опубликовал в Британском медицинском журнале статью, в которой дал следующее определение понятия «плохие новости» применительно к медицине: «Плохие новости — это любая информация, которая может кардинально изменить взгляд пациента на свое будущее». В свой обзорной статье, посвященной проблеме сообщения пациентам нежелательной информации, J. Ptacek и T. Eberhardt [2] предложили интерпретировать термин «плохие новости» как «информацию, которая приводит к когнитивному, эмоциональному и поведенческому дефициту у человека, которому данная информация адресована».

По данным исследований, процесс сообщения «плохих новостей» является сложным как для пациента, которому адресована информация, так и для врача, который является проводником этой информации. Тем не менее 86,8% пациентов с онкологическим заболеванием желают знать всю информацию о диагнозе, прогнозе и вариантах лечения [3], но врачи сообщают «плохие новости» пациенту в полном объеме только в 43% случаев [4]. Причиной этому, как правило, являются чувство страха и неудачи, недостаток знаний, затруднения при объяснении пациенту научных сведений доступным ему языком, страх перед эмоциями пациента и недостаток времени на беседу с пациентом [5].

Для того чтобы врачам стало легче сообщать пациенту «плохие новости», были разработаны специальные протоколы [1, 2, 6, 7]. Они представляют собой линейный алгоритм, выполнение которого шаг за шагом позволяет врачу выполнить четыре основные задачи при сообщении «плохих новостей». Самым известным является протокол SPIKES, разработанный W. Baile и соавт. [7] в MD Anderson Cancer Center, состоящий из шести последовательных шагов.

Процесс сообщения неблагоприятной медицинской информации онкологическому пациенту можно сравнить с другой медицинской процедурой, которая требует выполнения поэтапного плана. В медицинских протоколах, например сердечно-легочной реанимации или ведения диабетического кетоацидоза, каждый шаг должен быть выполнен, и успех мероприятий зависит от успешного выполнения каждого предыдущего шага [8, 9].

Цель беседы о плохих новостях. Процесс сообщения плохих новостей можно представить как попытку достижения четырех целей.

Первая цель — сбор информации от пациента. Это позволит врачу определить знания пациента, его ожидания и готовность к восприятию плохих новостей.

Вторая цель — дать пациенту информацию в соответствии с его нуждами и переживаниями.

Третья цель — поддержать пациента, используя навыки для снижения эмоционального воздействия и сознания изоляции у получателя плохих новостей.

Четвертая, конечная цель — разработать план лечения при участии пациента.

Достижение этих целей осуществляется последовательным выполнением шести шагов, каждый из которых связан с конкретным навыком.

Не всегда при сообщении плохих новостей необходимо выполнение всех шагов, но при их выполнении необходимо строго соблюдать последовательность.

6 шагов протокола SPIKES

Шаг 1: S — SETTING UP the interview (настройте беседу). Ментальная репетиция является полезным способом подготовки к стрессовой ситуации. Это может быть достигнуто путем составления плана будущей беседы с пациентом, а именно вы должны знать, каким образом вы будете реагировать на эмоциональное состояние пациента и его трудные вопросы. Как вестник плохих новостей вы должны подготовиться к негативным эмоциям, отчаянию и ответственности за них. Полезно напомнить, что сообщение плохих новостей может расстроить пациента, но в то же время данная информация будет очень важна для планирования его будущего.

Несколько полезных рекомендаций.

Организуйте общение наедине. Если беседа с пациентом в отдельной комнате невозможна, то можно отгородить постель пациента при помощи шторы (ширмы).

Задействуйте в разговоре значимых для пациента людей. Большинство пациентов желают, чтобы в разговоре участвовал кто-то еще, однако этот выбор должен сделать пациент. Когда членов семьи очень много, попросите пациента оставить одного или двух ближайших родственников.

Присядьте. Тот факт, что вы присели рядом с пациентом, расслабит его, а также будет говорить о том, что вы, разговаривая, не станете спешить. Когда вы сидите, между вами и пациентом не должно быть барьеров (например, стола). Если вы только что обследовали пациента, то перед началом разговора предложите ему одеться.

Наладьте связь с пациентом. Поддержание зрительного контакта может быть некомфортно, однако это важный способ создания взаимопонимания между вами. Прикоснитесь к руке пациента, держите его за руку (если, конечно, ему это комфортно) либо используйте другие методы для достижения взаимопонимания.

Управляйте временем и отвлекающими факторами. Сообщите пациенту о том, что у вас ограничено время и что вас могут отвлечь от разговора. Отключите на время разговора свой мобильный телефон и попросите коллег не беспокоить вас.

Шаг 2: Assessing the Patient’s PERCEPTION (оценка восприятия пациента). Шаги 2 и 3 протокола SPIKES являются важными моментами в беседе, где вы действуете по правилу «прежде чем сказать — спроси». То есть прежде чем обсуждать медицинскую тему, врач при помощи открытых вопросов получает точную картину того, как пациент воспринимает ситуацию — что он понял и насколько важно это для него. Например: «Что Вы расскажете о своей болезни до этого момента?» или: «Как вы думаете, почему мы выполнили Вам МРТ?». Основываясь на полученной информации, вы сможете скорректировать имеющиеся у пациента заблуждения и сообщить плохие новости с учетом того, чего пациент пока не понимает. Это также поможет выполнить важную задачу — определить, есть ли у пациента какая-нибудь форма отрицания болезни: выдавать желаемое за действительное; пропускать существенные, но неприятные детали относительно своей болезни; преувеличивать ожидания от лечения.

Шаг 3: I — Obtaining Patient’s INVITATION (получение приглашения пациента). В то время как большинство пациентов желают получить полную информацию о своем диагнозе, прогнозе и деталях своей болезни, некоторые пациенты не хотят видеть исчерпывающую картину. Когда врач видит, что пациент желает получить полную информацию о своей болезни, это способствует снижению волнения при сообщении плохих новостей. Однако избегание информации является действенным механизмом психологической защиты и проявляется более вероятно при тяжелом течении заболевания. Обсуждая в беседе ту информацию, которую врач сообщил пациенту, врач может одновременно планировать дальнейший ход беседы. Вот примеры вопросов, которые врач может задать пациенту: «Как бы Вы хотели, чтобы я сообщил Вам о результатах исследований?» или: «Вы хотели бы получить полную информацию о результатах исследования, или кратко обозначить результаты и подробно обсудить план лечения?». Если пациент не хочет знать детали, предложите ему задать вам любые интересующие его вопросы, которые у него появятся, или поговорить с родственниками и друзьями.

Шаг 4: K — Giving KNOWLEDGE and Information to the Patient (дайте информацию пациенту)

Предупреждение пациента о том, что вы собираетесь сообщить ему плохие новости, может уменьшить шок от них и способствовать более легкому пониманию предъявленной вами информации. Пример фраз, которые можно использовать для этих целей: «К сожалению, у меня для Вас плохие новости», «Я сожалею о том, что должен Вам сообщить…».

Во-первых, начинайте разговор на уровне понимания и словарного запаса пациента. Во-вторых, используйте общедоступные слова вместо специальных терминов: «распространение» вместо «метастазирование» или «кусок ткани» вместо «биоптат». В-третьих, не используйте чрезмерное упрощение («У вас очень плохой рак, и если вы не получите немедленного лечения, то умрете»), так как это отстранит пациента, он будет зол на вас и будет склонен обвинять вас как посланника плохих новостей. В-четвертых, сообщайте информацию небольшими частями и периодически проверяйте, понимает ли вас пациент. В-пятых, если прогноз у пациента плохой, при общении избегайте таких фраз как «Мы больше ничего не можем сделать для Вас». Такая позиция несовместима с тем, что пациенты часто имеют другие цели лечения, такие как отсутствие боли и других симптомов болезни.

Шаг 5: Addressing the Patient’s EMOTIONS with Empathic Responses (относитесь к эмоциям пациента с сочувствием)

Реагирование на эмоции пациента — одна из наиболее сложных задач при сообщении плохих новостей. Эмоциональные реакции пациента могут быть различны: от молчания до неверия, плача, отрицания или гнева. Когда пациенты узнают плохие новости, их эмоциональные реакции проявляются как шок, сознание своей изоляции, горе. В этой ситуации врач может поддержать пациента, быть солидарным с ним при помощи эмпатии (сочувствия).

Проявляя эмпатию, придерживайтесь четырех правил.

Во-первых, смотрите на любые эмоции со стороны пациента. Это могут быть слезы, печальный взгляд, молчание или шок.

Во-вторых, определите эмоции, которые испытывает пациент. Используйте открытые вопросы для того, чтобы узнать, что пациент думает и чувствует.

В-третьих, определите причину этих эмоций. Обычно они связаны с плохими новостями. Но если вы не уверены в этом, снова спросите об этом пациента.

В-четвертых, после того как вы дали пациенту время для выражения своих эмоций, дайте пациенту понять, что вы связаны с причиной этих эмоций. Например:

Врач: Я сожалею, рентген показал, что химиотерапия больше неэффективна [пауза]. Опухоль увеличилась в размерах.

Пациент: Я боялся этого [плачет].

Врач [передвигает свой стул ближе к пациенту, предлагает ему платок]: Я знаю, что это не то, что вы хотели бы услышать. Я тоже хотел бы, чтобы новости были лучше.

В вышеприведенном диалоге врач наблюдал плач пациента и понял, что плач был вызван плохой новостью. Подошел ближе к пациенту, прикоснулся к его руке и подождал, пока к нему не вернулось самообладание. Он помог пациенту почувствовать, что понимает, почему тот расстроен, и сказал, что он его понимает.

Пока сильны эмоции, трудно перейти к обсуждению других вопросов. Если взволнованность, огорчение или отчаяние пациента не проходят, следует продолжить выражать сочувствие до тех пор, пока он не успокоится. Вы также можете поделиться собственными чувствами («Я бы хотел, чтобы новости были лучше»). Это выразит вашу эмпатию и убедит пациента в вашей искренности.

Вместе с тем, если пациент сдержан и не выражает явно своих эмоций или молчит, врач должен задать уточняющий вопрос, прежде чем сочувственно реагировать. Когда пациент старается скрыть свои эмоции либо проявляет их косвенно или в завуалированной форме, например гнев, разочарование («Я полагаю мне снова придется страдать от химио-терапии»), вы все еще можете реагировать с сочувствием («Я вижу, что эти новости печальны для вас»). Пациенты считают, что их лечащий онколог является важным источником психологической поддержки, и его сочувствие, объяснения и подтверждения сказанного — наиболее сильный стимул доверять врачу. Доверие уменьшает отстраненность пациента, вызывает солидарность и облегчение от того, что с ним разделяют его горе.

Шаг 6: S-STRATEGY and SUMMARY

Пациенты, ясно представляющие свое будущее, меньше подвержены тревоге и чувству неопределенности. До обсуждения плана лечения важно спросить пациента, готов ли он сейчас к этому обсуждению. Рассказ пациенту о вариантах лечения, если это уместно, не только обязателен, но свидетельствует о том, что врач считает мнение и пожелания пациента важными. Кроме того, разделение ответственности с пациентом за принятие решения может также снизить переживание со стороны врача, если лечение окажется неэффективным. Правильное понимание пациентом своего состояния поможет избежать завышенных ожиданий от лечения или недопонимания цели лечения. Врачи часто чувствуют себя некомфортно, когда обсуждают с пациентом прогноз или варианты лечения, если информация неблагоприятная. Дискомфорт создают переживания, которые испытывает врач: неуверенность относительно ожиданий пациента, страх разрушить его надежду, собственное бессилие перед лицом бесконтрольно прогрессирующей болезни, неуверенность в том, что он сможет контролировать эмоции пациента, и иногда смущение за оптимистичный, обнадеживающий прогноз, который он дал пациенту ранее.

Эти непростые беседы можно облегчить, используя некоторые приемы.

Во-первых, многие пациенты имеют представление о серьезности своего заболевания и ограниченных возможностях лечения, но боятся поделиться ими или спросить о последствиях. Исследование знаний пациента, его ожиданий и надежд (Шаг 2 Протокола SPIKES) позволяет врачу, отталкиваясь от них, строить беседу. Когда пациенты имеют нереалистичные ожидания («Мне сказали, что Вы творите чудеса»), то их вопросы об истории болезни обычно выявляют страхи, тревогу, которые лежат за этими ожиданиями. Пациенты могут связывать с излечением разрешение различных проблем, очень значимых для них. Это могут быть потеря работы, неспособность заботиться о семье, боль и страдание, нежелание быть обузой для других, страх перед ограниченной подвижностью. Выражение этих страхов и опасений часто позволяет пациенту признать серьезность своего состояния. Если пациент стал грустным при обсуждении своих опасений, будет уместно применить методики, описанные в Шаге 5 протокола SPIKES. Во-вторых, понимание важных конкретных целей, которые есть у многих пациентов, такие как контроль симптомов, уверенность в том, что они получают лучшее возможное лечение и постоянную заботу, позволяет врачу надеяться на достижение этих целей. Это может очень обнадеживать пациентов.

Пример сообщения пациенту «плохих новостей» в клинической практике.

Операция закончена. Результатом недоволен никто: опухоль сковала поверхность тонкой кишки так, что нельзя было разобрать, где заканчивается одна петля и начинается другая. Компьютерная томограмма живота этой почти 40-летней женщины выглядела гораздо лучше и невиннее, чем живот на операции. Еле ноги унесли, надеюсь, не навредив. За 3 ч операции не смог продвинуться далее 2 см от разреза. Такой пациентке операцией не помочь.

Итак, закончили операцию. Каждый занимается своим делом. Анестезиолог готовится к завершению наркоза, операционная сестра заполняет документацию, ассистенты третий раз проверяют и пересчитывают инструменты, салфетки и иголки. Я прошу, чтобы семью пациентки пригласили в комнату для бесед, чтобы рассказать об операции. «Ни пуха…», — напутствует меня операционная сестра, опустив взгляд. «Не хотела бы я оказаться на твоем месте». — «Все о’кей, — говорю, — я не против. Кроме меня ведь этого никто не сделает, поэтому я даже люблю эти сложные разговоры».

Это правда только на две трети или одну треть. Надо быть законченным психопатом, чтобы любить такие моменты. Однако правда и другое. Ни один психолог не может заменить хирурга, который находится в центре внимания семьи, ожидающей окончания операции. Только оперирующий хирург обладает ореолом бога или дьявола в тот момент после операции, когда родные узнают о том, оправдались ли их ожидания. Скорее всего ради этого тоже я стал хирургом. Теперь самое время призвать на помощь весь профессионализм, которому я так долго учился, и провести разговор, которой родные будут помнить очень долго и скорее всего обрастет многими существенными и вымышленными подробностями. Именно теперь мой шанс направить этот момент в полезное для всех участников русло^1᠎.

Технические моменты начала разговора простые. Вошел с широкой улыбкой, мне всех приятно видеть. Сел на низкий стул, чтобы видеть большинство, не избегая прямого взгляда, поздоровался со всеми. Сказал, что с пациентка хорошо перенесла операцию. Вокруг меня вздох облегчения^2᠎.

Продолжаю. Говорю, что операция прошла безопасно; однако мои худшие ожидания того, что симптомы непроходимости вызваны опухолью и ничего с этим не поделаешь, эти много раз озвученные опасения оправдались. Смотрю на медленно меняющееся лицо мужа, жду его ответа на эту новость^3᠎. Так и есть, переспрашивает. Повторяю, что хирургически его жене не помочь, более того, не думаю, что у нас есть действенные методы повлиять на эту агрессивную опухоль вообще. Обвожу глазами всех присутствующих: брата пациентки, старшего сына, дочь-подростка. Настроение меняется на грозовое^4᠎. Готовлюсь, что фигура хирурга-спасителя полетит с размаха с пьедестала. Так и есть. «Мы же искали вас по всей стране, такие отзывы о вашей практике! Мы летели через несколько штатов, чтобы попасть в вашу клинику!» Пока все по плану. Ожидаю главного «запрещенного» приема. Ну, вот и он. «Что же мы скажем нашей 6-летней дочке? Она же ожидает, что мама поправится!» У мужа глаза краснеют, наливаются неподдельными слезами. В такой момент легко расценить реакцию семьи как прямую агрессию.

Спокойно, мы это проходили и ожидали. Ни слова оправдания (что мы до операции проговаривали самые неблагоприятные варианты). Из последних сил надо реагировать на горе^5᠎, которое вымещается на единственно подходящем для этого объекте — на мне.

Конец дня, хочется домой. Думаю, заходить ли в офис, отвечать ли на стопку телефонных сообщений от коллег и пациентов^6᠎. А что на ужин? Наверное, надо будет купить по дороге светильники для дорожки перед домом. Пытаюсь смотреть на себя со стороны. Отмечаю, что вот сейчас закончится разговор, я пойду заниматься своими делами, семья моей пациентки — переживать один из самых тяжелых вечеров в своей жизни. Только я из этой компании могу определить исход разговора. В мой адрес прозвучало уже довольно много обидных слов, слов разочарования. Судя по темпу разговора, практически каждый имел возможность высказаться. Я автоматически проявляю интерес и участие^7᠎. Теперь надо искать зацепки, чтобы найти теплое слово для каждого.

«Какая сплоченная семья!^8᠎ Очень приятно, что вы за Анн стоите горой. Ей очень повезло. Что вы думаете нам нужно сейчас делать?», — говорю в первую же паузу между прямыми и косвенными проклятиями в мой адрес. Как можно больше искренних комплиментов, постараться семантически встать на сторону семьи, а не против. «Что теперь будет с мамой?»^9᠎, — спрашивает дочь, давясь слезами. Протягиваю ей салфетки для лица, она растирает тушь вокруг глаз. Переводим разговор в практическое русло. Разговариваем про симптомы, методы их устранения, качество жизни. Про то, что важно, что нет. Идея — отойти от глобальных проблем «выживаемости», которые все обсуждают, но которые трудно «пощупать». Про себя думаю, что надо не забыть мужу посоветовать больше внимания уделить старшей дочери-подростку, чем 6-летней — младшая гораздо легче перенесет смерть матери. Время будет для такого разговора.

Терпеливо отвечаю на вопросы. Тут вступил брат пациентки. «Не сердитесь за нашу несдержанность, я вижу вам сложно под конец дня». (Я с трудом подбираю слова, когда устал, а пересохший рот не способствует правильному английскому произношению). Я не удивился такому повороту событий. Если все сделано правильно, то это вполне ожидаемая фраза. Главное, чтобы это исходило от родственников^10᠎, а не было моей мольбой: я же все делал, что мог, при чем тут я, это же опухоль, разве это не очевидно?!

Один за другим на мою сторону перешли все. Удивительно, как быстро рушится самый агрессивный воинственный напор, если не отвечаешь рефлекторно такой же агрессией! Быстро набросали план действий^11᠎ на ближайшие 2—3 дня, кто остается в больнице, кто будет приходить навещать и прочие практические вещи. Самое важное я оставляю на конец. «Мы все понимаем, что находки на операции означают достаточно скорую гибель больной. Не забывайте, что она еще живой человек и нуждается в каждом из вас. Я с вами остаюсь до конца, все равно, каким бы этот конец ни случился!»

Потихоньку поднимаюсь. Все тоже встают. Вместо рукопожатия муж пациентки раскрывает руки для настоящего байкерского медвежьего объятия. Таким же образом я прощаюсь с каждым. Дочка оставляет на моей груди черные кляксы туши для ресниц. Повод для завершающей улыбки: «Хорошо, что не сменил операционный костюм на рубашку, иначе перед женой не оправдаться!». Попытка самой плоской шутки часто воспринимается с благодарностью в такой обстановке. Все смеются. Самое время завершить¹² разговор на этом.

В раздевалке смотрю на часы — уложился в 15 минут¹³. Я не получил ни малейшего удовольствия от операции, но похвалил себя, что выполнил все запланированные приемы¹⁴ общения в разговоре. Теперь осталось решить, идти в офис или домой. Сделаем так: если попадется первой навстречу женщина — иду домой, мужчина — поработаю с бумагами. В лифте односложно отвечаю на простенькие электронные письма. Открываются двери. Передо мной операционная сестра: «Ну как?».

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Сведения об авторах

Котов Максим Андреевич — врач-онколог ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова», резидент программы «Высшая школа онкологии»; e-mail: [email protected]; https://orcid.org//0000-0002-2586-1240

Гущин Вадим Викторович — директор отделения хирургической онкологии клиники Мерси, Балтимор, США

*e-mail: [email protected]; https://orcid.org//0000-0002-2586-1240

³Один их основных навыков общения с пациентом — это активное слушание и выдержка пауз после каждой своей реплики или вопроса. Это позволяет, во-первых, лучше понять информацию, которую вы доносите пациенту, а во-вторых, завоевать доверие пациента.

⁴Хирурги часто обращают внимание исключительно на семантическую сторону разговора, т. е. на буквальное значение сказанного. Невербальное общение, однако, по информативности выступает на первое место. Это необходимо помнить как в качестве говорящего, так и в качестве слушателя.

⁵Эмпатия — основной прием, который необходим при общении в сложной обстановке. Следует активно выявлять эмоции собеседника и реагировать на них. «Естественное» поведение, которого следует избегать, — реакция на собственные эмоции, что может привести к возникновению конфликта.

⁶Для врача «тяжелый разговор» — лишь одно из событий и одна из обязанностей в его профессиональном распорядке. Проблемы, которые занимают врача на момент разговора, отличаются от проблем пациента и семьи. Поэтому одни и те же слова и жесты могут интерпретироваться по-разному. Это обстоятельство создает предпосылки для взаимного недопонимания.

⁷Здесь дается описание приема эмпатии. Этот прием может выполняться аналитически без значительной эмоциональной энергии со стороны врача, что является одним из основных практических отличий от симпатии.

⁸Похвалить семью пациента — эффективный способ реагирования на эмоциональные высказывания пациентов. В большинстве случаев такая реакция врача позволяет снизить эмоциональную напряженность и повысить уровень доверия к нему.

⁹Такие вопросы, прежде всего, имеют эмоциональную окраску и не всегда пациенты или их родственники хотят получить на них исчерпывающие ответы прямо сейчас. При ответе на такие вопросы самым главным является реакция врача на эмоции пациента. Это помогает пациенту успокоиться и повышает уровень доверия к врачу.

¹⁰Советуем особенно обратить внимание на это условие эффективного разговора. Оно перекликается с Шагом 3 протокола SPIKES. Инициатива разговора и изменение характера разговора должны быть предложены пациенту и родственникам, а не жестко контролироваться хирургом. Ощущение контроля в безвыходной ситуации высоко ценится собеседником.

¹²Завершение разговора — второй критический момент (начало — это первый), который в большей степени, чем середина, эмоционально окрашивает весь разговор.

¹³Хирурги часто испытывают нетерпение при разговоре с пациентом и его родственниками, считая, что такое общение непозволительно для их плотного расписания. Однако пошаговое, систематическое общение с пациентом на практике занимает много меньше времени, чем хирурги представляют.

¹⁴Правильно выполненные приемы общения не гарантируют результата во всех случаях, но увеличивают его вероятность. Это также дает удовлетворение врачу, что он полностью выполнил все известные на сегодняшний день шаги по достижению результата.

Как сообщать плохие новости пациентам — Про Паллиатив

Мы представляем перевод статьи, написанной по результатам исследования коммуникационных навыков врачей, проведенного для Медицинского центра Бэйлорского университета в Далласе (США) и опубликованного в январе 2016 года в журнале BUMC Proceedings. В ней описаны азы коммуникации врача и пациента, дан краткий обзор разных протоколов сообщения плохих новостей пациентам и их родственникам, в частности, протокол SPIKES.

Как сообщать пациентам плохие новости

Если плохие новости сообщает пациенту врач, не получивший соответствующей подготовки, это может иметь отрицательные последствия как для пациентов и их близких, так и для самих врачей. Мы решили выяснить, есть ли необходимость в такой подготовке у сотрудников нашей организации*, и использовали для этой цели анкетирование. Результаты показали, что 91% респондентов считает навык сообщения плохих новостей очень важным, но только 40% полагают, что их профессиональная подготовка позволяет это делать эффективно. Ниже приводится короткий обзор различных подходов к этой ситуации, а также объясняется необходимость проведения соответствующих тренингов для врачей, используя комплексную структурную модель.

Биопсия подтвердила ее опасения: у пациентки рак молочной железы. Теперь Аманде, ординатору в отделении хирургии, предстояло сообщить ей эту новость. Потрясенная и расстроенная этим, она спрашивала себя, как ей объяснить 62-летней женщине, что риск рецидива [в ее случае] очень высок даже при применении химиотерапии, хирургического вмешательства и лучевой терапии.

Для многих врачей подобная ситуация представляет особую сложность. Многие медицинские работники впервые сообщают плохие новости пациентам, с которыми они знакомы всего несколько часов.

Вышла книга об алгоритмах коммуникации в онкологии и паллиативеКнига основана на стандартах, разработанных одной из крупнейших в мире лабораторий, исследующих эффективность коммуникаций при общении с онкологическими больными

Кроме того, врачам часто приходится действовать без предварительного планирования или подготовки (1). Учитывая, что плохие новости могут «радикально и в отрицательную сторону изменить взгляд пациента на свое будущее» (2), такой подход едва ли можно назвать успешным.

В медицинском образовании более важными традиционно считаются врачебные компетенции, а не навыки общения с пациентом. Врачи, таким образом, оказываются неподготовленными к сложным и эмоционально напряженным ситуациям – например, сообщению пациенту плохих новостей. Опасения врачей, связанные с сообщением плохих новостей, включают в себя следующие:

страх быть обвиненным, вызвать [негативную] реакцию,
неготовность к выражению [сильных] эмоций,
неспособность дать ответ на все вопросы,
боязнь перед лицом неизвестности,
страх некомпетентности.

Кроме того, врачи могут и сами опасаться болезней и смерти (2). Все эти [факторы] могут привести к возникновению эмоционального отчуждения между врачом и пациентом (1). Наконец, когда плохие новости сообщаются в неуместной или бестактной манере, это может отрицательно сказаться на процессе адаптации пациента и его близких.

Различные подходы к сообщению плохих новостей

Таким образом, если врач не умеет правильно сообщать плохие новости, это отрицательно сказывается как на нем самом, так и на его пациенте. Поэтому необходимость обучения врачей данному навыку очевидна. Оптимальный вариант – это тренинг, ориентированный на пациента и его близких. Такой подход не только ставит пациента во главу угла, но также, по некоторым данным, обеспечивает наибольшую удовлетворенность [качеством обслуживания] и помогает пациенту воспринимать врача как человека небезучастного, доступного для общения, вселяющего надежду и не властного (6).

В рамках подхода, ориентированного на пациента и его близких, врач сообщает информацию тем способом, который отвечает потребностям пациента и его близких. Эти потребности определяются на основании культурных, духовных и религиозных убеждений пациента и его близких, а также традиций, которых они придерживаются (7). Сообщая информацию с учетом этого, врач должен удостовериться, что пациент ее правильно понял, а также проявить эмпатию. В этом отличие данного подхода от чисто эмоционального, характеризующегося тем, что врач подчеркивает печальный характер новости и в избытке проявляет сочувствие и эмпатию. Такой подход в наименьшей степени обнадеживает пациента и препятствует эффективному обмену информацией (6).

Кроме того, качественное обучение должно включать в себя протокол самого процесса сообщения плохих новостей (8). В литературе описано несколько таких протоколов, которые были апробированы на практике. Этой теме посвящены многие публикации Бакмена (Buckman) (2,9, 10) — в частности, одна из ключевых его работ, изданная в 1992 году («Как сообщать плохие новости: пособие для медицинских работников»). Его рекомендации включают в себя следующие: необходимость личной встречи; определение степени осведомленности пациента; обмен информацией; подтверждение, что информация правильно понята; договоренность о дальнейших действиях и ее выполнение (2).

Файн (Fine) предложил протокол, состоящий из пяти этапов:

Подготовка места проведения встречи, оповещение пациента о временных ограничениях и цели встречи с учетом потребностей пациента и его культурных и религиозных ценностей;
Получение информации, включая такие вопросы как степень осведомленности пациента [о болезни], какую дополнительную информацию он хочет получить, что он думает о своем состоянии;
Обмен информацией с целью пересмотра дальнейших планов и обучения [пациента];
Получение информации: оценка восприятия информации пациентом, разъяснение ошибочно понятой информации, тактичное разрешение разногласий;
Реакция пациента: оценка реакции пациента на полученную информацию и завершение беседы (7).

Важно

Бэйл с коллегами (Baile et al) предложили протокол SPIKES (10):

S (setting up) – подготовиться к беседе;

P (perception) – выяснить, как пациент воспринимает свою болезнь;

I (invitation) – дождаться, когда пациент попросит сообщить ему новости;

K (knowledge) – предоставить пациенту информацию;

E (emotions) – отреагировать на эмоции пациента, проявить эмпатию;

S (summary/strategy) – подвести итоги и разработать стратегию дальнейших действий.

На сайте VitalTalk представлена более подробная информация о протоколе SPIKES, а также статьи и видеоматериалы с пошаговым описанием и демонстрацией.

Ребоу (Rebow) и МакФи (McPhee) предложили модель ABCDE:

A (advance) — предварительная подготовка;

B (build) – создание терапевтической атмосферы / выстраивание терапевтических отношений [с пациентом];

C (communicate) — качественная коммуникация;

D (deal) – проработка реакции пациента и его близких;

E (encourage) – поддержка и признание права пациента и его близких выражать любые эмоции.

Кроме приведенных выше, есть и много других публикаций, касающихся навыков коммуникации при сообщении пациентам плохих новостей.

Дополнительные факторы, которые необходимо учитывать при сообщении плохих новостей, включают в себя:

обстановку [во время встречи],
социальный контекст,
специфику самого сообщения (13).

Так, место [проведения консультации] должно быть тихим, удобным, уединенным. Что касается самого процесса, то сообщать плохие новости нужно в удобное для пациента время, когда это можно сделать при личной встрече, без помех, при наличии достаточного времени.

В идеале пациент должен иметь возможность прийти на встречу с теми, кто может оказать ему поддержку. Что касается содержания сообщения, то врач должен быть подготовлен. Он должен знать, какой информацией уже располагает пациент, должен уметь вселить в пациента надежду, дать пациенту возможность выразить свои чувства, задать вопросы, а в конце подвести итоги. Информацию необходимо сообщать, проявляя сочувствие и уважение, на языке, понятном пациенту, без использования медицинского жаргона и специальных терминов.

Как уже говорилось выше, в распоряжении специалистов имеется большое количество ресурсов для улучшения качества коммуникации, включая статьи и онлайн-инструменты (тот же VitalTalk). В то же время нет гарантии, что специалисты будут ими пользоваться. Поэтому мы решили выяснить, есть ли необходимость в проведении дополнительного тренинга в нашем отделении.

Анализ потребности в обучении коммуникации

Для устранения пробела в образовании сотрудников мы сначала провели подготовительный опрос для сбора базовых данных о том, каким опытом обладают и какой подход к сообщению плохих новостей используют хирурги, работающие в нашей организации. Этот же опрос использовался для сбора пробных данных для будущих исследований, а также для оценки необходимости специального обучения, направленного на улучшение коммуникационных навыков при сообщении плохих новостей. В опросе приняло участие 54 сотрудника (17 женщин и 37 мужчин) хирургического отделения медицинского центра Бейлорского университета в Далласе, штат Техас. 34 респондента на момент опроса проходили интернатуру, а 20 являлись штатными врачами.

Жалость, которая ранитЕвгений Глаголев — о том, как и почему меняется окружение семьи, где родился тяжелобольной ребенок, какие слова и действия друзей действительно поддерживают, а какие — больно ранят

Результаты показали, что 93% респондентов считают умение сообщать плохие новости крайне важным навыком, а 7% — достаточно важным. Тем не менее, только 43% респондентов сочли, что они получили необходимое обучение, позволяющее им делать это эффективно. 85% считают, что им нужно дополнительное обучение. Из этих 85% штатные врачи составили 26%, а интерны — 59%. Зависимость [определенного] ответа от пола участника выявить не удалось. Как и предполагалось, респонденты, обладающие большим опытом (например, те, кто уже много лет работает в данной области) отмечали большую подготовленность к сообщению плохих новостей, нежели те, у кого профессиональный опыт был меньше.

Обсуждение

На основании полученных результатов стала очевидной необходимость проведения образовательных мероприятий для улучшения навыков коммуникации в хирургическом отделении. Для устранения этого пробела в обучении было проведено дальнейшее исследование с целью определения эффективности модели ABCDE в рамках подхода Ребоу и МакФи (12) с использованием модифицированных и дополнительных материалов из других источников, включая VitalTalk. Кроме того, в исследовании использовались стандартизированные данные пациентов, три различных сценария сообщения плохих новостей, видеозаписи бесед и отзывы пациентов. Если такой подход окажется успешным, он послужит основой для новых образовательных программ в нашем отделении.

Профессионализм и навыки межличностного общения — две из шести основных компетенций, фигурирующих в требованиях к специалистам Совета по аккредитации высшего медицинского образования.

В отличие от более конкретных компетенций, таких как медицинские знания, которые могут оцениваться в процессе внутренних экзаменов, оценка профессионализма и навыков коммуникации — процесс более сложный и субъективный. В противоположность традиции имплицитного обучения профессионализму, когда интерны наблюдают за поведением врачей в клинике, по нашему мнению, необходимо эксплицитное структурированное обучение с использованием формальных учебных планов. Мы надеемся, что включение курса по развитию коммуникативных навыков в план обучения хирургов, интернов и других сотрудников больниц поможет им чувствовать себя более уверенно при выполнении этой сложной задачи.

Литература

Orlander JD, Fincke BG, Hermanns D, Johnson GA. Medical residents’first clearly remembered experiences of giving bad news. J Gen Intern Med 2002; 17(11): 825–831.
Buckman R. Breaking bad news: why is it still so difficult? Br Med J (Clin Res Ed) 1984; 288(6430): 1597–1599.
VandeKieft GK. Breaking bad news. Am Fam Physician 2001; 64(12): 1975–1978.
Fallowfield L. Giving sad and bad news. Lancet 1993; 341(8843): 476–478.
Fine RL. Keeping the patient at the center of patient- and family-centered care. J Pain Symptom Manage2010; 40(4): 621–625.
Schmid Mast M, Kindlimann A, Langewitz W. Recipients’ perspective on breaking bad news: how you put it really makes a difference. Patient Educ Couns 2005; 58(3): 244–251.
Fine RL. Personal choices—communication among physicians and patients when confronting critical illness. Tex Med 1991; 87(9):76–82.
Cunningham CC, Morgan PA, McGucken RB. Down’s syndrome: is dissatisfaction with disclosure of diagnosis inevitable? Dev Med Child Neurol 1984; 26(1): 33–39.
Buckman R. Communication skills in palliative care: a practical guide. Neurol Clin 2001; 19(4): 989–1004.
Baile WF, Buckman R, Lenzi R, Glober G, Beale EA, Kudelka AP. SPIKES—a six-step protocol for delivering bad news: application to the patient with cancer. Oncologist 2000; 5(4): 302–311.
Buckman R. How to Break Bad News: A Guide for Health Care Professionals. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1992.
Rabow MW, McPhee SJ. Beyond breaking bad news: how to help patients who suffer. West J Med 1999; 171(4): 260–263.
Ptacek JT, Fries EA, Eberhardt TL, Ptacek JJ. Breaking bad news to patients: physicians’ perceptions of the process. Support Care Cancer 1999; 7(3): 113–120.

Авторы: Kimberley R. Monden, PhD, corresponding author Lonnie Gentry, MTh, and Thomas R. Cox, PsyD
Оригинал статьи: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4677873/

Благодарим за работу над статьей редактора-переводчика Юлию Линкову!

*Везде, где речь идет об организации, имеется в виду Медицинский центр Бэйлорского университета.

Перевод публикуется с разрешения одного из автора статьи Кимберли Монден (Kimberley R. Monden) и правообладателя статьи — журнала Baylor University Medical Center Proceedings.

почему я так плохо отвечаю на сообщения?

Жизнь 4 месяца назад

Поделиться
Твитнуть

Автор Лорен Гил

Как цифровой писатель Stylist, Лорен Гил пишет на такие темы, как психическое здоровье, благополучие и женские проблемы. Она также большая поклонница комнатных растений и любит время от времени сниматься в кино и на телевидении. Вы можете найти ее в Твиттере по адресу @laurenjanegeall.

backgroundLayer 1

Добавить эту статью в список избранных

Почему некоторые из нас так плохо отвечают на сообщения в WhatsApp и социальных сетях? И что это говорит о нас как о людях? Стилист Лорен Гил проводит расследование.

Просмотрите мой телефон в любой день, и вы, вероятно, столкнетесь с множеством красных кругов уведомлений. От личных сообщений в Instagram и Twitter до бесконечных групповых чатов в WhatsApp история одна и та же — длинные списки «непрочитанных» сообщений ждут, пока я их открою. Я, за неимением лучшего выражения, «плохо отвечаю».

Не то чтобы я хотел быть таким. Я люблю своих друзей и семью, и если бы я мог добавить в свой телефон сообщение об отсутствии на работе, которое сообщало бы всем моим контактам, что нужно ожидать ответа в течение пяти-семи рабочих дней, я бы так и сделал. Это тоже неосознанное поведение. Я не избегаю активно людей, и я не тайно отвечаю некоторым людям, оставляя других в покое.

У меня даже бывают периоды, когда я делаю сознательные усилия, чтобы изменить свой образ жизни, разбрасывая извинения за свои глупые ответы повсюду. Но почему-то я всегда возвращаюсь к своим старым плохим способам ответа.

Вам также может понравиться

Неожиданные телефонные звонки: признания людей, которые ненавидят отвечать на звонки

Я знаю, о чем вы думаете: «просто… ответь?» Но независимо от того, сколько раз я говорю себе, что пришло время внести изменения, я всегда ловлю себя на том, что либо а) открываю сообщение и забываю ответить, либо б) вижу всплывающее уведомление и говорю себе, что «отвечу позже», когда У меня есть время подумать над ответом.

И обязательно я всегда оказываюсь на том же месте, торопливо печатая «простите, я только что это увидел» или «блин, увидел это и забыл ответить» через неделю в попытке не смотреть как совершенно ужасный человек.

Я знаю, что я не единственный, кто ругает себя за такие плохие ответы — цифровой редактор Stylist Кейли Дрей также страдает от этой запутанной борьбы.

«В обязательном порядке я всегда оказываюсь на одном и том же месте, поспешно печатая «простите, я только что это увидел» неделю спустя, пытаясь не выглядеть совершенно ужасным человеком».

«У меня самые лучшие намерения, когда дело доходит до WhatsApp, правда», — говорит она мне. «Однако у меня есть неприятная привычка читать сообщения, отвечать в уме, а потом ничего не отправлять. Через несколько дней я получу подчеркнутое «ПРИВЕТ?!?! ТЫ МЕРТВ?» — последующее сообщение от приятеля или родственника, о котором идет речь (честно говоря, проверьте мой почтовый ящик, он на 76% состоит из подобных сообщений), побуждая меня отвечать шквалом предложений в стиле стаккато.

«Любым друзьям и членам семьи, читающим это, знайте: когда я говорю вам: «Мне очень жаль, я хотел ответить на это давным-давно», я на 100% имею в виду это от всего сердца. Потому что мне не нравится быть таким. Я ненавижу поднимать старые нити старого разговора и пытаться превратить их во что-то новое и захватывающее. Я ненавижу мысль о том, что кто-то, кто-то когда-либо будет сидеть в ожидании сообщения от меня и чувствовать себя странно из-за этого (я сам социально беспокоюсь, и я, честно говоря, наполняюсь страхом всякий раз, когда мне приходится подталкивать кого-то ответить на что-либо) . Но, несмотря на все это, я никак не могу избавиться от вредной привычки всей жизни. Я плохо отвечаю на сообщения, и это мой крест. Извини.»

«Это похоже на такую мазохистскую склонность откладывать что-то, что на самом деле может занять секунды и приносит мне такое облегчение»

Стилист бывший руководитель отдела SEO Люси Робсон вторит моим чувствам: «У меня такая репутация за то, что я действительно отвечаю ерундой — и это одна из (многих) вещей, за которые я постоянно ругаю себя, потому что это кажется таким невежливым. Когда кто-то не отвечает мне (которого я не считаю плохим товарищем по ответу), это калечит меня от беспокойства и убеждает меня, что они ненавидят меня или просто не считают меня кем-то достаточно важным, чтобы отвечать. Так почему я делаю это с другими людьми?

«Это похоже на такую мазохистскую склонность откладывать что-то, что на самом деле может занять секунды и приносит мне такое облегчение, потому что, в конце концов, приятно иметь заботливую семью и друзей, с которыми можно поболтать. В большинстве случаев это происходит из-за того, что мне не нравятся эти длинные сообщения в WhatsApp, и я чувствую себя запуганным и предпочел бы наверстать упущенное лично, или я не уверен, смогу ли я что-то сделать, а не ответить и сказать именно это (которое я принимаю от других как совершенно, более чем прекрасный ответ), я оставляю его непрочитанным.

Вам также может понравиться

«BeReal — это самое интересное, что я когда-либо видел в социальных сетях — вот почему»

«Ирония в том, что если кто-то отвечает мне с опозданием и говорит, что он плохо отвечает ( ака родственная душа), меня это совершенно устраивает, я полностью понимаю, время просто убегает вместе со всеми нами, но когда это я, через шесть дней после получения сообщения, я чувствую себя на заднем плане, и как будто я в плохие книги человека, которых я оставил непрочитанными, заставляют меня еще больше откладывать ответ. Это порочный круг».

Так почему мы такие? В моем случае часть меня действительно думает, что это как-то связано с моей тревогой — давление знания того, что сказать на месте, и чувство необходимости начать разговор без предупреждения странным образом срабатывает для меня. Но, с другой стороны, часть меня думает, что мой дерьмовый ответ является частью того, кто я есть — что, как я уже говорил, в этом мире есть два типа людей, и как бы ты ни старался, ты такой, какой ты есть. .

Чтобы попытаться понять, что здесь происходит, я связалась с доктором Еленой Турони, психологом-консультантом и соучредителем My Online Therapy. И, по ее словам, моя теория беспокойства может оказаться верной.

«Иногда [плохой ответ] может быть связан с контролем — когда мы чувствуем тревогу и подавленность, мы можем попытаться взять ситуацию под контроль, т. е. «Это зависит от меня, когда я свяжусь с кем-то».»

«Это может быть занятость (чувство перегруженности сообщениями) или скрытая тревога, из-за которой кто-то плохо отвечает», — объясняет она.

«Иногда речь может идти и о контроле — когда мы чувствуем тревогу и подавленность, мы можем попытаться взять ситуацию под контроль, т. е. «Это зависит от меня, когда я вернусь к кому-то». Это способ избежать чувства принуждения к взаимодействию с кем-то (или чем-то) в моменты, когда мы этого не хотим».

Осознание того, что у моего нелюдимого поведения есть причина, приносит небольшое облегчение, но что, если я хочу измениться и стать хорошим ответчиком, о котором я всегда мечтал? По словам Турони, все дело в том, чтобы взять на себя ответственность за человека, которым я хочу быть.

Вам также может понравиться

Слишком сильное влияние онлайн на вашу личную жизнь, чем вы думали?

«Чтобы что-то преодолеть, нам сначала нужно иметь достаточную мотивацию, чтобы хотеть этого изменения», — объясняет она. «Вы должны признать, что вам не нравится то, как вы в настоящее время управляете своими взаимодействиями. Соединитесь со своими ценностями, и хотите ли вы быть кем-то, кто отзывчив и надежен».

Она продолжает: «Бывают моменты, когда важно ответить своевременно, а бывают моменты, когда это может подождать. Станьте лучше в своих суждениях. Возьмите на себя ответственность и решите проблему избегания, не забывая о своих ценностях и о том, каким человеком вы хотите быть».

Хотя я знаю, что изменить свое поведение возможно, я думаю, что важно признать, что чувство беспокойства по поводу управления всеми уведомлениями и сообщениями, которые мы получаем в эти дни, является абсолютно правильным ответом. В то время как некоторые люди просто от природы талантливы в том, чтобы жонглировать миллионом вещей одновременно, я уверен, что большинство из нас чувствовали себя ошеломленными количеством вещей, которые мы должны были справляться со всеми сразу в тот или иной момент.

Вам также может понравиться

WhatsApp и Facebook Messenger: как групповой чат меняет динамику нашей дружбы заставить кого-то усомниться в нашей дружбе — но я думаю, что нам всем нужно немного снять с себя давление и перестать так много извиняться, когда дело доходит до управления нашим поведением в Интернете.

А пока я постараюсь перестать оправдываться за свой плохой ответ и постараюсь быть максимально честным в будущем. Я могу плохо отвечать, но я рядом со своими друзьями и семьей, когда они действительно нуждаются во мне — и разве это не самое главное?

Подпишитесь на последние новости и статьи, которые обязательно нужно прочитать от Stylist, чтобы не пропустить общение.

Введите свой адрес электронной почты

, вступив в мою электронную почту, я согласен с Политикой конфиденциальности

Изображения: Getty/Unsplash

Темы

Psychology
Социальные медиа
Texting

9 9009.

Почему текстовые сообщения выглядят размытыми на Android и как это исправить

По Захари Кью-Деннисс

Обновлено 3 сентября 2022 г.

Медиафайлы, пересылаемые между iPhone, выглядят безупречно, но телефоны Android не получают такой же обработки

Вам интересно, почему ваши видео на Android размыты в текстовых сообщениях? Так было в течение долгого времени, но с недавним толчком Google к другим компаниям внедрить RCS, а также с тем фактом, что все лучшие телефоны Android имеют превосходные камеры, люди начинают задаваться вопросом, почему все так, а не иначе. просто принять ситуацию. Итак, почему медиафайлы на устройствах Android выглядят так размыто при отправке в виде текста?

Обмен текстовыми сообщениями стал более сложным, чем раньше, особенно когда вместе используются устройства iPhone и Android. Из-за нескольких факторов мультимедийные вложения, такие как фотографии и видео, могут ухудшиться по качеству при отправке в текстовых сообщениях, в зависимости от получателя и его телефона.

Почему видео, отправленные в текстовом сообщении, выглядят ужасно

Служба обмена мультимедийными сообщениями

, или сокращенно MMS, — это способ, с помощью которого телефоны отправляют мультимедийный контент на другие телефоны с помощью текстовых сообщений. Это стандарт, созданный в начале 2000-х, когда качество фотографий большинства мобильных телефонов составляло всего несколько мегапикселей. Так что, возможно, неудивительно, что смартфоны переросли эту технологию.

MMS имеет строгие ограничения на размер файла.

Основная проблема с MMS заключается в том, что у большинства операторов есть строгие ограничения на размер отправляемых файлов. Например, Verizon позволяет отправлять только изображения размером до 1,2 МБ в текстовых сообщениях и видео размером до 3,5 МБ. AT&T еще строже, разрешая видео размером до 1 МБ. Если изображение или видео слишком большое, оно автоматически сжимается.

Как выглядит сжатое видео?

Хотите знать, насколько отличается видео, отправленное в текстовом сообщении, по сравнению с видео, размещенным на YouTube? Взгляните на два видео ниже. Первое видео представляет собой исходную запись размером 54 МБ (затронутую только сжатием YouTube), а второе — видео с текстовым сообщением AT&T, размер которого уменьшен до 348 КБ.

Для сравнения, платформа Apple Message имеет менее строгие ограничения на размер файла — где-то около 100 МБ. Поскольку сообщения, пересылаемые между iPhone, никогда не покидают серверы Apple, их качество выше, чем у Android. Медиафайлы, отправленные с iPhone на устройство Android, или все, что отправляется между устройствами Android, будет сжато.

Как обойти проблему

Не существует исправления, которое могло бы улучшить видео, отправляемое через MMS, поскольку ограничения на размер файла применяются операторами связи. Однако существуют обходные пути, связанные с использованием различных протоколов обмена сообщениями.

В большинстве случаев самым простым решением является использование сторонней службы обмена сообщениями, о которой вы и ваши получатели можете договориться. Вот некоторые из наиболее популярных приложений для обмена сообщениями:

WhatsApp, де-факто стандарт обмена сообщениями во многих частях мира, позволяет отправлять видео размером до 16 МБ, но если вы выберете отправку видео в виде документов (выбрав Документ вместо Галерея в меню скрепки ), вы можете увеличить размер до 100 МБ без дальнейшего сжатия.

Телеграмма

Telegram — еще один популярный вариант для отправки сообщений между телефонами, и он имеет еще более высокий лимит в 1,5 ГБ.

Скайп

Skype доступен на Android и iOS (а также на ПК) и поддерживает файлы размером до 300 МБ.

Вы также можете обмениваться сообщениями через Google Фото, если у обеих сторон установлено приложение. Выберите нужное видео или фото в приложении «Фотографии», нажмите кнопку Поделиться и выберите один из ваших контактов (или создайте ссылку, а затем отправьте ее получателю).

RCS в сообщениях Google может стать ответом (когда-нибудь)

Еще один вариант — использовать Rich Communication Services, или сокращенно RCS. Это предполагаемая замена MMS с поддержкой файлов большего размера. Операторы связи постепенно начинают использовать реализацию Google в качестве единого стандарта. Google Messages предлагает функциональность RCS, и все три основных оператора связи США принимают стандарт RCS.

Социально-методический центр поддержки СО НКО Московской области