Поющие трусы — состав группы
Группа «Поющие трусы», состав которой вы найдете в этой статье, — популярный украинский музыкальный коллектив, появившийся в 2008 году. Его основали музыкант Андрей Кузьменко и продюсер Владимир Бебешко. Группа засветилась на конкурсе «Новая волна», после чего еще одним ее продюсером стал Игорь Крутой.
Рождение группы
До сих пор продолжает выступать на сцене группа «Поющие трусы». В состав в настоящее время входят три певицы: это Ольга Лизгунова, Алена Слюсаренко и Ирина Рыжова. Стоит отметить, что за время существования группы через коллектив прошло немало участниц. Среди них Надежда Бендерская, Виктория Ковальчук, Анастасия Бауэр, Лали Эргемлидзе, Римма Раймонд.
Идея создать такой откровенно стебный коллектив возникла у продюсера Андрея Кузьменко после появления огромного количества женских групп на российской и украинской эстраде. При этом они отличались весьма сомнительными артистическими и вокальными данными. Даже внешне были похожи друг на друга.
По заявлению Кузьменко, группа должна была хаять шоу-бизнес, а название песен говорили сами за себя: «Пластический хирург», «Кровать продюсера».
Отбор участниц
Весной 2008 года стартовал масштабный кастинг. О названии коллектива ничего не сообщалось. Среди требований были большой размер груди (не меньше третьего), рост от 160 сантиметров, умение танцевать. При этом профессионально петь было не обязательно. В результате образовался первый состав «Поющих трусов». В него вошли Анастасия Бауэр, Ирина Скринник, Алена Слюсаренко и Надежда Бендерская. Еще до кастинга стало известно, что в группу могут попасть Виктория Ковальчук и Ольга Лизгунова. Они были знакомы с продюсерами.
Уже в апреле 2008 года вышел дебютный клип на песню с названием «Поющие трусы». В конце года появился клип с названием «Тазик оливье». После этого Надежда Бендерская ушла из группы. В марте 2009 года вышел первый альбом под названием «Попса».
Успех на «Новой волне»
Весной 2010 года коллектив принял участие в международном конкурсе «Новая волна».
В состав группы «Поющие трусы» специально взяли двух вокалисток — Лали Эргемлидзе и Римму Раймонд. При этом из первоначального состава осталась только Ольга Лизгунова. Только на время конкурса группа «Поющие трусы», состав, фото которой вы найдете в этой статье, превратилась в трио. Остальные участницы остались за кулисами, хотя и не уходили из проекта.
Коллектив пробился в финал. Только тогда режиссер конкурса выступил против названия коллектива. Продюсеры отказались его менять. Все-таки организаторы нашли способ выкрутиться. Ведущая Ксения Собчак, объявляя участников, сделала ударение на первый слог в слове «трусы». Также на конкурсе группе запретили исполнять песню «Как Алла», посвященную примадонне российской сцены Алле Пугачевой. По итогам конкурса группа было удостоена специального приза — сертификата, дающего право на создание видеоклипа и его трансляцию в эфире «Муз-ТВ».
Награды и премии
2010 год получился весьма плодотворным для группы. Коллектив выиграл фестиваль «Песня года» с композицией «Как Алла», был признан лучшей корпоративной группой на украинском телевидении, номинирован на премию телеканала «Муз-ТВ» в категории «Прорыв года».
В 2011 году вышли новые клипы — «Девочка», «Интим не предлагать», «Девчонки олигархов», «Калимера». Не заставил себя ждать и второй альбом.
В 2012 году коллектив оказался в центре звездного скандала. Клип «Василек» победил в номинации «Креатив года» на конкурсе, устроенном телеканалом RU.TV. Однако награду участницы так и не получили. Николай Басков, который был ведущим церемонии, обиделся на собственный проигрыш во всех категориях конкурса и вручил приз мальчику, который поднялся на сцену, чтобы подарить цветы.
5-летний юбилей
В апреле 2013 года группа отметила свой 5-летний юбилей, выпустив новую песню «НаХа!», посвященную девушкам, которые рассчитывают найти любовь в Сети. К тому времени состав группы «Поющие трусы» по именам был таким: Ольга Лизгунова, Алена Слюсаренко, Ирина Рыжова, Анастасия Бауэр, Виктория Ковальчук и Римма Раймонд.
Очередные изменения произошли уже в июне 2013 года. О своем уходе заявила Виктория Ковальчук. Несмотря на это, в октябре группа решила попробовать попасть на «Евровидение» от России.
В отборе должна была участвовать песня «Му-му». Но в итоге он не состоялся, а экспертное жюри определило, что участвовать будут сестры Толмачевы.
Выступления за рубежом
Состав группы «Поющие трусы» и имена вокалисток к тому времени хорошо знали не только в России, но и за рубежом. В конце 2013 года коллектив выпустил обновленный вариант песни «НаХа!» на китайском языке, так как интерес к проекту в этой стране оказался неожиданно высоким. Примерно в то же время вышел знаменитый клип под названием «Ничего не помню», который был приурочен к предстоящему Новому году.
Смерть Кузьменко
Шокирующей неожиданностью для всех стала смерть одного из главных продюсеров коллектива. Андрей Кузьменко трагически погиб в феврале 2015 года. Вскоре у группы истек контракт с продюсерским центром Игоря Крутого, который не стали продлевать. В результате вся организационная работа легла на плечи Владимира Бебешко.
Несмотря на сложности, группа продолжала развиваться. Летом этого же года вышел третий альбом под названием «Караоке».
Тогда же коллектив получил украинский приз «Золотой батон» за сомнительные достижения в сфере шоу-бизнеса. Текст песни «Му-му» был признан самым бессмысленным в прошедшем году. После этого вышло еще несколько запоминающихся синглов: «пАдруга», «Коп», «Хорошо в деревне летом». В августе 2016 года из группы ушла Анастасия Бауэр.
Участие в «Евровидении»
В начале 2017 года группа «Поющие трусы», в составе которой остались Ольга Лизгунова, Алена Слюсаренко и Ирина Рыжова, сделала еще одну попытку поучаствовать в «Евровидении», на этот раз от Украины. Коллектив добрался до полуфинала с композицией Singing Pants. Но выйти в финал национального отбора не смог.
Сейчас готовится праздновать свое десятилетие состав группы «Поющие трусы». И интересные факты об этом самобытном проекте не заставляют себя ждать. Несколько месяцев назад вышел клип «Похудела», в котором, помимо специальных съемок, были использованы видео многих прошлых работ. В частности, клипов «Пластический хирург», «Девочки-сосульки», «Красивый конец», «Ничего не помню», «Москва — Колыма» и многих других.
А также использовались кадры с погибшим Андреем Кузьменко, другими известными людьми, которые на протяжении многих лет участвовали в жизни коллектива. Это Вадим Ермоленко, Петр Листерман, Сергей Зверев. В записи клипа приняли участие и бывшие вокалистки — Виктория Ковальчук и Анастасия Бауэр.
Стоит отметить, что хотя состав коллектива и менялся неоднократно, чаще всего все происходило мирно и без скандалов. Например, Ирина Рыжова уходила из группы на время по причине декретного отпуска, а затем благополучно вернулась в проект. Также и остальные участницы не предъявляли особых претензий к своим коллегам и руководителям, что не так часто происходит в современном шоу-бизнесе.
Надя Ручка: Поющая в терновнике
Нежное имя, игривая фамилия. Казалось бы, всё это так ей не идёт. Ну не смотрится Надя небесной ласточкой, легкомысленным созданием. Яркая брюнетка с низким голосом и пронзительным взглядом — стопроцентная женщина-вамп, роковая красотка. Сильная, уверенная в себе…
Но как же обманчиво порой бывает первое впечатление. Шокирующая история солистки «Блестящих» — тому подтверждение. Даже не верится, что этой девушке довелось столько всего пережить.
Беседовал Дмитрий Тульчинский
— Надя, из того, как принято называть, «золотого» состава остались только вы. Аня Семенович и Юля Ковальчук делают сольную карьеру, Ксюша Новикова вышла замуж, родила ребёнка. Кому-то из них по-хорошему завидуете?
— Слава богу, что у всех жизнь хорошо складывается. Мне просто чуточку другого хочется. Естественно, хотелось бы быть востребованной: петь, сниматься в кино. Но это не всё, чего мне от жизни надо. Есть ещё одно дело, которым я сейчас занимаюсь, и мне бы хотелось, чтобы это было интересно людям.
— О чём речь, если не секрет?
— Ну, я пишу такие… маленькие рассказики, уж не знаю, как их назвать. Построенные больше на метафорах. То есть свои мысли, переживания из прошлого переношу на какие-то образы.
Знаете же, говорят: пока не избавишься от своего прошлого, не сможешь идти вперёд. В моей жизни были ситуации не скажу, что невыносимые — так как я жива и здорова, — но очень тяжёлые. Такие вещи, несомненно, влияют на поведение человека: на то, как он себя позиционирует, чего боится, как строит разговор. Эти страхи из прошлого есть во мне, и от них нужно избавляться, — поэтому ещё мне так сильно хочется своё прошлое сейчас «проговаривать».
— Это что же, готовите запасной аэродром? Ведь век солистки «Блестящих» недолог?
— Вообще, пишу я с детства. А стихами и зарабатывала на жизнь — песни сочиняла. Эти рассказики, маленькие сказочки, в принципе, я больше пишу для себя. Но друзья, которые их читали, говорят: с этим обязательно надо что-то делать, мы такого ещё не видели. И они вселили в меня надежду, — может быть, спустя какое-то время и обращусь в издательство. Единственное, чего боюсь, — мне бы очень не хотелось, чтобы люди, увидев мою фамилию на форзаце книжки, сказали: «О, солистка «Блестящих»! «Поющие трусы» чего-то там написали».
С другой стороны, не хочется и под псевдонимом прятаться — потому что я не стесняюсь своей фамилии, с гордостью её ношу. Правда, все это пока мысли, предположения.«Есть лишний билетик на Луну — полетели?»
— Боитесь засидеться в «Блестящих»? Такая мысль тревожит?
— Тревожит. Меня всегда тревожат мысли разные. Но я не хотела бы с головой уходить в писательство, потому что понимаю, что таким образом буквально завтра могу оказаться на улице с протянутой рукой. Вообще, я бы много чем ещё хотела заниматься — например, сниматься в кино. Когда приехала в Москву, хотела же стать актрисой. Понимала, правда, сколько это стоит, о Щуке даже не мечтала. Я ведь украинка, а нас, иностранцев, — как здесь говорят, на бесплатное отделение не принимают, даже если мы гении. Так как свою учебу и жизнь
— Говорят, учебу в вузе вам оплатил некий известный артист, у которого вы снимались в клипе.
— Нет, он оплатил мне только первый семестр.
— А как это получилось?
— Вообще, это странная и запутанная история. Так вышло, что мы познакомились в моём родном Никополе. Меня послали на городской конкурс красоты, я решила спеть на нем какую-нибудь смешную песенку, и мама отвела меня к своей знакомой, которая давала уроки вокала, а работала в ресторане при гостинице. Там как раз и встретили этого артиста, который приехал на гастроли в наш город. Как-то завязалось общение. Он звал с собой на концерт, но мама сказала: не пущу — мне тогда всего было лет 15. Потом мы ещё раз пересеклись, когда он уже уезжал. С подругой пошли брать автограф, её мама была без ума от этого артиста, у них вся квартира была в его плакатах…
— Кто же этот знаменитый артист — уж больно заинтриговали?
— Да не важно. Потому что не всё правильно поймут: это абсолютно хорошая, чистая история, а подумают бог знает что, и я не хочу этому человеку портить жизнь.
— Счастье, наверное, неописуемое?
— Не то что счастье — как будто постучались и сказали: слушай, есть лишний билетик на Луну — полетели?.. Я не знаю, честно говоря, чем для него это было. Он сказал, что в своё время ему так же помогла одна женщина — хочу, мол, ответный шаг сделать, чувствую, так надо. «Когда окончишь школу, — говорит, — приезжай, я тебе помогу». Но когда я приехала в Москву, всё оказалось не так просто. Меня уже не допускали к этому человеку: я звонила — его помощники и ассистенты не поднимали трубку или говорили, чтобы я больше не звонила. У меня, конечно, путаница была в голове — родители не хотели меня оставлять в Москве, а я, прожив год с этой мыслью, с этой надеждой, уже не могла от неё отказаться.
— Интересно, сейчас по работе пересекаетесь с этим человеком: на концертах, на съёмках?
— Пересекаемся. И здороваемся. Вообще, мы не идеально разошлись тогда, какое-то время я на него была в лёгкой обиде. Для меня этот человек являлся… не отцом, конечно же, но старшим товарищем, взрослым мужчиной, которому я могла доверять. Месяца через два после окончания первого семестра я ему позвонила — мне очень нужен был совет, ничего больше. Но совета я не получила. Теперь-то понимаю — ну кто я ему такая? Человек дал мне шанс, предоставил возможность, помог изменить судьбу.
«Мама, я не вернусь…»
— Надя, вы несколько раз уже обмолвились о неком ужасном прошлом. Что конкретно имеете в виду?
— Что конкретно?.. Насилие, которое дважды было в моей жизни. И второе вообще растоптало меня. После чего я долго пила и употребляла не только алкоголь.
Потому что хотела покончить с собой. Мало того, у меня были две попытки это сделать.
— Это было до «Блестящих»?
— Да, я работала тогда в группе Party. Пришла туда в абсолютно разобранном состоянии: со мной никто не мог общаться, я ни с кем не могла общаться. То есть могла, но только выпив. Нет, я не шаталась, конечно, не говорила заплетающимся языком. Но и трезвой никогда не была. Я просыпалась, пила натощак и потом пила целый день. Так продолжалось девять месяцев ровно. Вытащил меня из этой ямы мой преподаватель по вокалу, он заставил меня соблюдать Великий пост.
— А что это была за жизнь, которая привела к таким последствиям?
— Ну, что за жизнь. Ты приезжаешь в абсолютно незнакомый город, тебе 17 лет, только закончила школу. Тебе негде жить, нечего есть. Ты ищешь друзей, потому что у тебя никого нет. Ты пытаешься куда-то приклеиться, тянешься к людям. Ко всем, кто относится к тебе более-менее приветливо, кто даёт свой телефон.
Ты просишься у кого-то переночевать. Просыпаешься и понимаешь, что тебе нужно работать, нужно бежать на очередной кастинг. Мороз — не мороз, у тебя голова только этим забита. Сейчас вот бежала по морозу и вспомнила себя тогда. Такие времена были жуткие — просто период выживания, когда о себе не думаешь совершенно. Это сейчас я сижу тут, демагогию развожу: хочу писать книги, хочу сниматься в кино…
— Неужели не к кому было обратиться за помощью?
— В Москве жила мамина подруга — когда-то давно в Мисхоре с ней познакомились: я подружилась с её дочкой, потом мы переписывались, приезжали друг к другу в гости. И иногда я могла прийти к этой женщине. Помню, подходила к ней: «Тётя Галя, обнимите меня». Она меня обнимет — так хорошо. Очень не хватало мне вот этого человеческого тепла. Сидишь, бывало, у окошка и смотришь в окна дома напротив. Вечером у кого-то на кухне свет загорается, вся семья собирается за столом. Сидела так и фантазировала, пыталась представить, что это я там сейчас нахожусь: кто-то меня ждёт, чай наливает, мама гладит по голове.
— Где же вам приходилось ночевать?
— Когда съехала от поклонницы того артиста, была очень сложная ситуация. Потом определённые люди предложили мне помочь с квартирой. А оказалось, что меня просто поймали в ловушку. Не помню, сколько там была — наверное, меньше месяца, но именно там меня посетила первая мысль о том, что нужно уже с собой кончать, потому что я не выдерживала измывательств. Тяжёлые воспоминания… Я оттуда всё же вырвалась, и к тому моменту у меня уже был настоящий друг, с которым я до сих пор очень хорошо дружу — он тогда тоже в Москву только-только приехал, был постановщиком показов. Как-то гуляли с ним по зимнему городу, я ему рассказывала о себе. Говорила, что не понимаю, как жить дальше, потому что нахожусь в аду, из которого надо уже куда-то выбраться, а выбраться я могу только в сугроб холодный. А тогда, в 1999 году, стояли жуткие морозы, это была первая моя зима в Москве, и зима просто невыносимая — я получила тогда обморожение очень сильное.
— Часто посещала мысль послать эту ужасную Москву куда подальше и вернуться?
— Да нет, я просто скулить очень люблю. Поныть, чтобы меня пожалели, обняли, погладили по голове. Видимо, до сих пор недобрала родительской любви, поэтому все время мучаю своих близких, чтобы они мне уделяли внимание — ничего не могу с собой сделать, у меня от этого просто какая-то щенячья радость. Конечно, я звонила маме, мне нужно было, чтобы она утешила, взбодрила. Мама говорила: «Надя, возвращайся. Дочка, ты понимаешь, что мы тебя любим любой. Москва, она не всем поддается.» И вот это меня задело. Я же Овен. Что значит —«не всем»? Значит, у кого-то получается? И я сказала: «Мама, я не вернусь».
«Я не буду спать в ваших „Блестящих“!»
— Когда в «Блестящие» взяли, до потолка не прыгали?
— Всё было очень неожиданно.
Я тогда жила с молодым человеком — с Ильей Зудиным из группы «Динамит». Работала в казино — администратором, ведущей. Работа там без часов, без окон — такое состояние было тяжёлое, только занятия вокалом спасали, давали хоть какую-то надежду, что ещё что-то будет. И вот первое апреля, мне звонит Илья. «Надь, хочешь новость? Тебя берут в „Блестящие“». Естественно, я сказала: «Да, Илья, смешно, конечно, ты прямо вовремя пошутил». Оказалось, он не шутит. «Езжай домой, сегодня к нам приедет продюсер, поговоришь с ним». Продюсер приехал, меня быстренько уговорил, я расплакалась. Потому что в тот день как раз меня выгнали из казино.
— Почему? Денежные дела?
— Нет-нет. Вообще, я знала, что этим все закончится. Просто у хозяина казино был друг, который наматывал петли вокруг меня. А я никак не хотела сходить с ним в ресторан. Накануне нагрубила этому человеку и в принципе догадывалась, что скоро меня выгонят. Вот меня и выгнали — как раз перед приходом продюсера «Блестящих» позвонили.
.. Он чего-то рассказывает, а я в истерике, под впечатлением звонка, смотрю на него абсолютно уже непонимающим взглядом. Расплакалась, кричу: «Я не буду спать в ваших „Блестящих“!» Продюсер посмеялся, говорит: «Надя, у нас с этим всё в порядке, не волнуйся. Если ты умеешь петь, танцевать и не боишься сцены, тогда мы будем рассматривать твою кандидатуру».
— После первой зарплаты в «Блестящих» почувствовали себя миллионершей?
— Да нет, я и до «Блестящих» прилично зарабатывала. Ну как вы думаете: работая в четырёх местах, я могла заработать на нормальную жизнь? Была администратором, вела розыгрыши в казино, участвовала в показах. Иногда случались и концерты с группой Party — время от времени мы с девчонками знакомым звонили: «Вам не нужны артисты на праздник?» Потом мы с Ильёй песни сочиняли — для группы «Динамит», для Димы Билана: он музыку, я тексты. Да, не крутые деньги зарабатывала, но мне хватало.
— И всё равно «Блестящие» — это совершенно другой уровень, группу знает вся страна.
Боялись первое время?
— Это был такой же шок, наверное, как и приезд в Москву. У меня всю жизнь получается так, что я пытаюсь идти вперёд, падаю, поднимаюсь с колен и снова иду. И в принципе я верю в себя. Но всё время думаю, что где-то впереди ждёт подвох, знаю, что просто так у меня ничего не получится. Поэтому, когда что-то хорошее случается, первая реакция у меня — шок. Новость о том, что меня взяли в «Блестящие», я восприняла так, как если бы мне сказали: завтра ты станешь кирпичиком в Китайской стене. Потом я же пришла на место Жанны Фриске и понимала, что нельзя ударить в грязь лицом, нужно держать марку.
— Как девушки к вам отнеслись?
— Как к новому человеку. Терпимо, так скажем, хотя и высказывали определённое недовольство. Но это обычные дела, и сейчас я понимаю, почему они так говорили, почему так реагировали.
— Сейчас на правах ветерана тоже воспитываете молодёжь?
— Не то что воспитываю, просто пытаюсь объяснить некоторые вещи.
Допустим, Настя Осипова, которая очень хотела попасть в «Блестящие», как-то собралась на свадьбу близкой подруги. И тут оказывается, что именно в этот день у нас концерт. Она, бедная, расплакалась так! У человека действительно была трагедия, очень сильно переживала. Я подошла и просто сказала: «Настюш, надо быть готовой, что такая у нас работа. И это не самое страшное, что может произойти во имя работы». Вспоминаю того же Илью Зудина, у которого умер отец. Он ночью приехал с гастролей, я рассказала ему о несчастье — уже билеты взяла, чтобы ехать на похороны. Но до этого ему нужно было выступить на Поклонной горе. И он взял себя в руки, выступил. Такая работа — никто не должен знать о твоих внутренних переживаниях.
«У меня нет моей личной жизни»
— К публичности быстро привыкли?
— Не думаю, честно говоря, что я настолько популярный человек, чтобы этого бояться. А потом, ко всему привыкнуть можно. Люди привыкают ходить без одной ноги, чего уж о публичности говорить.
Конечно, более закрытой становишься, в голове фильтр начинает работать, который максимально отсеивает какие-то неправильные слова, неуместные поступки. Но нет, мне несложно. Вообще, я очень благодарна своей работе, своей судьбе. Всё произошло именно так, как надо… Только я ещё хочу.
— Но публичных людей рассматривают чуть ли не под микроскопом, особенно их личную жизнь. Имею в виду громкую историю ваших отношений с Александром Маршалом…
— Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Понял. Скажите тогда просто: ваша личная жизнь на данный момент сложилась?
— Я думаю, нет. У меня нет моей личной жизни. Она чья угодно, только не моя.
— Ну, какие ваши годы. А чего не хватает, чтобы она сложилась?
— Может, я слишком многого хочу от жизни. Наверное, слишком с открытым сердцем бегу в ту сторону, не могу с опаской смотреть на человека. Вообще, у меня не такой большой список этой личной жизни, как некоторые могут подумать.
Потому что я абсолютно не влюбчивая, просто до ужаса. Мне может нравиться человек, я могу его уважать, ценить, созваниваться с ним весь день, советоваться. Но это отношения другого рода. А в личной жизни мне хочется всего и сразу. Искренности, понимания. Чтобы не было подозрений. Чтобы все было от чистого сердца, по-честному. И я не хочу ни от кого прятаться. Потому что моя личная жизнь всегда какая-то закрытая, всегда не для всех. Из-за этого, наверное, и появляются всякие сплетни.
— Может, слишком идеальную картинку себе нарисовали, а идеала в жизни нет?
— Мне, кстати, не нравятся идеальные мужчины. Немного настораживают те, которые вообще не пьют и не курят. Нет, правда — когда вижу такого мужчину, я очень серьёзно напрягаюсь, начинаю вглядываться: а что же там дальше в этом человеке? Мне больше по душе хулиганы, разгильдяи — в хорошем смысле слова. Мужчины, которые умеют шутить, с которыми есть, о чём поговорить. Которые много чего видели, читали, много чем интересуются.
Понимаю же, что запал влюблённости потихоньку рассеивается. Круглосуточный секс, о чём многие мечтают, тоже со временем уходит. И остаётся просто человек. С которым хочется проводить время, общаться. Да и просто молчать. Который не навязывает свои правила, а нежно и уверенно держит тебя за руку, идет с тобой вперёд.
— Но уже хочется семью, детей?
— Ну, я думаю, это будет в моей жизни, детей я очень люблю. Но пока не готова к девяти месяцам, к токсикозу. То есть пока все эти пунктики стоят выше самого ребёнка. Значит, ещё рано… А потом, как бы ни любила мужчину, я всё равно до конца не могу на него полагаться. Хотя бы потому, что бывают кирпичи, которые летят с балкона, — всякое может произойти в этой жизни. И в первую очередь, я должна быть очень уверена в себе. Потому что я не хочу, чтобы мой ребёнок… То есть я хочу, чтобы мой ребёнок добился всего сам, но я не хочу, чтобы это произошло лишь потому, что я ему вообще ничего не смогла дать.
— Ой, Надя, слишком много мыслей у вас в голове.
Они не мешают жить?
— Мешают. Поэтому мои друзья всё время мне говорят: «Надя, не парься!» Каждый день эту фразу слышу, каждый день…
Лучшие художники по трусикам | Ласт.фм
Не хотите видеть рекламу? Обнови сейчас
Не хотите видеть рекламу? Обнови сейчас
org/MusicGroup»>
org/MusicGroup»>‘Большая тупая рок-группа’: Ретт Миллер рассказывает о нижнем белье, прыжках со сцены и старых 97-х | Музыка
За 20 с лишним лет у руля Old 97 Ретт Миллер усвоил, что если вы назовете это в песне, ваши поклонники просто могут бросить это вам во время выступления.
Возможно, что более важно, Миллер и его товарищи по группе также научились работать вместе, ладить и поддерживать интерес на сцене ночь за ночью.
Альт-кантри-рокеры вернутся в Мэдисонский Majestic Theater во вторник, 27 октября, с обещанием встряхнуть сет-лист, исполнив любимчиков суперфанов. Говоря о суперфанатах, Миллер нашел время, чтобы поболтать с суперфанатом Old 97, резидентом Cap Times, о шоу и о том, что ждет группу дальше.
В прошлый раз, когда вы играли в Мэдисоне, вы собирались выпустить «Most Messed Up», а до этого было 10-летие «Too Far to Care». Какие-то специальные маркеры для этого тура?
Мы делаем небольшую часть в середине шоу, где мы признаем, что прошло 20 лет с тех пор, как мы записали «Wreck Your Life», и мы исполняем несколько песен с этого альбома — своего рода небольшая виньетка в середина шоу.
За последние пару недель мы вытащили кучу песен, которые давно не исполняли. Я мучаюсь над сет-листом — у меня такое обсессивно-компульсивное расстройство, что иногда я могу застрять в рутине, и хотя мы не делаем один и тот же сет каждый вечер, есть определенные пункты, которые всегда попадаются.
Дошло до того, что мы делали это слишком много и слишком долго. Ненавижу это говорить, но мы не будем исполнять песню «Вопрос» каждый вечер.
Вау.
В течение многих лет, если мы вообще это делали, то, возможно, на бис. Потом последние четыре, пять, шесть лет группа играла в полном составе, каждую ночь, примерно 13-ю песню сета. Есть такие мелочи, когда мы как бы попадаем в колею.
У нас есть очень — это кажется нам другим, что-то вроде сет-листа. Мы по-прежнему достигаем высоких результатов, на которые, как мне кажется, надеются зрители. Мы не играем песни, которые они не узнают. Но, например, есть песня из «Fight Songs», которую мы играли, под названием «Let the Idiot Speak». Мы не играли в это, наверное, лет 15.
Вы бы когда-нибудь встряхнули все настолько, что не закончили бы шоу «бомбой замедленного действия»?
Эээ… Не думаю, что мы когда-нибудь зайдем так далеко.
Есть ли какие-нибудь песни, которые вы были бы в порядке, если бы никогда больше их не играли?
Есть песни, которые мы играли на протяжении многих лет, и я не очень их люблю.
Есть одна песня, которая мне не нравилась — кавер, который мы с Мюрри делали в нашем дуэте Ranchero Brothers, который мы использовали, чтобы платить за аренду — «Jack the Necrophiliac». И это ужасно. Это ужасная песня. Но, знаете ли, это пьянство поздней ночью — это время от времени всплывало в конце ночи. За прошедшие годы люди много просили эту песню, и я просто не собираюсь ее исполнять.
У вас отличный альбом 97, но этим летом вы также выпустили «The Traveler». Как вы определяете, какие песни принадлежат 97, а какие войдут в сольный альбом?
Я просто даю ребятам карт-бланш. Я играю им все, что у меня есть. Я позволяю им решать. Я чувствую, что именно Old 97 привели меня туда, где я сейчас нахожусь, и причина, по которой я делаю сольные записи, заключается в том, что у меня всегда была куча песен, которые группа не понимала, не понимала или не любила. Какие бы песни им не нравились, они становятся следующей сольной записью. Так что это довольно забавно, они диктуют не только записи группы, но и мои сольные записи.
Итак, в последний раз группа взяла все шумные, похабные песни и оставила вам сладкие песни о любви?
Казалось, что все будет с точностью до наоборот. Мы приступили к пре-продакшну, и я играл им все эти песни — и Кену в частности, я не хочу бросать его под автобус, — но Кен сказал: «Чувак, эти песни, я не могу играть эти песни». для моих детей. Я не могу войти туда со всеми этими ругательствами, песнями о сексе и песнями о пьянстве». Ему было очень неловко из-за этого: «Я родитель в этом сообществе, у меня много других родителей, с которыми мне приходится иметь дело».
Так что многие возражали против того, чтобы мы вышли и сделали то, что я считал следующим шагом для группы — раздеться догола и быть такими же честными и непристойными — сказать все то, что я всегда не решался сказать, потому что я чувствовал, что они будут неуместны или слишком много. Я чувствовал, что для нас имело смысл поехать туда, и всей группе потребовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с этой идеей.
Был день примерно через месяц после того, как (Кен) сел и сказал «нет», и набор песен, которые мы собирались сделать, был действительно красивыми песнями о любви. Он сказал: «Я разъезжал по округе, слушая демо… и я только что понял, что это лучшие песни, которые вы написали примерно за 20 лет, и если мы их не запишем, это будет самой большой ошибкой. мы когда-либо выступали как группа». И я думаю, что он был прав. Я думаю, это было то, что мы должны были сделать.
Вы сейчас над чем-нибудь работаете?
Я пишу, пишу и пишу. Мы готовим следующий альбом 97-го — он выйдет в 2016 году. Так что я просто пишу, и, как ни странно, я много писал в соавторстве. Я написал несколько песен с Кейтлин Роуз, Гэри Лурисом, несколько песен с Эваном Фелкером из Turnpike Troubadors. Их новый альбом идет очень хорошо, и они сделали на нем кавер на нашу песню «Doreen».
Вы поете об этом в «Most Messed Up», но много ли вы думаете о том, что действительно занимаетесь этим дольше, чем живы некоторые из ваших поклонников?
Да, я все время думаю об этом.
И я действительно люблю это. Если бы наши фэны были только фэнами, которых мы создали, когда создавали группу 22 года назад, это было бы печально, потому что 50-летние не так часто гуляют. Но мне нравится, что мы сохранили нашу фан-базу, и люди кажутся нам лояльными. Несмотря на то, что группа людей работает с нами десятилетиями, я не думаю, что кто-то из них воспринимает это как ностальгию. Но я действительно люблю смотреть и видеть следующее поколение, которое приходит… Мне нравится смотреть и видеть 20-летних в первом ряду. Это дает мне надежду не только на себя, но и на весь этот мир.
Ты собираешься вечно прыгать со сцены?
(Смеется) Не знаю, чувак. Я делаю их все реже и реже. Я чувствую, что действительно должен чувствовать это. Кроме того, за последние пару лет у меня было несколько приземлений, когда я знал, что был очень близок к серьезной травме. Было время, когда почти каждую ночь я прыгал с 10, 12-футовой ступени. Я не собираюсь делать это каждую ночь.
После выхода «Most Messed Up» вы разместили фотографии нижнего белья, которое было брошено на сцену (ссылаясь на лирику из «Longer Than You’ve Been Alive»: «в вас бросают нижнее белье вместо денег»). люди все еще делают это?
Слава богу, это было всего лишь… в самый первый вечер я выступал в маленьком частном клубе в Голливуде, и у меня там была куча друзей, которые были комедийными сценаристами и комиками. Когда заиграла эта песня, они подбежали и бросили на сцену свое настоящее нижнее белье. Это… когда это мужские боксеры или что-то в этом роде, и они еще теплые… Это случалось всего три или четыре раза, когда пластинка только выходила.
Время от времени мы все еще надеваем лифчик на сцене, но обычно это даже не в сочетании с этой песней. Есть момент трансцендентности, во время которого юную леди охватывает волнение…
Я никогда не выбрасывал нижнее белье на сцену, но несколько лет назад я был в первом ряду, когда вы, ребята, играли в Милуоки.
А в конце ночи я посмотрела вниз и поняла, что лямка на моем платье совершенно не пришита. Так что, возможно, в этом что-то есть.
(Смеется) Да! Это как возрождение! Это похоже на один из тех внетелесных религиозных переживаний. Это именно то, к чему мы стремимся.
Вы бы предпочли, чтобы в вас швыряли бельем или деньгами?
Деньги, всегда деньги. Помню, когда мы выпустили песни «Satellite Rides» и «Rollerskate Skinny» (в тексте которой есть фраза «Ты хорошенькая, как пенни»), несколько человек подумали, что бросать монетки — умно. Каждую ночь я получал пенни и думал: «Какого черта я не написал «стодолларовую купюру»?» Это не помешало бы и имело бы реальную ценность.
Кто-нибудь когда-нибудь обращал ваше внимание на то, как много вы пишете о виски?
Я знаю, поверь мне. Это не хорошо.
Я бы не сказал, что это плохо.
Вы просматриваете весь мой каталог, и он просто бесконечен.
Мои дети много раз мне на это указывали.
Пишете ли вы со своей точки зрения или с точки зрения кого-то другого, вы освоили этот голос самоуничижительной честности. Как вы подключаетесь к этому месту?
Забавно, раньше я не очень понимал голос, которым я был, — точку зрения, с которой я писал. И мне кажется, что теперь я понимаю это намного больше, чем когда-либо прежде. Я не полностью идентифицирую себя с голосом. Это часть меня, которая гораздо больше жалеет себя. Я думаю, что парень в песнях — это то, чем я мог бы быть, если бы поддался своим низменным инстинктам, иногда моим более самокритичным инстинктам жалости к себе. Я чувствую, что это часть меня, которую я пытаюсь изгнать, пытаюсь высвободить. Так что, пишу этим голосом, мне не нужно жить, как этот парень. Я спасаюсь от самого себя, используя его как повествовательный голос, а не как свою жизнь.
Чувствуете ли вы, что звук Old 97 изменился за последние два десятилетия, или вы остались близки к ядру?
Я чувствую, что мы были очень непреклонны в сохранении постоянного качества нашего звука.
Вы слышите Old 97, а мы звучим как Old 97. Но я заметил, что по мере того, как мы прогрессировали, мы как бы притупляли его. Мы как гаражная рок-группа, какой никогда не были раньше. Во всяком случае, когда некоторые группы будут становиться все более и более экспериментальными — я чувствую, что мы много экспериментировали в конце 9-го.0-х и начале 2000-х, а затем, когда мы стали подростками, мы действительно укрепили то, чем является эта группа. Мы просто большая тупая рок-группа.
Я говорю это, и на самом деле, поскольку мы ищем следующий альбом 97… мы можем в конечном итоге бросить себе вызов и снова сделать что-то очень странное. Всякий раз, когда я думаю, что имею представление о том, на что будет похожа запись, мы поворачиваем налево. Я всегда этому удивляюсь. Это одна из действительно приятных вещей в том, что это не ситуация, в которой я диктатор — повороты и повороты, которые группа совершает без моего контроля над этим. Приятно смотреть. Редко бывает, что тебя удивляет собственная группа.