Реалист (Realiste)-Консервативные инвестиции в недвижимость с агрессивной доходностью. инвестиционная компания, где основой для принятий решений о инвестициях в недвижимость служит искусственный интеллект (AI)
123112, город Москва, Пресненская набережная, дом 8 строение 1, эт 24 пом 245м МФК «Город Столиц»АО «Реалист»
ИНН 9703021240
ОГРН 12077004203311
Реквизиты и документы
Отправляя свои данные , Вы соглашаетесь с Политикой конфиденциальности
* Подробнее описано в документе Условия и положения
Представленная информация не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией ни при каких условиях, в том числе при внешнем совпадении её содержания с требованиями нормативно-правовых актов, предъявляемых к индивидуальной инвестиционной рекомендации. Любое сходство представленной информации с индивидуальной инвестиционной рекомендацией является случайным. Какие-либо из указанных финансовых инструментов или операций могут не соответствовать вашему инвестиционному профилю. Упомянутые в представленном сообщении операции и (или) финансовые инструменты ни при каких обстоятельствах не гарантируют доход, на который вы, возможно, рассчитываете, при условии использования предоставленной информации для принятия инвестиционных решений.
Компания не несёт ответственности за возможные убытки инвестора в случае совершения операций либо инвестирования в финансовые инструменты, упомянутые в представленной информации. Во всех случаях определение соответствия финансового инструмента либо операции инвестиционным целям, инвестиционному горизонту и толерантности к риску является задачей инвестора.
Стоимость инвестиционных паев может увеличиваться и уменьшаться, результаты инвестирования в прошлом не определяют доходы в будущем, доход от инвестиций не гарантирован. Информация об объектах недвижимости, экономические показатели, а также любые аналитические и информационные данные представлены АО «Реалист» ИНН 9703021240 на правах владельца инвестиционных паев закрытых паевых инвестиционных фондов. Вся информация, содержащаяся в маркетинговых и иных материалах АО «Реалист» ИНН 9703021240, в том числе о будущей доходности паев ЗПИФН, является предположительной. Для более точной оценки перед принятием решения о покупке инвестиционных паев мы настоятельно рекомендуем самостоятельно изучить объект инвестирования или обратиться к финансовому советнику. Все финансовые расчеты и модели являются только прогнозом, за достоверность которого АО «Реалист» ИНН 9703021240 не несет ответственности.
При подготовке представленных материалов была использована информация из источников, которые, по мнению специалистов Компании, заслуживают доверия. Невзирая на осмотрительность, с которой специалисты Компании отнеслись к подготовке материалов, Компания не дает никаких гарантий в отношении достоверности и полноты содержащейся здесь информации. Информация на страницах данного сайта не является офертой/предложением заключить договор.
Закрытый паевой инвестиционный фонд недвижимости «Фонд возможностей на рынке недвижимости с хеджированием к росту доллара «Реалист» под управлением
ООО «Управляющая компания «Восток-Запад». Правила доверительного управления Фондом зарегистрированы Банком России 28.12.2020 г. в реестре за № 4246 Лицензия на осуществление деятельности по управлению инвестиционными фондами, паевыми инвестиционными фондами и негосударственными пенсионными фондами от 24.08.2010г. №21-000-1-00749, предоставлена ФСФР России, без ограничения срока действия. Вся необходимая информация раскрывается на сайте www.ew-mc.ru, а также, в случае если это предусмотрено законодательством РФ и Правилами доверительного управления, публикуется в печатном издании «Приложение к
Вестнику ФСФР России». Подробную информацию о паевых инвестиционных фондах под управлением ООО «Управляющая компания «Восток-Запад», включая тексты правил доверительного управления, а также иные документы, предусмотренные Федеральным законом
«Об инвестиционных фондах» и нормативными актами в сфере финансовых рынков, можно получить также по адресу: 123112, г. Москва, проезд 1-й Красногвардейский, дом 15, этаж 12, комн 37, или по телефону: 8 (495) 191-83-21. АО «Реалист» ИНН 9703021240 является агентом по подбору недвижимого имущества, соответствующего инвестиционной стратегии Фонда, для включения в состав имущества Фонда. Между АО «Реалист» ИНН 9703021240 и ООО «Управляющая компания «Восток-Запад» Д.У. ЗПИФ недвижимости с хеджированием к росту доллара «Реалист» заключен агентский договор.
Настоящая любовь — о проекте
Данный проект – благотворительный.
В наше время общественное мнение формируют СМИ и реклама. В этих областях трудятся по преимуществу люди молодые, не имеющие длительного положительного опыта отношений любви. Поэтому в общественном мнении больше мифов о сексе, любви и браке, чем истины. Руководствуясь такими представлениями, практически невозможно построить гармоничные, счастливые отношения.
Сайт «Настоящая любовь» создан для того, чтобы представить более зрелый, основательный взгляд на основные аспекты любовных отношений. Ответы на волнующие всех вопросы у нас дают в большинстве своем люди, имеющие продолжительный и очень счастливый опыт личной и семейной жизни. Их счастье – не случайность, а следствие верных взглядов на то, что такое любовь и как ее сохранить. Этими взглядами они делятся с вами.
Будем рады любой профессиональной помощи и предложениям по дальнейшему развитию проекта. Владельцам серьезных ресурсов, которые хотят помочь людям, предлагаем размещать наши баннеры или текстовые ссылки.
Как еще помочь проекту.
Данный сайт относится к группе сайтов «Пережить.ру», работающей в сети с 2006 года. Наша благотворительная группа сайтов включает в себя проекты:
www.perejit.ru — переживающим расставание, развод
www.realove.ru — о любви и семье
www.pobedish.ru – проблемы депрессии, суицида
shkola.realove.ru – Заочная школа Любви
www.realisti.ru – сайт о счастье
www.vospit.ru – сайт о воспитании детей
www.memoriam.ru — переживание смерти близкого человека
www.vetkaivi.ru – преодоление проблем насилия
www.zagovor.ru – о последствиях гаданий и приворотовwww.grozniedni.ru – сайт о том, как жить в войну
www.boleem.com –духовная помощь тяжелобольным
www.loverecovery.com – англоязычный сайт.
Главный редактор группы сайтов «Пережить.ру» – Дмитрий Семеник.
Выставка «Притяжение реализма. Современные художники»
С 29 января по 28 февраля в Музейно-выставочном комплексе Школы акварели Сергея Андрияки пройдет уникальная выставка «Притяжение реализма. Современные художники». В экспозиции будет представлено около 150 работ, выполненных в различных техниках и жанрах — пейзаж, портрет, натюрморт.
Выставка «Притяжение реализма. Современные художники»Ежегодный выставочный проект «Притяжение реализма» появился в стенах Галереи «Измайлово» в 2009 году и стал традиционным обзором творческих достижений художников, относящихся к Московской живописной школе. С 2014 года проект стал передвижным. Его главная задача — показать зрителю, что реализм в современном искусстве существует и развивается.
Наряду с молодыми художниками в экспозиции представлены картины классиков современного русского искусства. Они стали некой точкой отсчета для художников, а зритель получил возможность увидеть тенденцию развития реалистического направления. В выставке принимают участие, как признанные мастера изобразительного искусства, так и совсем молодые художники, которых объединяет верность традициям реалистического искусства.
Кроме того, масштаб проекта «Притяжение реализма» стал не просто московским, а межрегиональным, объединившим многие города России. В разные годы в нем участвовали художники из Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Пензы, Барнаула, Перми, Брянска.
Узнать подробности можно на сайте организаторов: http://shkolaakvareli.ru/shows/in-our-museum/vystavka-prityazhenie-realizma.-sovremennye-hudozhniki.htmlПоделиться ссылкой
Фотографии события
Отзывы про событие выставка «Притяжение реализма. Современные художники»
Смотрите также события
На нашем сайте вы найдете всю информацию про событие выставка «Притяжение реализма. Современные художники».
Кудамоскоу — это интерактивная афиша самых интересных событий Москвы.
Кудамоскоу в курсе всех событий, которые пройдут в Москве.
Если вы знаете о событии, которого нет на сайте,
сообщите нам!
Новый реализм
2. Концепция «новых реалистов».
(The concept of «the new realists»)Члены группы новых реалистов, в общем, понимал мир как образ, из которого они могли бы взять части и включать их в свои произведения, тем самым пытаясь объединить жизнь и искусство. они сказали, что они были объединены на основе нового и реального осознания своей коллективной единичности, означает, что они могут быть вместе, несмотря на их различия. со всем разнообразием пластических средств они чувствовали общую направленность их работы: способ присвоения реальности, изложенный метод Пьера Рестани «поэтическая обработка городских, промышленных и рекламная реальность.
Таким образом, новые реалисты выступали за возврат к реальности, в отличие от лирики абстрактной живописи. они тоже хотели избежать ловушки фигуративной живописи, которая была воспринята им как мелкобуржуазное явление, как и соцреализм Сталина. «Новый реализм» использовать внешние объекты, отдавая дань реальности своего времени они были изобретателями деколлаж в отличие от коллажа, в частности, через порванные плакаты. часто эти художники работали вместе, чтобы представить свои работы в Париже анонимно. термин «Новый реализм» был представлен Пьером Рестани, чтобы описать произведения Арман Франсуа Дюфрен, Раймон Хайнс, Ива Кляйна и Жак бросает в дрожь, когда они представили свои работы в Милане. он обсудил этот срок Ив Кляйн, которые предпочитали «сегодняшний реализм», некритично «новый». после первого «Манифеста нового реализма», второй Манифест был опубликован под названием «40° выше Дада» и была написана в период с 17 мая по 10 июня 1961. год Сезар, Миммо Ротелла, Ники де Сен-Фалль практикуется в то время «живопись стрельбы» вступил в движение, вместе с Христо в 1963. Кляйн начал отдаляться от группы в 1961 году, не одобряя Рестани в его стремлении наследие дадаистов.
Новые реалисты широко используется коллаж, фотомонтаж, готовые, оставаясь в долгу перед Марселя Дюшана. несмотря на то, что «новый реализм» часто сравнивают с поп-арт в Нью-Йорке, из-за использования и критика массового производства коммерческих объектов, рваные плакаты, собранные Арман сбор камней и мусора, на самом деле, «новый реализм» в большей степени сохранили свои собственные отношения с Дада, чем с поп-арт.
Политика силы и ее реализм
Политика силы и ее реализмМы продолжаем разговор о политике силы (первая статья здесь). Мы говорили о политике силы: что она такое и где мы ее находим. И мы пришли к выводу, что политика силы вездесуща.
Новая ситуация
В нашем современном мире ничего не происходит без политики силы. К этому можно притерпеться или противопоставить силе свою силу: скажем, в противовес модернистской секте создать секту антимодернистскую. Это будет та же политика, но с другим знаком.
Все это кажется естественным, потому что политика силы занимает весь умственный горизонт нового человека. На самом же деле новое положение — невероятно странное, если вдуматься. Всюду только соперничество разных сил! Это возможно при нескольких, совсем не очевидных, условиях.
Во-первых, человек руководствуется мифом о свободе. Как вы понимаете, это совсем необязательно, совершенно искусственно, произвольно и незнакомо прежним векам: Средневековью или Древнему миру.
Во-вторых, человек не должен более подчиняться своему разуму, а его разумом не должен руководить закон, воля Божия. Опять же очень удивительное изменение в человеке, не так ли?
Разум никуда не делся, конечно. Им продолжают пользоваться, но не подчиняются ему. Разум теперь регистрирует желания, направление воли. Он оформляет их как якобы разумные, но не судит.
Хорошо это видно на примере ленинизма. В.И. Ленин превратил марксизм из гностического знания в революционную тактику с сопутствующими оправданиями: почему надо поступать именно так, а не иначе. Тактику Ленин выбирает любую целесообразную в данный момент, а затем придумывает «научные» объяснения на марксистском новоязе. Разум нужен только как сочинитель оправданий.
Итак, разум больше не властвует в душе, а воля нового человека — неразумна, она не обращена на Божественный закон.
Новый человек все еще может обращаться к Богу. Но теперь он делает это по своей воле, и сознавая, что действует никем не принужденно. Воля нового мудреца не всегда в законе Божием, а по его свободному желанию.
Реализм политики силы
Вот такая складывается новая ситуация. Политика силы реалистически ее оценивает.
Мы закрыли глаза и отказались руководиться разумом, а наш разум — законом. Надо смотреть на это трезво и опереться не на умозрение, а ступить на почву твердой действительности. Теперь мы ориентируемся на время, вес, длину и на голос большинства, на все, что имеет числовое выражение. У нас просто нет других способов разобраться в том, что происходит вокруг нас.
На этом еще не все. Нам только кажется, что, отвергнув разум и закон, мы можем твердо стоять на земле. На деле мы падаем как в бесконечный колодец.
Теперь нужно научно рассчитывать действие и силу страстей человека, учитывать вес его глупости и других духовных болезней. Идеолог опирается на социологический факт глупости и подлости большинства, а большинство — это все.
При прежнем монархическом режиме, в старой Церкви глупые и подлые могли покаяться, обратиться за научением к разумным, мудрым и святым. Так они могли (не все, а некоторые) стать разумными и добродетельными. Теперь это исключено.
Политика силы принимает людей такими, каковы они есть. В этом состоит ее реализм.
Нужно так спланировать политику силы, чтобы она с самого начала соответствовала природе вещей. В нашем мире иначе нельзя ничего добиться. Иначе нельзя мыслить и говорить, руководить людьми и выполнять указания начальников.
Вот тут нужно гностическое знание, как Ленину было нужно для революции гностическое знание Маркса. Какова же природа вещей с точки зрения нового гнозиса? Она якобы такова, что побеждает тот, кто сильнее желает удовлетворить свою страсть.
Право, а не закон
Значит политика силы — это реализм страстей, а не идеализм закона. Мы наблюдаем за людьми, познаём их желания, и от этого делаем вывод об их правах. Эти права мы должны уважить. Раз хотят, значит имеют право.
Идеологи дают людям то, чего они хотят, и говорят им то, что они хотят услышать. Идеолог знает, чего они хотят и что именно ласкает им слух. Это он знает, но поистине не знает уже ничего. Ведь мнения большинства и меньшинств, процентный состав населения и структура потребления ничего не говорят разуму. Они не говорят ничего об истине, не помогают нам понять, каков мир на самом деле, каков человек на самом деле, и что есть добро и зло.
В делах человеческих математический подход беспомощен. Без разума невозможно обойтись, если что-либо хочешь понять.
То есть наша свобода еще раз показывает свой обманчивый характер. Гнозис не дает подлинного знания.
Бездействие политики силы
Политики силы не только отказываются понимать иноприродный закон Божий, но и что-либо делать, что-то менять.
Они меняют только названия, меняют только мнения. Раньше за половые извращения наказывали, теперь их разрешили. Раньше мы думали об Андрее Малахове как о теленегодяе, теперь мы считаем его православным. Раньше мы думали, что человек во чреве матери — человек, теперь мы называем его не человеческим на православном сайте «Благодатный огонь».
Новый закон
Нельзя более положиться на мудрость мудрого, чтобы он тебе объяснил, как поступать в том или ином случае, каковы должны быть цели и какие необходимы средства.
На внешний, независимый от человека закон тоже опасно опереться. Мы не знаем заранее: приятное нам этот закон прикажет, или неприятное.
Для ориентации нового человека абсолютно необходимо рассуждение о правах, как негласное и изустное, так и документально зафиксированное: и новое каноническое право, и «Основы концепции», и новый катехизис. Новый катехизис уже не учит истине, а фиксирует разброс допустимых в Церкви мнений. Купил книгу, и узнал, что можно говорить, а чего нельзя.
Идеологическая доктрина и новый закон становятся не объектами познания, а необходимыми средствами выживания нового общества. Без них все уничтожат друг друга, исчезнет и Церковь, растворится в других деноминациях.
Закон нового века — это набор прав человека, субъективных требований, выплеск человеческой воли, не руководимой разумом.
Права человека становятся особым — антиюридическим — законом.
Человек сохраняет верность мифу свободы. Он имеет право на все вещи и на все поступки. Позволены любые цели, подчиненные необходимости выжить среди соперничающих гордецов. И позволены любые средства для достижения этой цели. А вот произвола при этом нужно избегать, потому что разгул желаний тоже делает выживание гордецов невозможным.
Все это ставит добродетель на новую основу.
Добродетель в новом освещении. Идеал
Добродетель, как закон для разума и желаний, сковывала бы свободу.
Заповедь Господня светла, просвещает очи.
Пс. 18:9
Не только в этой жизни, но и в вечности чего новый человек хочет, то и получает. Так учит православный модернизм.
Митр. Сергий (Страгородский):
Бог „каждому“ „воздает по делам его“, то есть сообразно тому, куда человек себя определил. Каждый поступает туда, куда себя сам определил.
Из нового понятия о правах рождаются разнообразные светские добродетели, а христианские добродетели исчезают. Становятся непонятны прежде всего добродетели разума: христианская честность, мужество, прямота, рассуждение, любовь к истине.
Светские добродетели марксизма (стойкость, например) и православного модернизма (смирение у проф. Осипова) — все та же политика силы. Например, «смирение» у А.И. Осипова разрушает порядок в догматике и нравственности. Для чего? Чтобы человек мог свободно действовать в мире и в Церкви.
От этого расчета о правах происходит и «соборность» новой морали. Ведь коллектив, да еще вооруженный по типу советского государства, есть наивысшее воплощение силы.
«Быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией и через партию», — скажет Троцкий, когда его будут прорабатывать на съезде РКП (б). Спустя четыре года то же говорит священник Флоренский: «Лучше грешить с эпохой, чем отделяться от нее, считая себя лучше других».
Желание
Для нового человека идеал не объект разума, а предмет желаний.
Светская добродетель — это только намерение, а не соединенная с разумом сила. Но, — скажет вам любой гностик, — это намерение очень сильное, способное сдвигать горы. Или несильное, с другой стороны.
Если человек сильно стремится к истине (не важно какой), то это ему зачтется вместо веры во Христа:
«Истина всегда ведет ко Христу и потому, по словам Симоны Вейль, если стремится человек к Истине, то даже и убегая от Христа, он на деле к Нему идет» (о. Александр Шмеман).
Важна сила желания, а исполнять его можно как угодно. Благо — уже не объективный принцип, это и не Бог как Судия, в согласии с Которым человек упорядочивает и судит свои поступки, мысли и слова.
Мораль не предшествует душе человека как закон Христов. Мораль возникает из обсуждения человеком своих желаний и вытекающих из них прав.
Например, все люди развлекаются, и не могут не развлекаться, значит это правильно. В таком случае запрет на развлечения вызывает ярость у православных, потому что они ожидали от нас реализма: разрешения не думать о Боге, так как мы о Нем не всегда думаем.
Тут находится место для иезуитских приемов управления сознанием: ментальной резервации, направлению намерения и цели, которая оправдывает средства.
Гностическая политика
Новый человек повернут к миру и времени. Все сильное существует только в современности и внешнем («реальном») мире. Новый человек ищет коллектив, к которому мог бы примкнуть, ищет время, которому бы можно было соответствовать.
Поэтому политика силы находит свое рассчитанное применение в гностической политике нашего времени.
В такой новой политике тоже нет правды, а только игра сил. Кто силен, тот и прав.
На приеме по случаю 60-й годовщины Октябрьской революции. Слева направо: Л. И. Брежнев, митрополит Алексий, Патриарх Московский Пимен, раввин Яков ФишманБыло советское правительство, рабоче-крестьянская власть: давайте молиться в день Октябрьского переворота, поздравлять советское правительство с днем Седьмого ноября. Почему? Потому что победитель не может быть неправ, кто бы он ни был. Надо принимать вещи такими, каковы они есть.
Так и сегодня американские христиане не стали бы поддерживать Дональда Трампа, если бы он не доказал свою силу. Без его силы он им не нужен.
Священник Православной Церкви Америки Марк Ходжес на митинге Трампа 6 января 2021 года.Форма правления
Все сильное, и за счет своей силы нормативное, существует только в современности и внешнем мире.
Поэтому так важно для нового человека не думать о том, что есть правильное и неправильное устройство общества. Нет легитимной и нелегитимной власти: нет больше тиранов и деспотов. Нет и свержения законной монархии.
Поэтому православные модернисты повторяют, что они пользуются наивысшей свободой в наши дни. Они говорили это и в советские годы, посреди сталинских репрессий.
Они твердят, что Церкви безразлично устройство общества, государственный строй. Церковь (модернистская) может существовать при любом режиме, потому что ею руководят не служители Истины, а трезвые, разумные люди вроде митр. Сергия (Страгородского).
То есть отношение такое: Церковь прекрасным образом существует в СССР. Рухнул СССР — тоже хорошо. Такое политическое суждение очевидно аморальное: все хорошо, потому что все безразлично. Мы сами устраиваемся в этом мире наилучшим образом и не зависим от политических случайностей.
Но заметьте, православную монархию наши новые люди оценивают уже не примирительно. Она замешана и в Синодальном периоде, и в цезаропапизме. И даже цареубийство не имеет отношения к вере Царя, как утверждают самые изобретательные церковные деятели.
Власть в Церкви
Та же борьба сил и желаний проникает и в Церковь. Православные спорят, что важнее: Писание или Предание, не замечая, что спорят не о принципах, а о власти современных демагогов толковать Библию и Отцов.
Прежде чем вести такие споры, надо бы лишить проходимцев вроде проф. А.И. Осипова возможности толковать Писание и Святых отцов. Но это не в человеческих силах, а христиане — это прежде всего реалисты, не правда ли? Христиане ведь всегда рассуждают в «рамках возможного»…
Или вопрос о мнениях в Церкви. Как его решить? Разум уже не помогает рассудить об истинности мнений самих по себе. В самих словах Писания или св. Иоанна Златоуста больше нет внутреннего критерия истинности и ложности.
По словам судить невозможно. Мнения, не подкрепленные силой — это всего лишь слова, пустая порода.
Зато можно определиться с правом (происходящим от силы) говорить то или иное. Для этого надо назначить людей, которые имеют право говорить от лица Церкви. Владимир Легойда, например, митр. Иларион (Алфеев)…
Проблема решена. В. Легойда добился власти говорить от лица Церкви. Вот он и говорит, и каждое его слово — чистый изумруд.
Ты пишешь против ереси проф. А. И. Осипова? Это будет «борьба против Церкви». О той же ереси теми же словами высказывается Богословская комиссия — о, это совсем другое дело!
Или возьмем «Основы социальной концепции». Здесь образцовый гражданин мира сего (то есть модернист) должен хотя бы на словах соглашаться и не оспаривать, опять же, на словах.
Как ты понимаешь «Основы социальной концепции» и исполняешь их, твое личное дело. Но выступать с суждением об «Основах концепции» ты не имеешь права, не имеешь права открыто заявлять о несогласии именно с этим документом.
Открытое несогласие считается борьбой против Церкви. А чтобы не бороться с Церковью, надо повторять то, что тебе говорят (если говорят с силой), держа свои православные мысли при себе.
Вот почему так важно выяснить, кто имеет право говорить от лица Церкви. Православный модернист должен знать, на чьей стороне сила. В этом его вера и его уверенность.
На чьей стороне сила
Вот смотрите: пока еще считается, что Святые отцы — это голос Церкви. Однако понимание их никем не контролируется. Политика силы этим не занимается, потому что у нее нет разума.
Как же быть? Начинаются поиски согласия Отцов как принципа. Слова одного Святого — хорошо, но в эпоху электронных книг этого мало. Нужны целые собрания цитат. Только они имеют вес и силу, потому что их много. Они имеют так сказать «вес».
Истину более нельзя извлечь из слов одного Святого, из одного текста, из одной фразы.
Разумный человек хочет знать истину, и с него довольно. А для нового человека существенно важно, чей разум имеет право заменять и выражать общий разум.
И вот тебе говорят:
- Правда? Где она, правда? У тебя, что ли? Нет, у тебя только мнение.
Для политики силы все, что ты говоришь, только мнение, если оно не подкреплено силой.
Теологумен
Теологумен не истинное, а допущенное мнение. Кем допущенное? Властью силы.
Если бы речь шла о человеке, а не о массовом человеке, то теологумен был бы просто-напросто не нужен. В религии человеку нужна полная уверенность и окончательная истина. Зачем ему разрешение придерживаться того или иного вероятного мнения?
Зачем профессор Осипов повторяет из раза в раз, что у Святых были разные мнения о вечности мучений? Затем, чтобы обосновать свое право говорить так, как ему хочется. К вопросу об истине это заявление не имеет отношения.
Но, с другой стороны, руководство со стороны силы (веса, числа) непрочно, нестойко. Такое руководство может осуществляться только в движении, в развитии, реформе и революции.
В следующей статье мы завершим разговор о политике силы, разобрав следующие темы:
- Проблематика верховной власти.
- Безграничное распространение политики силы.
- Политика силы несвободна: идеологи делают то, чего не могут не делать.
Затем мы сможем перейти к обсуждению политики правды.
Роман Вершилло
Загрузка…festival-realist. Что это такое. Энциклопедия
Пользователи также искали:
world bodypainting festival, Bodypainting, Festival, World, World Bodypainting Festival, nuart festival, NuArt, NuArt Festival, japan media arts festival, Arts, Media, Japan, m’era luna festival, Luna, Mera, Mera Luna Festival, impakt festival, Impakt, Impakt Festival, world jazz festival, Jazz, World Jazz Festival, sochi jazz festival, Sochi, Sochi Jazz Festival, crossroads guitar festival, Guitar, Crossroads, Crossroads Guitar Festival, apple music festival,
…
Реалисты разгромили Мечтателей, или К чему приводят информационные войны девелоперов
В рамках выставки «Домэкспо» в Гостином Дворе состоялось очередное заседание Клуба главных редакторов рынка недвижимости. Уже второй раз мероприятие прошло в формате деловой игры. Главной темой вечера стали информационные войны девелоперов.
В московском филиале Российского аукционного дома состоялось 11-ое заседание Клуба главных редакторов. В этот раз представители СМИ и ведущих компаний рынка недвижимости сошлись в интеллектуальном поединке. Организаторы мероприятия обозначили тему как «ЭТО ВБРОС, ДЕТКА!». «Эта фраза очень древняя. Она звучала еще в советских редакциях. Ее говорили редактора, которые осаживали юных корреспондентов, которые прибегали с «жареными» новостями. Редактора стояли на страже информации, которая не должна была просочиться. Потому что зачастую эта информация не соответствовала действительности, и ее публикация просто навредила бы отдельным компаниям или отрасли в целом. А потом появился интернет с блогами, форумами и социальными сетями. И вот тут-то поток недостоверной информации полился совершенно неконтролируемо», — пояснила название темы Марта Савенко, координатор Клуба главных редакторов и журналист издательского дома «Коммерсантъ».
В деловой игре приняли участие две команды: Реалисты и Мечтатели. В первую вошли представители ведущих девелоперских и риэлтерских компаний на рынке недвижимости: Филипп Третьяков (Galaxy Realty, капитан команды), Марина Концевая (ФСК «Лидер»), Олег Полетаев (СУ-155), Юрий Карамаликов («МИЭЛЬ»), Елена Гогоберидзе («БЕСТ-Новострой»), Виталий Мишуков (M9 development), Ольга Вальчук («Региондевелопмент»), Валерий Мищенко (Kaskad Family), Алексей Коневский («Пепеляев Групп»), Екатерина Емельянова (NAI Becar), Дмитрий Земсков (Strategic Development). Их оппонентами выступили представители СМИ и специалисты в области интернет-коммуникаций: Денис Тыкулов (Элитное.ру, капитан команды), Надежда Русина (LaikaDigital, независимый журналист), Ольга Александрова (Realestate.ru), Михаил Морозов (Дайджест российской и зарубежной недвижимости), Андрей Игнатов (Kestler&Wolf), Александр Шевчук (Галерея Недвижимости), Елена Лыкова (РИА Новости), Наталья Бухтиярова (Sob.ru). Ведущими дуэли стали Марта Савенко и Георгий Агафонов (распорядитель Клуба главных редакторов, руководитель студии Gagafonov.ru).
Согласно регламенту деловой игры, в начале каждого раунда стороны имели возможность высказаться по 5 минут. Затем на реплики участков команд отводилось по 2 минуты. В процессе дебатов стороны могли задавать друг другу каверзные вопросы. Такая же возможность была и у гостей в зале. В конце каждого раунда зрители голосовали за одну из двух команд путем поднятия карточки соответствующего цвета.
Первый раунд открыла команда Реалистов. Слово взяла Марина Концевая. Она рассказала про информационную атаку на компанию ФСК «Лидер», которая имела место в сентябре текущего года. Ее рассказ продолжил Юрий Карамаликов. Он поведал о методиках определения вбросов и их источников. По его словам, методом перекрестных ссылок определяется первая публикация, затем анализируются все последующие, как их цитируют, как на них ссылаются. В завершении своего выступления эксперт отметил, что представители СМИ также должны включаться в процесс выявления вбросов, а не публиковать непроверенную информацию с форумов.
Со вступительным словом со стороны оппонентов выступила Надежда Русина. Она представила презентацию, в рамках которой рассказала о различных попытках «очернить» репутацию компании в интернете, в том числе привела курьезные примеры. В частности, нередко «доброжелатели» пишут комментарии в интернет-приемную компании и заявляют, что в этой самой приемной никто не хочет нормально работать и даже не подходит к телефону. При этом суть такой приемной состоит как раз в общении в интернете, а ее телефоны нигде не указаны в принципе.
Дебаты начал капитан команды Филипп Третьяков. Он выступил с репликой о том, что интернет – это прекрасный способ продать товар, но у него есть нелицеприятная оборотная сторона, которой, собственно, и посвящена деловая игра. По его мнению, вбросы в интернете – это неизбежность. Со стороны Мечтателей также выступил капитан команды, Денис Тыкулов. Он упрекнул Реалистов: косвенно они сами виноваты в том, что в последнее время количество вбросов в интернет-пространстве растет. По его мнению, компании, вместо того, чтобы вкладывать деньги в рекламу в СМИ и таким образом стимулировать развитие профессиональной журналистики, тратят деньги на SMM. Без финансирования многие СМИ закрылись, а у оставшихся элементарно не хватает ресурсов, чтобы фильтровать потоки недостоверной информации из интернета.
В свою очередь Олег Полетаев из команды Реалистов выступил с встречным обвинением. Он рассказал, что журналисты любят гипертрофировать малозначимые факты до масштабов, сопоставимых с концом света. В частности, он напомнил историю с якобы банкротством СУ-155, когда против группы компаний было подано около 20 исков. Все СМИ сразу забили тревогу, и только одному изданию пришло в голову подсчитать, что объем исковых претензий составляет менее 5% от оборота компании. После этого все вопросы отпали сами собой.
В первом раунде также выступили Олег Полетаев, Елена Лыкова, Екатерина Емельянова и Михаил Морозов. В частности, главный редактор «Дайджеста российской и зарубежной недвижимости» заявил, что игроки рынка недвижимости всегда обвиняют СМИ во всех своих неудачах. Затем началось зрительское голосование, и по его итогам вышла ничья со счетом 18:18. Во втором раунде деловой игры первыми снова начали Реалисты. Микрофон взял Филипп Третьяков, который решил ответить на выступление Михаила Морозова, которое завершало первый раунд. Генеральный директор компании Galaxy Realty выразил мнение, что журналисты зачастую допускают выход в СМИ недостоверных сведений по той причине, что стремятся как можно скорее опубликовать сенсацию, даже не стремясь ее проверить.
Затем Филипп Третьяков передал слово Ольге Вальчук, которая рассказала о том, как проблема информационных вбросов решается в ее компании. Не так давно в СМИ началась кампания против жилого комплекса «Квартал 9-18», якобы инициированная жителями домов, прилегающих к стройке. В ответ на нее компания «Региондевелопмент» подарила жителям современную детскую площадку, а также провела ряд встреч с жителями и обсудила все возможные поводы для конфликтов.
От Мечтателей выступила Ольга Александрова. Она заявила, что решение проблемы информационных вбросов есть. По ее словам, компании сами прекрасно знают, когда и на какие вбросы нужно реагировать, когда нужно их игнорировать, а когда и самим запустить дезинформацию. Финалом ее выступления стала мысль о том, что игроки рынка сами провоцируют подобные ситуации.
После вступительных речей слово взял Георгий Агафонов, который рассказал о том, что технически бороться с вбросами в интернете вполне реально, есть механизмы отслеживания даже анонимных авторов публикаций на форумах и в социальных сетях. «Отследить, кто кого заказал не сложно, — сказал он. – И непонятно, почему компании этого не делают и никогда не обнародуют имен тех, кто на них нападает».
Затем слово было предоставлено юристу Алексею Коневскому. Он ответил на реплику Георгия Агафонова, заявив, что компаниям не выгодно преследовать блогеров и авторов форумов: если недостоверную информацию распространяют СМИ, то есть конкретные физические и юридические лица, против которых можно подать иск о защите чести и деловой репутации. В случае же с пользователями интернета, их нужно сначала найти, доказать причастность и вину, но при этом добраться до заказчика практически нереально.
Свою реплику относительно того, как защититься от негатива на форумах, подала Елена Гогоберидзе. Она рассказала о механизме регистрации на форумах жилых комплексов, где для авторизации применяется номер договора, заключенного между продавцом и покупателем. По ее мнению, эта мера, конечно, не предотвратит на 100% появление негативных отзывов, но, по крайней мере, может гарантировать, что эти отзывы оставлены реальными людьми, а не конкурентами.
Во втором раунде в дебатах приняли участие со стороны Мечтателей Наталья Бухтиярова, Михаил Морозов, Денис Тыкулов, Андрей Игнатов. Им отвечали представители команды Реалистов Олег Полетаев, Дмитрий Земсков, Виталий Мишуков. По результатам зрительского голосования победили Реалисты со счетом 17:7. Итоговый счет также оказался в пользу игроков рынка недвижимости (35:25). Таким образом, по итогам двух деловых игр Клуба главных редакторов СМИ рынка недвижимости счет сравнялся. Подводя итоги интеллектуальной дуэли, Марта Савенко отметила, что решением проблемы информационных вбросов могло бы стать объединение всех игроков рынка и принятие консолидированного решения об отказе от нецивилизованных способов конкурентной борьбы. Возможность принятия единой позиции девелоперского сообщества по данному вопросу будет проработана при участии Гильдии управляющих и девелоперов (ГУД).
«Цивилизационный реализм» — Россия в глобальной политике
Абстракция
В статье излагается концептуальное содержание «цивилизационного реализма» как части теории международных отношений, которая может помочь преодолеть болезненный разрыв между наукой и практикой, который все чаще проявляется на Западе, но тем более в России. Идеи «цивилизационного реализма» сравниваются с аналогичными взглядами ведущих американских политологов, размышляющих о нынешнем мировом порядке и месте России в нем.Некоторые предлагают разрешить существующие противоречия между Россией и Западом путем достижения соглашения с «цивилизационными лидерами» евроатлантического региона о создании демилитаризованной буферной зоны, состоящей из лимитрофов восточноевропейских государств.
Ключевые слова: Цивилизационный реализм, лидерство, делегированная гегемония, лимитрофные состояния, буферные зоны
Теория международных отношений переживает очевидный кризис, вызванный отходом от текущих политических реалий.Задуманная на Западе бывшими дипломатами, такими как Эдвард Карр, и влиятельными публичными интеллектуалами, такими как Ганс Моргентау, сегодня теория международных отношений в ее ключевых аспектах, включая либеральный институционализм или конструктивизм, далеко отошла от практики, сделав известными своих самых выдающихся представителей только узкому кругу специалистов. Даже теоретики-реалисты, которые лучше разбираются в диалоге с практиками и которые часто действуют как академики и политики, выпали из англосаксонского политического мейнстрима, в котором доминируют люди, совершенно глухие к концептуальным рекомендациям.Однако без адекватной теории практика вырождается в серию импровизаций. Фактически, Джон Миршеймер, один из самых влиятельных ныне живущих теоретиков неореализма, считает, что теория, отвергающая практические выводы, неудовлетворительна, а политика, игнорирующая научные концепции, в корне несправедлива (Mearsheimer, 2001: 9). Предыдущие три администрации США основывали свои внешнеполитические действия на теории, хотя и неудовлетворительной, о «демократическом мире» и «продвижении демократии», реализованной через У.С. Энергетическая политика. Эти плохо продуманные и недостаточно обоснованные концептуальные конструкции вызвали серию геополитических катастроф, прежде всего на Ближнем Востоке, но также и в отношениях между Западом и Россией. «Цивилизационный реализм», который мы представляем в этой работе, направлен на то, чтобы помочь преодолеть болезненный разрыв между теорией и практикой, который все чаще проявляется на Западе, но тем более в России, где нет собственных школ международных отношений и где социальные науки в лучшем случае , работает в регионах, распространенных в англосаксонском мире.Как мы уже отмечали в наших предыдущих работах, «цивилизационный реализм» — это прагматическая ломка геополитической концепции Вадима Цымбурского, но, прежде всего, его анализ динамики в системе Европа-Россия, который он изложил в своей книге Морфология русского языка. Геополитика и динамика международной системы XVIII-XX веков (Цымбурский, 2017: 59-117).
Рожденная в начале 2017 года стратегия «цивилизационного реализма» была призвана решить одну практическую задачу — обосновать возможность достижения приемлемого для России соглашения с Западом, в первую очередь с США, о статус-кво в Восточной Европе.Стороны могли бы договориться о создании демилитаризованной зоны буферных государств, отделяющих Россию от евроатлантического региона, обеспечивающих взаимные гарантии безопасности и обеспечения территориальной целостности этих государств и права их этнических и субэтнических групп на культурную и языковую самобытность. Выдающиеся западные геостратеги, такие как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, рассматривали такую возможность (диапазон мнений по этому вопросу среди американских экспертов изучен в Межуев, 2015; Межуев, 2018).Практически вся «реалистически» настроенная часть американского внешнеполитического истеблишмента считала, что такое соглашение возможно, и ожидала, что администрация Трампа его достигнет. Но на данный момент можно только надеяться, что будущая администрация, предпочтительно демократическая, сможет прийти к соглашению, если ее возглавят реалистично настроенные прагматики. Среди экспертов Демократической партии их немало, хотя их восприятие России и ее интересов может быть скорректировано с «цивилизационно-реалистической» точки зрения.
Несмотря на заявления западных политологов, Россия не является ни «ревизионистской», ни «мстительной». Его внешняя политика была и остается консервативной, и ее главная цель — сохранить и поддерживать статус-кво в Европе, сложившийся после распада Советского Союза. Россия не стремится изменить существующий баланс сил, но и не потерпит попыток подавить свое региональное влияние, что является основной целью Запада.
ФИАСКО «ДЕЛЕГАТИВНОЙ ГЕГЕМОНИИ»
Для защиты своего права на региональное влияние, которому противостоит подавляющее большинство политиков и экспертов, отстаивающих либерально-фундаменталистские взгляды, Россия не может не считать себя социальным феноменом, отличным от Запада; Другими словами, особая «цивилизация» со своей орбитой и силой притяжения.Естественно, Россия может объяснить свое право на особую «сферу влияния» своим особым чувством принадлежности к Европе и большим пониманием того, к каким странам может применяться такое влияние. Назовем эту политику «делегированной гегемонией» (ситуация, когда «право» на международную гегемонию в ближнем зарубежье делегируется России коллективным «Западом» в обмен на ее лояльность в вопросах глобальной политики). Такой подход преобладал во внешней политике России в постсоветский период.В какой-то момент об этом было сказано достаточно прямо, как это было в случае, когда Андрей Козырев был министром иностранных дел. В других случаях эта позиция сочеталась с риторикой «многополярного мира», создавая странный симбиоз последовательного глобализма и стратегии «баланса сил». Очевидно, что «делегированная гегемония» в четко определенной сфере влияния служила интересам российской политической и особенно экономической элиты, стремившейся к статусу великой державы, но в то же время опасавшейся изоляции от евроатлантического сообщества.
Проблема в том, что силы, отстаивающие более сильные прозападные взгляды, чем у действующей власти, всегда будут иметь влияние в высших политических кругах России. И это сделает уязвимым любой постсоветский режим, избравший «делегированную гегемонию» своей «великой стратегией». Рано или поздно режиму придется защищать свое право на власть перед своими западными соперниками. Единственный убедительный способ сделать это — обратиться к более сильному чувству патриотизма. И это чувство патриотизма включает, среди прочего, способность идти против консолидированного мнения евроатлантического сообщества и политики его гегемона в решающие моменты.Но такой отпор со стороны России немедленно бросит вызов всей стратегии «делегированной гегемонии». Чтобы преодолеть внутреннее сопротивление в 2003 году, Владимир Путин присоединился к франко-германской оппозиции планам США по вторжению в Ирак, тем самым обострив свои отношения, к тому времени почти партнерские, с Джорджем Бушем. Реакция последовала незамедлительно: в 2003 году США запустили свою программу по продвижению демократии, сделав Михаила Саакашвили, героя «революции роз» в Грузии, ее первым бенефициаром.Примерно в то же время стало ясно, что Россия может достичь региональной гегемонии, только борясь с евроатлантическим сообществом, а не соглашаясь с ним.
К середине 2017 года Россия использовала все возможные средства интеграции с Западом как геополитическим игроком. На этом этапе следует отбросить все надежды на возрождение стратегии «делегированной гегемонии». Это не оставляет России альтернативы, кроме обращения к «цивилизационной» риторике как к показателю ее особого отличия от евроатлантического сообщества, независимо от того, как мы концептуализируем это различие или определяем его происхождение.Это стало очевидным в 2018 году, когда Путин, выступая на Всемирном русском народном совете, назвал свою страну особой «цивилизацией» и процитировал основателя этой концепции Николая Данилевского. «… Невозможно представить историю человечества без таких уникальных цивилизаций, как Индия, Китай, Западная Европа, Америка и многих других. Это действительно многогранная сложность, в которой каждая грань дополняет и обогащает другие. Напомню слова выдающегося русского мыслителя XIX века Николая Данилевского: «Ни одна цивилизация не может называть себя высшей, наиболее развитой.Сегодня понимание сложности цивилизационного развития закладывает основу для построения многополярного мира и защиты принципов международного права. Вес и влияние его полюсов на общее развитие, конечно же, будет определяться их экономическим, научным, культурным, духовным и человеческим потенциалом »(Путин, 2018).
РЕАЛИЗМ В ТЕОРИИ И ЖИЗНИ
Вопрос в том, к чему приведет признание России как особой цивилизации.Но прежде чем ответить на этот вопрос, давайте взглянем на еще один компонент нашей формулы — понятие «реализм». В отличие от других концепций внешней политики, реализм имеет одно важное отличие: это и особая теория международных отношений, и одновременно Время — это направление во внешнеполитической мысли, пропагандируемое представителями истеблишмента во многих странах. Трудно отличить одно от другого, потому что человек часто может быть реалистом одновременно по трем параметрам: академический ученый, эксперт по конкретным аспектам текущей политики и действующий политик.
Нелегко сказать, является ли реалист больше академическим ученым, чем политологом или политиком, или наоборот. Иногда политическая составляющая карьеры акцентируется на академической. Самый яркий пример — Генри Киссинджер. Или это может быть признанным ученым с бесспорной репутацией отчаянно пытается вырваться из узких академических границ и сделать свой путь в мир конкретной политической экспертизы в надежде, что его рекомендация будет услышана и принята во внимание один день.Наиболее впечатляющим примером этой категории является Джон Миршеймер (о политике США последних десятилетий см. Mearsheimer, 2018). Вряд ли будет ошибкой сказать, что реализм, по крайней мере в англосаксонском мире, — это то место, где академическая наука и практическая политика сближаются ближе всего. Альтернативные теории международных отношений, такие как конструктивизм или, в меньшей степени, либеральный институционализм, отмечают тенденцию отделения теории от практики. С другой стороны, такие влиятельные направления во внешнеполитической мысли, как неоконсерватизм, не имеют влиятельных представителей в академической теории международных отношений, но, как ни странно, имеют их в социологии и сравнительной политологии.Достаточно вспомнить Сеймура Мартина Липсета или Джека Голдстоуна.
И все же реализм в политике и реализм в теории международных отношений — это два разных, хотя и взаимосвязанных явления. Основоположник неореализма в международных отношениях Кеннет Вальц, умерший в 2013 году, был чужд практической политике. В то же время один из лидеров реалистов, генерал Брент Скоукрофт, который был советником по национальной безопасности двух президентов Джеральда Форда и Джорджа Х.В. Буш определенно не ученый.Realpolitik как явление восходит к Бисмарку и Дизраэли, но политический реализм как школа теории международных отношений возник гораздо позже. Считается, что он был основан политическим теоретиком Гансом Моргантау, которому удалось бежать из нацистской Германии. Было бы неправильно сказать, что Моргентау пытался привнести в американскую политическую мысль основополагающие принципы успешной континентальной политики, которая позволила европейским державам преследовать свои национальные интересы, избегая при этом большой войны с 1815 по 1914 год.
Главный постулат классического реализма (и один из его шести принципов, изложенных Моргентау в его книге 1948 года « Политика среди народов ») заключается в том, что политическая сфера не может быть полностью отделена от морали, но также не должна сужаться до нее. Невозможно объяснить или оправдать все действия государства исключительно высшими моральными или идеологическими принципами. У государства есть своя собственная логика функционирования, и его конечным критерием являются национальные интересы, которые следует определять как стремление достичь максимально возможного количества власти в мире неизбежного множества субъектов.Теоретической предпосылкой, на которой основан политический реализм, является гипотеза о том, что миру между нациями угрожают не столько их эгоистические интересы, которые так или иначе коррелируются через дипломатию, сколько высокие идеи, высшие принципы и сверхдрагоценные моральные принципы. последовательная реализация которой приводит к большой войне. Но Моргентау не отрицал того факта, что мораль играет определенную роль в политике, и ее нельзя полностью игнорировать.
Плюрализм «цивилизаций» — это факт жизни, который определенно не подкрепляется никакими универсальными моральными концепциями или конкретной «великой идеологией», будь то либерализм, коммунизм или нацизм.Любая «великая» идеология является метацивилизационной, поскольку она стремится выйти за пределы разнообразия цивилизаций. С другой стороны, для любого человека, привязанного к определенной системе ценностей, естественно думать о ней как о универсальной. При всей нашей терпимости к другим мнениям мы с трудом можем представить себе спокойное дипломатическое общение или торговлю с цивилизацией каннибалов или этнической группой, практикующей человеческие жертвоприношения.
Хотя «цивилизационный плюрализм» имеет свои пределы, последовательно реализуемый «цивилизационный монизм» неотделим от тоталитаризма.Страны и народы обладают неоспоримым правом иметь разные взгляды на место традиционной религии в обществе, социальное принятие сексуальных отклонений, права женщин, сексуальных меньшинств, детей и т. Д. Естественно, готовность отказаться от универсальности в этих вопросах. проистекает из наших сомнений в правильности решений, выбранных прогрессивным евроатлантическим авангардом. В этом отношении идея множественности «цивилизаций» является результатом кризиса универсалистской морали, по существу вызванного непрекращающимся процессом секуляризации на Западе.
Если это так, то мы можем предположить, что западная цивилизация — не единственный центр притяжения, и что другие страны также могут привлекать нации или этнические и субэтнические группы за пределами своей территории. Столкнувшись с необходимостью выбора между двумя центрами, такими государствами, как предсказал Хантингтон в своем знаменитом эссе 1993 года «Столкновение цивилизаций?», неизбежно будут проверены на их способность оставаться целостными.
Очевидно, что события 2014 года на Украине подтвердили теорию Хантингтона.Однако западные эксперты, в том числе реалисты, считают, что влечение к России, по крайней мере, среди тех регионов Восточной Украины, которые выступили против государственного переворота в 2014 году и обратились за поддержкой к Путину, является не чем иным, как продуктом особых политических технологий Кремля. У России просто не хватает «мягкой силы», чтобы привлекать другие народы.
«РОССИЯ-ЦЕНТРИЗМ» КАК ПРЕДПОСЫЛЕНИЕ «ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО РЕАЛИЗМА»
Американские политологи, работающие в Лондонском Международном институте стратегических исследований, Тимоти Колтон и Сэмюэл Чарап, предприняли крупный проект по описанию истории конфликта на Украине в 2014 году и его последствий.Их подход рассматривает конфликт через борьбу между Россией и евроатлантическим сообществом за контроль над государствами-лимитрофами, разделяющими их цивилизационные пространства. Их исследование было опубликовано в 2017 году под красноречивым названием Every Loses. Украинский кризис и губительное соперничество за постсоветскую Евразию.
Политологи проанализировали все детали конфликта из-за государств-лимитрофов после распада Советского Союза в 1991 году и решения о расширении НАТО на восток, принятого в 1996 году.Общие выводы, сделанные Чарапом и Колтоном, вполне «цивилизационные и реалистичные», если не учитывать тот факт, что слово «цивилизация» отсутствует в словаре американских исследователей. По их мнению, евроатлантическое сообщество и Россия должны отказаться от игры с нулевой суммой в своем противостоянии по поводу государств-лимитрофов, но в то же время должны учитывать позицию последних. Не может быть Ялты-2 с разделением Европы на сферы влияния. Вместо этого им следует начать всеобъемлющие переговоры о «новых институциональных вариантах для промежуточных звеньев» (как авторы называют государства-лимитрофы), которые «послужили бы мостом между евроатлантическими институтами и их партнерами, возглавляемыми Россией» (Charap and Colton , 2017: 181).
Они не уточняют, как именно Украина, Молдова и Грузия могут стать таким «мостом», но можно догадаться, что они имеют в виду некую временную или постоянную буферную зону, свободную от военных блоков, где государства, оказавшиеся в зоне конфликта, будут сохраняют за собой право на политическое, культурное и экономическое самоопределение.
Еще одна работа — это книга Бенна Стейла, одного из лидеров Американского совета по внешней политике, под названием План Маршалла: Рассвет холодной войны, — фрагмент из которой (статья под названием «Столкновение России с Западом касается географии, Not Ideology ») появилась на сайте Foreign Policy в феврале 2018 года.В своей книге Стейл предполагает, что действия России в 2014 году были мотивированы не столько идеологией, сколько географией. Стейл утверждает, что, за исключением Крыма, Россия никогда не пыталась объединить части других стран с пророссийским населением, поскольку такое объединение чрезвычайно затруднило бы ей предотвращение экспансии евроатлантического сообщества на территории, прилегающие к России. . В то же время замороженные конфликты в этих странах фактически блокируют их прием в НАТО (Steil, 2018).В целом Стейл подводит читателей к тому же выводу, который сделали Чарап и Колтон: «нейтральный статус» государств-лимитрофов — единственно возможное решение спора между Россией и евроатлантическим сообществом, разногласия, которое в противном случае могло бы превратиться в перманентный угроза безопасности для всего континента.
Таким образом, «цивилизационный реализм» — при условии, что он никоим образом не заклеймен — становится путеводной звездой для всех рационально мыслящих экспертов, которые пытаются найти выход из восточноевропейского тупика.Это можно только приветствовать. Более того, эти эксперты принадлежат к оппозиционной Демократической, а не республиканской партии, о чем свидетельствуют их тексты, которые возлагают большую часть ответственности за проблемы в отношениях между Россией и Западом на администрацию Джорджа Буша и консервативно настроенных республиканцев, которые контролировал Палату представителей в 1994 году. Согласно этой логике, Клинтон, который приказал бомбить Югославию в 1999 году и способствовал расширению НАТО на восток, и Обама, санкционировавший бомбардировку Ливии в 2011 году, несут гораздо меньшую ответственность за случившееся.С исторической точки зрения это надуманное предположение. Однако с точки зрения нынешней политики эти сигналы могут указывать на то, что в будущем может быть легче прийти к соглашению с демократами на основе «цивилизационного реализма», чем с радикальными американскими националистами, движимыми необузданным государственным эгоизмом.
Но не случайно этот новый демократический реализм отвергает слово «цивилизационный». Колтон и Чарап явно отрицают право России на «мягкую силу»: для них наша страна не более чем геополитический и геоэкономический гигант, с которым нужно считаться.Запад должен учитывать интересы России и вместе с ней искать компромиссы, но всегда должен помнить «неоспоримую» истину о том, что ни один народ никогда не захочет присоединиться к России по собственной воле, а все соседние страны будут пытаться вырваться на свободу. влияния России и присоединиться к евроатлантическому сообществу. Однако не все из них смогут присоединиться к нему, потому что евроатлантическое сообщество не может поглотить всех. Но это досадное обстоятельство не может служить свидетельством привлекательности России.
Следовательно, Запад не должен соглашаться на «господство России в соседних странах». «Фактически, дальнейшее расширение возглавляемых Россией институтов в регионе также не является правдоподобным решением, независимо от того, какую политику принимает Запад. Те, кто уже находится в российской институциональной лоне, остаются там либо по принуждению, либо из-за отсутствия лучших вариантов; если бы они могли, скорее всего, сбежали бы к выходу ». Авторы со всей аналитической беспощадностью заявляют, что «российский проект регионального управления почти нигде не поддерживает» (Charap and Colton, 2017: 178).
Это пример «реализма», который не допускает подлинного «россияцентризма» нигде, в том числе и у соседей России, за которую наша страна и евроатлантическое сообщество ведут ожесточенную геополитическую и геоэкономическую битву, но не «гео- культурный », который, по мнению Чарапа и Колтона, у нашей страны нет шансов на победу.
Действительно ли этот скептицизм по поводу «мягкой силы» и «русскоцентризма» России оправдан? Есть ли в русской цивилизации гравитационное поле? Или такой цивилизации не существует? Или это просто центр военной и экономической мощи, с которым нужно иметь дело, чтобы избежать военного конфликта с непредсказуемыми последствиями, но который нельзя искренне уважать? Американские эксперты сознательно игнорируют некоторые факты из истории «цивилизационного соревнования» за Украину.Авторы книги «Все проигрывают» не упоминают ни о народном восстании в Севастополе в феврале 2014 г. (см. На этот счет: Межуев, 2017: 11-13), ни об усилиях пророссийских активистов в Крыму, которые пытались помешать подписанию Украиной соглашения об ассоциации с Евросоюз, проигнорировавший мнение пророссийского населения страны. Очевидно, что допуск в безвизовую зону ЕС за счет разрыва культурных контактов с Россией был бы совершенно неприемлем для многих жителей Крыма, Севастополя и большей части юго-востока Украины.
Это доказывает, что у России действительно есть «мягкая сила» и что «русоцентризм» существует как явление. Иными словами, есть «русскость» не только как национальная, но и как цивилизационная идентичность: многие люди в Украине не хотели становиться украинцами, но и не хотели становиться европейцами, опасаясь, что перестанут быть русскими. после того.
Примечательно также, что при обсуждении состояний лимитрофов американские политологи не упоминают недавние политические процессы в Восточной Европе, где Россия и Путин неожиданно нашли поклонников, таких как премьер-министр Венгрии или высшие должностные лица итальянского правительства.Естественно, это нельзя рассматривать как угрозу европейскому единству, но все же это признак нового «россияцентризма», конечно, не такого сильного, как «евроцентризм», но тем не менее вполне реального. Беспристрастные аналитики просто обязаны это учитывать.
России крайне необходимо объективное исследование истории борьбы евроатлантического сообщества за государства-лимитрофы. Такое исследование должно основываться на предположении, что у России есть собственное цивилизационное «гравитационное поле» с ненулевой силой притяжения.Он должен будет определить факторы, которые создают это поле: язык, общая история, культура, этническое происхождение. Могут быть и другие мотивы, например, страх потерять национальную идентичность в мультикультурной Европе.
«Реализм», служащий интересам России, должен уметь дополнять «русоцентризм», а не игнорировать его. Однако следует помнить, что «цивилизационный реализм» — это не то же самое, что «цивилизационный фундаментализм», для которого «русскоцентризм» на любой территории является лишь поводом для его немедленной интеграции в сферу интересов России независимо от возможных издержек. и последствия.Другой крайностью может быть «реалистический нигилизм», то есть сознательное уничтожение собственной «мягкой силы» ради мирного соглашения с партнерами, участвующими в «соревновании цивилизаций».
ДОСТАТОЧНО ЛИ «ПОСТОЯННОЙ НЕЙТРАЛЬНОСТИ»?
Американские эксперты, готовые признать интересы России в ближнем зарубежье, недооценили фактор «россияцентризма», что привело их к спорным и неудовлетворительным выводам и рекомендациям.Исследовательский центр внешней политики Демократической партии США, Институт Брукингса, в 2007 году выпустил монографию, написанную его штатным сотрудником, известным военным экспертом Майклом О’Хэнлоном, под названием «Вне НАТО: новая архитектура безопасности для Восточной Европы». Он подбросил обществу не столь банальную идею, чтобы проверить реакцию обеих сторон в США и политического класса в России.
О’Хэнлон предложил, чтобы НАТО официально объявило о прекращении своего расширения на восток и достигло соглашения с Россией о нейтральном статусе нескольких стран, которые образуют пояс, протянувшийся от Грузии до Швеции, при этом ни у одной из них нет никаких шансов когда-либо быть принятым. к любому военному союзу.Этим странам, независимо от их намерений, придется сохранять «постоянный нейтралитет». В обмен на юридически обязывающую гарантию не выходить за пределы Черногории Россия должна будет вывести свои войска из всех «постоянно нейтральных» стран и никогда не посягать на их территориальную целостность. Интересно, что в этом потенциальном пакте не будет решаться вопрос о членстве в Европейском союзе или любом другом экономическом или культурном альянсе с Западом. Если будущая администрация США примет предложение О’Ханлона, Москва будет иметь право наложить вето на прием лимитрофных государств в военные блоки, но не сможет блокировать их участие в экономических и культурных альянсах, в которые не входит Россия.
Почти на протяжении всей своей книги О’Хэнлон как бы извиняется за свое смелое предложение и постоянно пытается доказать воображаемому оппоненту, типичному либеральному фундаменталисту, что его проект никоим образом не следует рассматривать как подарок президенту Путину или признание его правоты. Мощь России, не говоря уже об обоснованности ее критики Запада. Решение о расширении НАТО на восток, принятое администрацией Клинтона, не может считаться фатальной ошибкой, как предполагал известный ученый и политик Джордж Кеннан (см., Например, Kennan, 1997), не говоря уже о нарушении некоего неписаного обещания Джорджа Х.В. Буш якобы отдал Горбачеву. Америка и Запад не сделали ничего плохого России; Только Россия виновата в своих нынешних проблемах — эта мысль повторяется снова и снова на протяжении всего эссе (O’Hanlon, 2017).
Тем не менее, Запад допустил ошибку: Украину и Грузию соблазнили и дезориентировали перспективы потенциального членства в НАТО, что побудило их принять радикальные меры против путинской России или ее ставленников на своей территории. В России расширение НАТО тоже сыграло на руку мстительным антизападным силам, но никак не умеренным либералам.
Нет нужды спорить по поводу этих предложений как таковых. Важно то, что само их существование указывает на искреннее желание аналитического центра Демократической партии работать над соглашением с Россией, что, однако, было бы невозможно без согласия русофобского альянса генералов и конгрессменов, все еще достаточно прочного для время быть.
Но можно ли сказать, что лед либерального фундаментализма сломан и американский внешнеполитический истеблишмент постепенно, хотя и с оговорками, движется к «цивилизационному реализму»; то есть склонность признавать, что другие, незападные, центры силы имеют законные опасения по поводу того, как Запад управляет международными делами? К сожалению, об этом пока рано говорить, и проект О’Ханлона больше похож на очередную уловку, призванную обмануть Россию — вывод войск из ближнего зарубежья в обмен на новое обещание не расширять НАТО дальше на восток.В нынешнем виде эти предложения вряд ли приемлемы. Но поскольку некоторая сделка с американцами о «цивилизационной судьбе» государств-лимитрофов все равно должна быть когда-нибудь заключена, книгу О’Хэнлона следует рассматривать как прекрасную возможность для российских внешнеполитических экспертов отточить и обновить свои аргументы в пользу предстоящих переговоров. , которое рано или поздно состоится.
Как можно возразить против «архитектуры безопасности», предложенной экспертом Брукингса? Прежде всего, «нейтралитет» не может ограничиваться только недопущением к конкурирующим военным блокам.Судя по замечаниям О’Ханлона, он осознает это, но позволяет толковать свое понимание нейтралитета очень узко. Например, Украина не принята в НАТО и не находится под защитой статьи 5 Вашингтонского договора о коллективной обороне, но США и другие западные страны начинают поставлять ей все виды оружия, чтобы противостоять России. Можно ли в этом случае считать Украину «нейтральным государством»?
Если сторонники Клинтона в Демократической партии действительно хотят вести диалог с Россией по Восточной Европе, значение термина «нейтралитет» следует максимально расширить.По сути, это должно означать не столько «постоянный нейтралитет», сколько «демилитаризацию» Восточной Европы, и эта «демилитаризованная» зона должна включать и страны Балтии. Это должно означать закрытие военных баз и вывод воинских контингентов со всей территории лимитрофа от Одессы до Стокгольма. До сих пор российская дипломатия фокусировалась на формальном членстве некоторых стран в НАТО, но Россия объективно заинтересована не только в том, чтобы остановить расширение НАТО на восток, но и в создании непрерывного пояса безопасности, разделяющего две цивилизации: российскую и евроатлантическую.
О’Ханлон и его трезво мыслящие коллеги из Bookings Institution предлагают замедлить расширение НАТО при условии, что Россия потеряет эти «нейтральные» государства в культурном и экономическом плане. Возникает вопрос: готовы ли мы полностью потерять — конечно, социально-культурно — Одессу, Харьков, Днепропетровск, Донецк, Тирасполь и, возможно, Сухуми и Минск? Если мы не хотим терять их, но хотим интегрировать их в наш цивилизационный мир, вопрос в том, как этот мир должен быть построен и что он должен делать, чтобы полностью не сливаться с евроатлантической цивилизацией?
Явление, которое оппоненты называют «глобализмом», превращается в то, что Майкл Линд в своей статье 2017 года назвал «blocpolitik» (Lind, 2017).Другими словами, глобализация, которая до сих пор казалась глобальной, постепенно примет свои пространственные (и цивилизационные) границы. Но если мы хотим вести серьезные переговоры с западным (или американским) блоком об ограничениях его экспансии и сферах влияния, нам необходимо понять, что такое «Россия-центричный мир», на что он может рассчитывать в этой ужасной ситуации. и на что он определенно имеет право. Реалисты должны научиться не только требовать невозможного, но и должным образом обосновывать свои требования.
РИСКИ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО «ЛИДЕРСТВА»
«Цивилизационный реализм» дополняет практические рецепты рационально мыслящих американских теоретиков теоретическим обоснованием.Как потенциальная научная теория, «цивилизационный реализм» основан на двух теоретических предпосылках: 1) государство-цивилизация — это рациональный агент, действующий в соответствии со своими собственными правильно понятыми интересами; 2) государство-цивилизация, стремящаяся к суверенитету, то есть независимости от других цивилизационных центров, становится частично зависимой от народов, которые хотят оказаться под ее защитой, потому что легитимность режима в таком государстве-цивилизации становится обусловленной среди прочее, от того, что к нему тяготеют другие народы.«Цивилизационные реалисты» имеют свой ответ на вопрос о причинах Первой мировой войны: Россия как особое государство-цивилизация не могла отказать Сербии в защите. В противном случае российский режим столкнулся бы с серьезным вызовом со стороны внутренних оппонентов и потерял бы значительную часть своих сторонников. Точно так же в 2014 году Россия не могла остаться в стороне от конфликта на Украине, в котором одна сторона — жители Крыма и Донбасса — рассчитывала на ее поддержку. Но как государство-цивилизация США тоже не могли не сочувствовать демократическим устремлениям арабской весны и украинского Майдана.Эта зависимость государства-цивилизации от внешней поддержки, свидетельствующая о существовании ее собственного культурного «гравитационного поля», также является частью реальности, которую необходимо признать, чтобы иметь возможность справляться с проблемами, которые она создает.
Смерть весной 2017 года бывшего советника по национальной безопасности и крупного геостратега Збигнева Бжезинского вызвала очень резкие комментарии. Почему ему стало так неудобно для Америки, что она предпочла его забыть? Ответ, вероятно, никогда не был бы найден, если бы не дипломатический скандал с Катаром, когда восемь мусульманских стран решили разорвать с ним отношения.И все стало ясно. Изолированный на полуострове Катар ищет все возможные способы превзойти своих могущественных соседей. Одним из них была так называемая «арабская весна», спонсором и движущей силой которой в первую очередь была Доха. Катар сделал гораздо больше, чем какая-либо другая страна, для поддержки «арабской весны» и широкого информационного освещения. В отличие от своих региональных конкурентов, эта крошечная абсолютная монархия без колебаний поддерживала дипломатически и финансово самые радикальные мусульманские силы в регионе, в первую очередь Братья-мусульмане, пришедшие к власти в Египте в 2012 году в результате демократических выборов и свергнутые летом 2003 года. 2013 г. в результате военного переворота, осуществленного просаудовскими генералами.Администрация Обамы, у которой были плохие отношения как с Эр-Риядом, так и с Тель-Авивом, сочувствовала деисламистскому режиму в Египте и с тяжелым сердцем признала военный переворот 2013 года неизбежной реальностью.
Я не говорю, что это произошло из-за того влияния, которое политическая философия Бжезинского оказала на предыдущую администрацию США, и что он был главным идеологом возможной сделки между Обамой и деисламистским режимом, но взгляды Бжезинского определенно отражали определенные настроения в либеральное крыло американского истеблишмента, согласно которому лидерство Америки в 21 веке может быть обеспечено только ее способностью выражать и представлять интересы «арабской улицы».”
Идеологию не следует путать с заговором, и я уверен, что Бжезинский не был напрямую связан с Катаром и не лоббировал его интересы. Он слишком критически относился к ее политике в отношении Сирии и слишком поддерживал Башара Асада, не боясь оказаться в одной лодке с Россией, которую он так не любил. Тем не менее, несмотря на все связи, контракты и консультации, именно автор теории Великой шахматной доски ассоциируется в сегодняшней Америке с политикой, которая позволила Белому дому дать зеленый свет арабской революции в 2011 году, тем самым спровоцировав революцию. беспрецедентная волна исламского терроризма на Ближнем Востоке и в Европе.
Однако я думаю, что сдержанная анафема, которой неявно или прямо подвергался покойный геостратег, однажды будет снята, и его роль в истории внешней политики США будет оценена по достоинству. Важно не то, насколько его совет был правильным или неправильным, а сам феномен США как государства-цивилизации. Совершенно очевидных примеров таких государств всего два: Россия и США. Два других потенциальных центра цивилизационного строительства — Индия и Китай и, вероятно, Япония — также могут приобрести аналогичные черты в ближайшем будущем.По крайней мере, Китай определенно работает в этом направлении.
Мы говорим о государстве, которое стремится не только к влиянию или контролю над другими странами, но и к тому, что Бжезинский назвал в некоторых своих последних работах «лидерством» (см., В частности, Brzezinski, 2012). «Лидерство» означает способность привлекать других своей культурной, идеологической и политической привлекательностью. «Лидерство» подтверждается готовностью людей в других странах подпадать под защиту такого государства и вступать за это в открытую конфронтацию со своими правительствами.Я сомневаюсь, что мы можем найти признаки «лидерства» в истории Османской или Австро-Венгерской империй. Ни Вена, ни Стамбул никогда не стремились оказать влияние на находящиеся под их властью славянские народы. В британской истории было арабское восстание против турок под руководством Лоуренса Аравийского, но, по нашему мнению, эта романтическая история была больше похожа на глазурь на торте британских военных побед и не была краеугольным камнем колониального самосознания « королева морей ».
В то же время греки, а затем и православные славяне в Османской империи искали поддержки у России, которая придерживалась той же веры, и это стало едва ли не главным оправданием внешней экспансии Белого царя в XIX веке и гарантией царского режима. до его кончины в феврале 1917 года.Более того, когда русский царь не захотел — как в 1820 году во время греческого восстания — или не мог по объективным причинам — как в 1878 году после Берлинского конгресса, вернувшего часть Болгарии турецкому владычеству, — прийти на помощь людям, делящимся В то же время это вызвало глубокое разочарование в режиме, который сразу же был назван бюрократическим и ненациональным. В действительности ни один фактор, будь то конфессиональная или этническая близость с мятежными народами, не имел решающего значения для общественных симпатий. Основным фактором было явно выраженное желание определенного народа получить поддержку российского царя, как дипломатическую, так и военную, а также возможность для России получить «лидерство» даже ценой участия в общеевропейской войне.
То же самое мы видим в истории США. У Белого дома была тысяча рациональных причин не желать распада Советского Союза, но тот факт, что его народы обратились к Америке как к потенциальному гаранту своей независимости, стал решающим фактором в выборе стратегии Вашингтона после 1991 года. Бжезинский был политическим теоретиком, который в свои более поздние годы настаивал на том, что Соединенные Штаты неизбежно столкнутся с дилеммой: либо они получат лидерство в том, что он назвал «глобальным политическим пробуждением», либо Pax Americana развалится.Он понимал, что если Америка захочет вернуть себе лидерство в арабском мире, ей придется немного дистанцироваться от Израиля, особенно от его ультраправых сил; если он хочет оставаться лидером стран Восточной Европы, ему придется играть на антироссийских настроениях; и, наконец, если бы он мечтал о лидерстве на Дальнем Востоке, он должен был бы выступить в качестве гаранта борьбы с китайским гегемонизмом.
Надо признать, что Бжезинский не питал антикитайских предрассудков и был готов сосредоточиться на первых двух компонентах лидерства; в его более поздние годы, в основном на первом.Но Америка переживает период консервативной реакции на революционные надежды и стратегии предыдущих лет.
В какой-то мере Россия переживает подобный опыт. Обе страны вступили в период «послевесеннего заката», когда идеологи былых «источников» — русских и арабских — были оттеснены. И все же было бы наивно думать, что это конец наших двух государств-цивилизаций, что их элиты будут руководствоваться только консервативными принципами и откажутся от всех претензий на революционное лидерство.Их потомки будут с ностальгией вспоминать периоды «глобального политического пробуждения» и национальных «пружин». Цель «цивилизационного реализма» сегодня — сделать так, чтобы эта ностальгия не стала разрушительной для Европы и всего человечества, как это произошло в 1914 году, когда память об «украденной победе» 1878 года сделала вмешательство России в австрийско-сербский конфликт неизбежным. , впоследствии вовлекая в него великие державы трех континентов (Ливен, 2017: 267-341).
* *
В заключение я хотел бы резюмировать теоретические предпосылки, на которых зиждется «цивилизационный реализм»:
- Мир разделен на отдельные «цивилизационные блоки», состоящие из ядра и периферии.Периферийные государства часто включают регионы, тяготеющие к разным цивилизационным центрам.
- Россия — одна из таких цивилизаций; у него своя орбита притяжения, и он может претендовать на лидерство в Восточной и Центральной Европе.
- Это притязание на лидерство является постоянным для России, но потенциально опасным для ситуации «статус-кво» в Европе. Россия привержена этому «статус-кво» и субъективно не стремится к его пересмотру.
- Это противоречие может быть разрешено путем соглашения с евроатлантическими «цивилизационными лидерами» о создании демилитаризованной буферной зоны, состоящей из лимитрофов восточноевропейских государств.
- Отказ от такого соглашения неизбежно приведет к дальнейшей фрагментации Украины и Молдовы и возможному повторению «украинского сценария» в других соседних с Россией государствах, которые имеют влиятельное «россиянцентричное» меньшинство.
- Попытки лишить Россию региональной «сферы влияния» парадоксальным образом усиливают ее претензии на «глобальное лидерство», тем самым чрезвычайно осложняя ее отношения с евроатлантическим сообществом.
- России необходимо отказаться от всех усилий, чтобы стать частью евроатлантического сообщества, и начать рассматривать его как «чужое» цивилизационное пространство, интеграция с которым невозможна независимо от расстановки сил в нем.
Список литературы
Бжезинский, З., 2012. Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной власти. N.Y .: Основные книги.
Чарап С. и Колтон Т.Дж., 2017. Все проигрывают. Украинский кризис и разорительная борьба за постсоветскую Евразию. Н.Я .: Рутледж.
Хантингтон, С.П., 1993. Столкновение цивилизаций? Иностранные дела, 72 (3), стр. 22–49.
Кеннан, Г.Ф., 1997. Роковая ошибка. The New York Times, 5 февраля [онлайн]. Доступно по адресу:
Ливен Д., 2017. Навстречу огню. Imperiia, vo? Na i konets tsarsko? России [К огню: империя, война и конец царской России]. Москва: РОССПЭН.
Линд М., 2017. Blocpolitik. Национальный интерес, 18 июня [онлайн]. Доступно по адресу:
Миршеймер, Дж. Дж., 2011. Трагедия политики великих держав. Нью-Йорк: W. W. Norton & Company.
Миршеймер, Дж. Дж., 2018. Великое заблуждение: либеральные мечты и международные реалии. (Отрывок из книги). The National Interest, 05 октября [онлайн]. Доступно по адресу:
Межуев Б., 2015. Картография русского европеизма. Тетради по консерватизму. 1. С. 20-32. Доступно по адресу:
Межуев Б., 2017. «Остров Россия» и политика идентичности России. Россия в глобальной политике, №2 [онлайн]. Доступно по адресу: [доступ 12 ноября 2018 г.].
Межуев, Б., 2017. Столкновение революции? [Столкновение революций]. Тетради по консерватизму. 2. С. 11-21.
Моргентау, Х., 1973 г. Политика между народами: борьба за власть и мир. Н.Я .: Кнопф.
О’Хэнлон, М.Э. 2017. За пределами НАТО. Новая архитектура безопасности для Восточной Европы. Документы Маршалла. Вашингтон, округ Колумбия: Издательство Brookings Institution Press [pdf]. Доступно по адресу:
Путин В., 2018. Выступление на открытии XXII Всемирного русского народного собрания. Официальный сайт Московского Патриархата Русской Православной Церкви, 1 ноября [онлайн]. Доступно по адресу:
Стейл Б., 2018. Столкновение России с Западом связано с географией, а не идеологией.Внешняя политика, 12 февраля [онлайн]. Доступно по адресу:
Цымбурский В., 2017. Морфология россии? геополитики и динамика международно? системы XVIII – XX веков [морфология российской геополитики и динамика международной системы XVIII – XIX веков]. Москва: Книжный мир.
реалистов советского фэнтези | Софи Пинкхэм,
Государственный Русский музей
Александр Дейнека: Текстильщики , 1927
На картине Александра Дейнеки Текстильщики (1927) три босоногих девушки в простых сменах работают в залитом светом сине-сером пространстве, рядами бобины в виде плавающих ромбов вдоль стен.Девушка на переднем плане, тощий подросток, вытягивает нитку из бобины, которая, кажется, висит в воздухе. Она смотрит на нас, но не замечает нашего присутствия: у нас есть преимущество, как если бы мы смотрели в двустороннее зеркало. На правой стороне холста другая женщина задумчиво идет в белое небытие. Дейнека, один из самых успешных художников Советского Союза, сказал, что картина была призвана воспеть ритмы фабрики, но сегодня она больше похожа на взгляд в альтернативную вселенную: ранний советский проект с его головокружительными надеждами на новый мир. .
На выставке «Дейнека / Самохвалов», представленной этой зимой в Центральном выставочном зале «Манеж» в Санкт-Петербурге, в темном помещении висела картина Текстильщицы , картина освещалась так, что казалось, будто светится изнутри. Заводские рабочие выглядели призраками из будущего, которого никогда не было. Но, представленная в Манеже, картина также вызвала нечто очень современное: экран сотового телефона, ярко светящийся, одинокий, легко нравящийся. Тусклое освещение не помогло, если вы хотели разглядеть технику Дейнеки, но благодаря ему картина отлично смотрелась в Instagram.Добро пожаловать в новую русскую эстетику: соцреализм, созданный для социальных сетей.
Выставка, являющаяся центральным элементом восьмого Петербургского международного культурного форума, была задумана как футбольный матч между двумя ведущими советскими художниками из соперничающих городов: Дейнекой, который жил в Москве, и его ленинградским современником Александром Самохваловым, который намного меньше знаменитый, но более чем выдержанный. Бледный неоклассический фасад Манежа — царского манежа, а затем гаража НКВД НКВД , — был украшен цветными транспарантами с объявлением конкурса: Дейнека (номер 99, год его рождения: 1899) vs.Самохвалов (1894 г.р., под номером 94), Москва — Ленинград. Придя на выставку, вы попали на трибуну, с которой можно было смотреть ролики советских спортсменов в замедленной съемке под атмосферную музыку, звучащую по всей галерее. В конце шоу вы вышли на половину футбольного поля AstroTurf со скульптурой футболистов Дейнеки. Знакомые по каждому русскому музею пожилые служительницы уже не носили привычных цветочных шарфов с бахромой и пушистых свитеров; Вместо этого они были одеты в футболки Дейнеки или Самохвалова и американские кроссовки.Это было забавно, но мило, и оно успешно передавало идею о том, что выставка была не сухим академическим упражнением, а популярным мероприятием. Спустя почти столетие социалистический реализм, наконец, может доставлять удовольствие.
И Дейнека, и Самохвалов были не по годам развитыми, политически преданными, художниками-самоделками: другими словами, идеальными мальчиками-плакатами для советской арт-индустрии, появившейся после революции. Дейнека родился в Курске, в семье железнодорожника, а Самохвалов был ребенком мелкого торговца из городка Бежецк Тверской области.В 1908 году в нежном четырнадцатилетнем возрасте Самохвалов был исключен из школы за революционную деятельность. В 1914 году переехал в Петербург. После революции он учился у художника Кузьмы Петрова-Водкина, который был известен своим использованием «сферической перспективы» — живописной версией линзы «рыбий глаз», а также своим интересом к эпохе Возрождения и старинными русскими фресками, энтузиазмом, который он перешел к своему одаренному ученику.
Дейнеке исполнилось восемнадцать в 1917 году, когда революция достигла совершеннолетия.Через год возглавил Курское художественное отделение. Мобилизованный в Красную Армию в 1919 году, он разрабатывал дизайн агитационных плакатов и «агитпоездов» — пропагандистских машин, которые катились по стране и распространяли советское слово. В 1921 году он переехал в Москву, где поступил в Высшие художественно-технические мастерские, которые были созданы в 1920 году по указу Ленина и вскоре стали рассадником советского авангарда.
В 1920-е годы шли жаркие споры о том, какое искусство (а также литература, музыка, театр и танец) лучше всего отражало советские ценности.Авангард расцвел в дореволюционные годы в творчестве Казимира Малевича, Василия Кандинского, Натальи Гончаровой, Марка Шагала и многих других. Некоторые из этих художников эмигрировали после революции, но многие остались, борясь за идею о том, что новое общество требует новых художественных форм. Сначала казалось, что авангард с его иконоборческим пренебрежением ко всему, что он считал буржуазным и старомодным, может победить. Но не все были согласны с тем, что авангард способен привлечь внимание масс и донести социалистические идеи по всему СССР.Ассоциация художников революционной России отвергла все формы модернизма, призывая вернуться к реалистическому живописному стилю русской классики XIX века. И Дейнека, и Самохвалов оказались где-то посередине (хотя и ближе к авангарду), стремясь объединить модернистские техники — кубизм, нестандартную композицию, плоскую перспективу, эффекты коллажа и монтажа — с явно социалистическим содержанием, сохраняя при этом некоторые из старых приемов, например станковая живопись. 1 В эпоху острой артистической фракционности эти двое дрейфовали между разными группами, несмотря на то, что их карьера набирала обороты.
Центральный Комитет распустил все независимые художественные группы в 1932 году, заменив их официальными профсоюзами. Социалистический реализм, скользкий жанр, претендующий на изображение советского мира «в его революционном развитии» — так, как он должен быть, а не таким, каким он был на самом деле — стал официальным жанром СССР. «Социалистическая» часть значила больше, чем «реализм».«Произведение проходило проверку, если считалось адекватным выражением советских ценностей, однако они определялись в определенный момент, а определения часто менялись. Чем более престижен или имеет широкие связи художник, тем больше ему или ей сойдет с рук. «Формализм», который понимался как предпочтение формы над политическим содержанием, стал термином оскорбления, который можно было использовать даже в отдаленно абстрактных произведениях. Такие движения, как конструктивизм, были отодвинуты на второй план или устранены. Но модернистские техники оставались заметными в официальном советском искусстве, особенно в творчестве Дейнеки и Самохвалова, художников-фигураторов, глубоко отмеченных авангардными движениями.
Пик карьеры обоих художников пришелся на конец 1920-х — 1930-е годы. Быть официальным художником при Сталине означало множество ограничений и постоянный риск доносов, изгнания или чего-то еще чего-то худшего. Но это также означало множество преимуществ, таких как особый доступ к жилью и медицинскому обслуживанию, правительственные комиссии, оплачиваемые исследовательские поездки в пределах Советского Союза и даже поездки за границу. Центральное государственное агентство по заказу заключает контракты с художниками, выплачивая ежемесячную стипендию в обмен на определенное количество работ в течение определенного периода; тема не уточняется.Государство размещало работы художников в музеях и учреждениях. До тех пор, пока вас не считали классовым врагом и если у вас были крепкие нервы, вы могли жить хорошо как официальный советский художник.
Дейнека был особенно успешным; он получил множество престижных заказов и исключительную привилегию путешествовать по миру — даже в США в 1934 году для хорошо принятой передвижной выставки под названием «Искусство Советской России». Историк искусства Кристина Киэр, ведущий англоязычный эксперт по Дейнеке, утверждает, что шоу имело успех в США, потому что, как по стратегическим, так и по случайным причинам, выбор пал на работы, которые были менее откровенно политическими, чем обычные социалистические. реализм.Американские критики выразили приятное удивление тем, что увиденные ими советские работы не были простой пропагандой. Выделяя Дейнеку за особую похвалу, арт-критик The New York Times писал: «Мы не можем не сделать вывод, что работа… отражает дух освобожденного народа; народа, свободного, наконец, чтобы согреться у очага человеческого мира, товарищества и простого, спонтанного счастья ». Журнал Fortune восклицал: «Ни в одном человеке, кроме Дейнеки, не проявляется родство русского художника с американцем.”
Фигуративная направленность выставки понравилась стране, где искусство того периода было более образным и менее абстрактным, чем в Западной Европе. Сюжет был хорошо знаком: один посетитель, как сообщается, одобрительно заметил, что картина с железнодорожными станциями «могла быть написана частью Клуба инженеров Балтимора». Ярмарка тщеславия поручила Дейнеке отправиться в Лейк-Плэсид, где он нарисовал сцену прыжка с трамплина, которая стала обложкой журнала. 2 (Обложка и эскизы Лейк-Плэсид были показаны в Манеже.)
Дейнека хвалили и в Западной Европе. Хотя его работа не была достаточно идеологической для некоторых из его более ревностных коллег дома, европейцы понимали его приглушенный модернизм и относительно тонкое политическое содержание и восхищались им. В 1934 году Матисс называл Дейнеку «самым талантливым» и «самым продвинутым» из всех молодых советских художников. Его работы выставлялись по Европе и продавались за драгоценную валюту.Соперники вскоре снова обвинили его в формализме — в том числе в Оборона Петрограда (1928), который уже стал советской классикой, — но ему удалось отразить атаки. Он избежал чисток, в результате которых были убиты многие его коллеги-художники и даже его первая жена, художница Павла Фрайбург, которая умерла вскоре после ареста.
«Дейнека / Самохвалов» дал понять, что оба художника сделали свою долю откровенной пропаганды, хотя и сделали это стильно. Самый известный плакат Дейнеки, Работай, строй и не ной, (1933), на котором изображена женщина, извивающаяся, готовясь к метанию диска, показывает его озабоченность движением тела.Самохвалов нарисовал красивые бронзовые серп и молот на бронзовом CCCP (кириллические буквы для «СССР») на кроваво-красном фоне, а также тщательно детализированное визуальное представление марксистской теории с карикатурами, иллюстрирующими каждую стадию социализма, от охотника — собиратели поклоняются каменным идолам спиралевидному, так и не построенному Памятнику Третьему Интернационалу Владимира Татлина. Самохвалов построил свою карьеру на портретах рабочих, часто женщин, которые выглядели как богини индустриализации викингов.Его знаменитая серия Строители метро (1934), основанная на его наблюдениях за строительством Московского метрополитена, показывает чрезвычайно сильных, решительных женщин, которые делают такие вещи, как сверление в скале, используя всю силу своего мускулистого тела. Но большая часть работ Дейнеки и Самохвалова слишком фантастична, чтобы считаться дидактикой.
Нижнетагильский государственный музей изобразительных искусств
Александр Самохвалов: Советская физкультура , 1935
В 1935 году Сталин заявил, что «жизнь стала лучше, товарищи, жизнь стала веселее» с первого этапа индустриализации и коллективизации был завершен.В соответствии с этим нововведением, в книге Самохвалова № «Советская физическая культура » (1935 г.) изображена «Вальгалла» конфетного цвета для советских спортсменов и авиаторов. Девушка машет сверху огромным шаром, украшенным буквами CCCP; Почти обнаженный мужчина держит женщину в бикини, которая, кажется, имитирует игрушечные самолеты над ней, когда женщина-пилот устремляется вперед, чтобы подбодрить ее. Тусклые белые парашюты плывут по небу, как будто авиаторов сбрасывают, как конфетти, на празднующих. Это блаженное, детское и совершенно нереальное видение, особенно с учетом того, что оно было написано в разгар голода и массовых арестов.
Версия Soviet Physical Culture , представленная в Манеже, была эскизом панно в павильоне СССР на Всемирной выставке 1937 года в Париже. Панно Самохвалова выиграло Гран-при, а его картина Девушка в футбольной майке , изображающая советскую Мадонну в черно-белых полосах, получила золотую медаль. (В Манеже картина, вероятно, самая известная, была окружена небольшими этюдами для холста, что создавало смутный уорхоловский эффект; прожекторы создавали впечатление светского алтаря.Панно Дейнеки для советского павильона изображало ударников — героев труда, которые преуспели в значительном перевыполнении производственных планов, — счастливо марширующих вперед. Советский павильон располагался напротив немецкого павильона, спроектированного Альбертом Шпеером, и Советы были рады появиться с большим количеством призов и медалей, чем их немецкие соперники. 3 Выставка стала триумфом, успешной демонстрацией достижений советской культуры на международной арене.
Еще до того, как Сталин заявил об усилении ликования, критики хвалили Дейнеку за его радостное изображение «нового человека».«Сегодня его новые советские люди не выглядят особенно счастливыми. Вместо этого они обладают интригующим загадочным качеством. Они немного деревянные, грубо обтесанные, и их глаза немного пустые, как будто они еще не полностью оживлены их создателем. Зритель избавлен от румяного рутинного ликования низших эшелонов живописи соцреализма. Как утверждает Киаер, Дейнека показывает людей, которые находятся на полпути процесса становления социалистическим существом нового типа.
У него такой же идиосинкразический подход к советским коллективам: его Колхозник на велосипеде (1935) изображает женщину, едущую на велосипеде в одиночестве по зеленому идиллическому ландшафту.Нет работы и нет коллектива, только счастливая поездка на велосипеде, редкая роскошь в то время. Социалистические портреты невозможного изобилия и гармонии, улыбающиеся рабочие, вкушающие плоды земли, жестоко расходились с реальной жизнью советских 1930-х годов. Велосипедная фантазия Дейнеки не намного более реалистична, но гораздо менее напыщенна и менее предписывающая. Мечтания одной женщины на пустой дороге, в пустом ландшафте означают безответный вопрос о том, что принесут социализм и коллективизация — и, возможно, что это будет значить для индивидуальной идентичности и сознания. 4 Эта открытость и двусмысленность в отличие от монотонной уверенности меньших произведений социалистического реализма — вот что делает работы Дейнеки живыми сегодня, спустя долгое время после того, как советский эксперимент встретил свой горький конец.
Выставка «Манеж» организована по темам: спорт и труд, война и мир, герои и дети. Но это были лишь некоторые из возможных тематических перестановок. Можно, например, сочетать спорт и войну. Возьмем, к примеру, картину Самохвалова «Военизированный комсомолец » (1931–1933), на которой изображены серьезные мальчики и девочки, тренирующиеся с винтовками, их острые лица сияют в теплом солнечном свете.Одна девушка носит футбольную майку в черно-белую полоску и розовую юбку из жевательной резинки. Похоже, они развлекаются; война все еще игра.
Иногда сопоставление было результатом исторической случайности, а не художественного замысла. У Дейнеки Душ. После Fight зритель оказывается прямо за стройной спиной обнаженного мужчины, который наблюдает за шестью его веселыми, одинаково стройными товарищами, принимающими душ. Картина была основана на фотографии боксеров (Дейнека был заядлым боксером и спортивной крысой), но к тому времени, когда она была выставлена в 1943 году, слово «бой» стало обозначать нечто гораздо более серьезное.Дейнека часто изображал спортсменов, бросающих вызов гравитации, прыгающих с трамплинов или бросающихся к финишу. Теперь он создал такие картины, как Fallen Ace (1943), на которых был изображен пилот, падающий с неба головой вперед. Это показывает то же отсутствие заботы о механике, которое проявляется во многих спортивных картинах Дейнеки. Торс пилота, кажется, повернулся на 180 градусов в пояснице, но он выглядит странно расслабленным: его рука согнута за голову, как будто он дремлет на кушетке. Его тело выглядит так, как будто оно было наложено на унылый, разбомбленный пейзаж, как коллаж.На смену запредельному атлетизму пришла непостижимость насильственной смерти.
Чистки и профессиональные нападения конца 1930-х годов нанесли урон репутации Дейнеки, хотя он избежал ареста или занесения в черный список. Война позволила ему вернуть былой статус. Он оставался в Москве, рисовал войска в действии, рисовал военные агитационные плакаты и в рекордно короткие сроки изготовил масштабную модель «Оборона Севастополя » (1942 г.). Это стало его самой известной картиной, хотя и далеко не лучшей.(Холст не вошел в «Дейнека / Самохвалов»; когда я посетил его в соседнем Русском музее, его окружили школьники.) В 1945 году он поехал в Берлин и нарисовал развалины, которые отличаются жутким отсутствием. людей, что особенно бросается в глаза для художника, столь озабоченного своим телом. Но возобновившийся в послевоенные годы консерватизм снова подверг Дейнеку критике за формализм, и ему пришлось полагаться на преподавательскую работу, чтобы поддерживать себя. У него было счастливое последнее ура во время хрущевской оттепели, когда его работы стали напоминанием о советских мечтах о счастливом «новом человеке», функционирующем как санкционированная государством и более безопасная альтернатива европейскому искусству.Выставка Пикассо 1956 года в Москве была настолько успешной, что власти опасались, что западное современное искусство завоевывает сердца советских граждан. Когда в следующем году Дейнеке была предоставлена большая советская выставка, его модернизм получил широкую похвалу, очевидно, как часть скоординированных усилий по повторному присвоению ярлыка. Когда Дейнека умер в 1969 году, его репутация была надежной. Самохвалов в годы войны работал декоратором театральной труппы, выступавшей на фронте; он был награжден после войны и оставался в благосклонности государства до своей смерти в 1971 году.
В последние дни «Дейнеки / Самохвалова» в январе вокруг квартала тянулись очереди. Спустя почти тридцать лет после распада Советского Союза официальная советская живопись вызывает новый интерес, особенно для зрителей, которые были слишком молоды, чтобы испытать ее в первый раз. Вы все еще можете найти советских диссидентов, которые выражают внутреннее отвращение к искусству, которое они воспринимают как отлив тоталитаризма, — но их ряды с каждым годом сокращаются, и их нет в Instagram.
Между тем в социальных сетях постоянно растет количество аккаунтов, посвященных советской культуре, особенно советской визуализации, в которых публикуются изображения искусства, эфемеры и повседневной жизни.Аккаунт начинался как хобби Варвары Борцовой, молодой русской бывшей балерины, но вскоре стал настолько популярным, что она устроилась на постоянную работу. Советский Visuals мотивирован любопытством по поводу далеких времен Советского Союза, того, как он выглядел, звучал и ощущался на вкус. Проект стал легкодоступным архивом советской повседневности, который напоминает нам о том, что, несмотря на невзгоды и несправедливость, которые пережили советские граждане, они также смеялись, ели мороженое, любили наряжаться и танцевать и в целом вели разнообразную и сложную жизнь.Этот проект — необходимое противоядие от давних клише времен холодной войны, из-за которых СССР звучит не более чем как один большой ГУЛАГ. Сувенирный магазин Soviet Visual, в котором продаются футболки, подушки и другие товары с советским дизайном, извлекает выгоду из извращенного азарта превращения советской культуры в потребительский китч.
Что касается более серьезной стороны, наблюдается растущий интерес к официальной советской культуре среди молодых ученых, как российских, так и иностранных. Серьезно занимаясь социалистическим реализмом и родственными ему жанрами, вместо того, чтобы отвергать их как пропаганду, эти ученые создали некоторые из самых интересных последних работ в области советских исследований.Новый анализ недиссидентской культуры проливает свет на сложный процесс переговоров, который характеризовал советскую художественную жизнь, давая нам гораздо более сложное понимание периода и возрождая репутацию некоторых художников, которые, как Дейнека и Самохвалов, сумели создать ценные работы, но при этом успешно. ориентируясь на косяки советской доктрины.
Официальная советская живопись также привлекла внимание коллекционеров и музеев. Набожный русский православный банковский миллиардер Алексей Ананьев собрал около шести тысяч произведений социалистического реализма и даже основал для них музей в Москве — Институт русского реалистического искусства.(Ананьев бежал из России в 2017 году по обвинению в хищении; впоследствии работы были «арестованы», а музей закрыт.) Sotheby’s представил предметы из коллекции Ананьева на выставке 2013 года, посвященной спорту в советском искусстве, которая включала работы Дейнеки. Три года назад он продал картину соцреализма за рекордную сумму в 1,5 миллиона долларов. Во время российской Недели искусства в 2017 году в Лондоне аукционных домах, Дейнека был бесспорный звезда: как MacDougall и Сотбис предлагал свои работы около 3000000 £.MacDougall’s удалось продать свой пастельный этюд для панно на Парижской международной выставке 1937 года, в то время как мрачный Sotheby’s Coal Miner , часть более крупной картины, не нашел покупателя. Дейнека, который всю свою карьеру проработал в советской системе государственных комиссий, стипендий и цензуры, наконец-то вышел на свободный рынок.
Я был в «Дейнеке / Самохвалове» в день зимнего солнцестояния, когда в 10 часов 90 минут утра ночи небо было еще темно-синим, а гирлянды огней сверкали, как сосульки над Невой.Санкт-Петербург — город-музей, который просит снимать историческую драму среди его дворцов безе и извилистых каналов, в позолоченных магазинах и кафе конца века на Невском проспекте. В последние годы на его улицах, как и повсюду в бывшем СССР, появился новый вид старинной вещи: рестораны и кафе, которые вызывают идеализированные воспоминания о советской квартире или кафетерии. Советская эпоха стала предметом уютной веселой ностальгии. В некоторой степени ярким выражением этой тенденции является размещенная в Instagram выставка Дейнеки и Самохвалова.
Есть что-то более зловещее? В проницательном обзоре «Дейнеки / Самохвалова» на российском сайте Colta искусствовед Надя Плунгян отметила, что на открытие выставки были приглашены представители правительства и их богатые и влиятельные гости, а искусствоведы и критики — нет. . Это, по ее словам, побудило некоторых наблюдателей задуматься о том, стало ли советское искусство снова «подарочной упаковкой» для нынешней правительственной идеологии, даже если оно имеет мало общего с советским. 5 Такой подход соответствовал бы культурной тактике российского правительства при Путине: создать обнадеживающее ощущение преемственности, охватывая величайшие культурные и исторические хиты Советского Союза, заявляя о силе и достижениях Советского Союза (а также российского Империя), при этом скрывая вопиющие идеологические противоречия. Но работы Дейнеки и Самохвалова, уже превзошедшие пустословие соцреализма, достаточно странны и достаточно сильны, чтобы пережить новое поколение политиков.
Наступательный реализм против защитного | Современные арабские дела
В этой статье рассматривается стратегия России по косвенному противодействию Соединенным Штатам посредством промежуточных государств. Его беспокоят причины, по которым Россия решила участвовать в сирийском конфликте в 2015 году, и, с этой точки зрения, реальные цели политики России в регионе. Эти вопросы нельзя рассматривать без учета того, как они связаны с тотальной конфронтацией между Россией и Западом на Украине.Сирийский конфликт просто представляет собой внешнюю платформу для противодействия России Соединенным Штатам. Россия испытывает собственные силы, чтобы вытеснить Соединенные Штаты из Сирии, и ищет любую возможность продемонстрировать уязвимость Америки. Существует треугольник интересов ключевых региональных игроков — Турции, Ирана и России, — которые противостоят интересам США. Растущая конфронтация с Вашингтоном в Сирии подтолкнула Москву к поиску способов использования других потенциальных соперников США, учитывая, что за пределами Ближнего Востока существует множество областей напряженности и конфликтов с Вашингтоном.Авторский анализ поведения акторов основан на подходах «дилеммы безопасности» и «баланса сил». Хорошо известны споры между «оборонительным» и «наступательным» реализмом в теории международной политики относительно того, какой из этих подходов является более надежным и разумным с учетом затрат и результатов, а также риска выхода напряженности из-под контроля (« спираль безопасности »). Цель этого исследования — провести сравнение наступательной стратегии Америки с оборонительным подходом России и оценить эффективность обеих политик.Следуя определенному научному подходу, в этой статье предполагается, что Москва приобретает власть с помощью косвенных, «недорогих стратегий», используя любую доступную возможность, чтобы уравновесить мощь США через другие страны. Сделан вывод о том, что наступательное или защитное поведение зависит от ситуации и имеющихся ресурсов. У США достаточно ресурсов для реализации наступательной стратегии, и Вашингтон может поднять ставки в конфронтации. Оборонительный подход России, основанный на стратегии «перепродажи», более эффективен, но Москва страдает от нехватки ресурсов и выбирает косвенное противодействие, используя любые средства, необходимые для уравновешивания мощи США в Сирии и за ее пределами.
Hybrid Power и настоящие русские реалисты
Что такое «гибридная сила»? Во времена войны во Вьетнаме вьетнамское руководство описывало свою стратегию как «политико-военно-дипломатическую», имея в виду органически интегрированную, слитную, многогранную, многомерную, гибридную стратегию. Это такая целостная или тотальная стратегия, которая позволила им вести Народную войну как Тотальную войну. Это, конечно, была стратегия, которая позволила СССР победить в Великой Отечественной войне.Таким образом, я бы определил гибридную силу как способность генерировать такую органически интегрированную целостную политико-военно-дипломатическую стратегию и реализовывать ее в глобальном масштабе.
Забытый факт, что в России было два параллельных аппарата — официальный государственный аппарат, включая Министерство иностранных дел, первоначально Коминтерн (столетие со дня основания которого было забыто), затем Коминформ и, что более важно, Международный отдел Коммунистической партии. Советского Союза, а также многие вспомогательные органы партии — все они имели международные коллеги и связи, составляя трансконтинентальную матрицу.В то время как министерство иностранных дел действовало в системе государств, поддерживая межгосударственные отношения, коммунистический партийный аппарат обеспечивал не только межпартийные отношения, но и целый другой аспект движений. В то время как межгосударственные отношения должны действовать в рамках глобального статус-кво, межпартийное измерение и измерение движения действовали на уровне общества и уровне политической борьбы. Это явление произошло в рамках существующего положения вещей, влияя на него в некоторых ситуациях, но порождая, используя или адаптируясь к динамике изменений в других ситуациях.
Когда Запад относится к современному российскому государству, советскому или постсоветскому, как к противнику, враждебному субъекту, о чем свидетельствуют передвижение вооруженных сил, выход из соглашений о контроле над вооружениями и возврат к самой безжалостной холодной войне. Такие доктрины, как «откат» и «первый удар» / «сражаться, побеждать в войне», у российского государства мало причин для того, чтобы отказываться от своего современного интеллектуального и политического наследия, отвернувшись от политических, философских, идеологических, интеллектуальное, доктринальное, концептуальное вооружение советского государства и советского периода.В современном контексте проект постсоветского русского реализма нуждается в выборочной, критической реинтеграции элементов советской мысли, обновлении и обновлении их, как и положено 21 веку. Другого пути к (возрождению) «гибридной энергии» нет.
Что такое «гибридная сила»? Во времена войны во Вьетнаме вьетнамское руководство описывало свою стратегию как «политико-военно-дипломатическую», имея в виду органически интегрированную, слитную, многогранную, многомерную, гибридную стратегию.Это такая целостная или тотальная стратегия, которая позволила им вести Народную войну как Тотальную войну. Это, конечно, была стратегия, которая позволила СССР победить в Великой Отечественной войне. Таким образом, я бы определил гибридную силу как способность генерировать такую органически интегрированную целостную политико-военно-дипломатическую стратегию и реализовывать ее в глобальном масштабе.
Забытый факт, что в России было два параллельных аппарата — официальный государственный аппарат, включая Министерство иностранных дел, первоначально Коминтерн (столетие со дня основания которого было забыто), затем Коминформ и, что более важно, Международный отдел Коммунистической партии. Советского Союза, а также многие вспомогательные органы партии — все они имели международные коллеги и связи, составляя трансконтинентальную матрицу.В то время как министерство иностранных дел действовало в системе государств, поддерживая межгосударственные отношения, коммунистический партийный аппарат обеспечивал не только межпартийные отношения, но и целый другой аспект движений. В то время как межгосударственные отношения должны действовать в рамках глобального статус-кво, межпартийное измерение и измерение движения действовали на уровне общества и уровне политической борьбы. Это явление произошло в рамках существующего положения вещей, влияя на него в некоторых ситуациях, но порождая, используя или адаптируясь к динамике изменений в других ситуациях.
Именно Антонио Грамши расширил наше видение с исключительной сосредоточенности на крепости государства до сложной сети окопов гражданского общества, утверждая, что моральная, интеллектуальная, этическая и культурная гегемония — в отличие от господства — боролась за и установила именно в плане гражданского общества это была единственная гарантия победы над врагом. «Мягкая сила» профессора Джозефа Най — это непризнанная, запоздалая и очень упрощенная производная от грамшианской «гегемонии».
Решительный снос ранее существовавшей сети траншей и аппаратов парагосударственного характера привел к дефициту «гибридной власти». Это оказалось препятствием для российского государства перед лицом его противника, который пытается лишить его геополитического и геостратегического пространства, соизмеримого с весом, ролью, самоуважением и экзистенциальными побуждениями и потребностями России. Между тем идеалистические иллюзии «голубей разрядки» остаются укоренившимися в сложной сети окопов, о которых говорил Грамши, и кажутся доминирующей парадигмой и дискурсом — иногда явным, иногда скрытым — политики интеллигенции.
Демонтаж 1990-х годов означал упразднение политического измерения аппарата «гибридной власти», который служил интересам внешней политики России, а также имел глобальный охват прямо в тыловых зонах обществ противника. Это было одностороннее разоружение в сфере политической власти и явный недостаток на арене гибридного военно-политического противостояния. Чтобы дать наглядную иллюстрацию, 90 лет назад, возможно, лучший текст о гибридной войне был написан в соавторстве в Москве и опубликован под коллективным псевдонимом А.Нойберг. Соавторами журнала были Тухачевский, Хо Ши Мин, Пьяницкий и Волленберг, редактором — Тольятти. Сегодня измерение «Движение / радикальные изменения» является исключительной прерогативой Запада и мощным инструментом в его стратегии гибридной войны, на которую он имеет монополию.
Это отсутствие параллельного политико-идеологического пути, особенно того, который предназначен для катализирования или ускорения изменений, означает, что целостная доктрина или философия мировой политики должна восполнить пробел.Одной из сторон этого наверняка будут идеи Евгения Примакова, которые, однако, должны быть контекстуализированы и развиты. Вклад Примакова был праксисом двойного перехода от советского к постсоветскому и от однополярности к многополярности. Однако этот переход сейчас находится на новом этапе, характеризующемся, с одной стороны, окончанием одностороннего отступления России и проведением российских « красных линий » сопротивления, а с другой — глобальной стратегической наступательной позицией возглавляемых США. Сила Запада, продвижение НАТО к границам России, открытое признание России противником и попытка окружить центральные евразийские государства.
Задачи этого нового этапа требуют развития примаковской перспективы, а это может быть достигнуто только интеллектуальной верностью и возвращением к истинным корням примаковской идеи: реалистическое перечитывание и творческое применение лучших ленинских и советских идей. мышление, освобождаясь от прокрустовых рамок. О Марксе говорили, что он использовал метод Гегеля, но не свою систему, освобождая первое от второго. Это было верно в отношении Примакова и ленинского, советского и мирового коммунистического интеллектуального наследия: он извлек метод и отбросил устаревшую систему мышления.Было бы неадекватно полагаться только на примаковскую перспективу, и более широкая матрица русского реализма должна быть заново открыта и возрождена как парадигма современной мировой политики.
Русские реалисты склонны обвинять дилетантский либерализм в отклонении от великой традиции западного реализма, от Кеннана до Киссинджера, с которой они знакомы. Русское мышление, хотя и по понятным причинам отвергает либеральный идеализм Фукуямы и др., Тесно связано с американским или западным реализмом, реализмом Киссинджера и Хантингтона, когда существует гораздо более богатая и аутентичная часть русского реализма, погруженная в историю современного российского государства. и его стратегическая военно-политическая мысль.Этот последний реализм связан с еще большей матрицей евразийского реализма, хорошей иллюстрацией которого является разница между ответами доктора Киссинджера и его коллеги, вьетнамского Ле Дык Тхо, на Парижских мирных переговорах, когда они были совместно удостоены награды Нобелевская премия мира. Доктор Киссинджер согласился, а Ле Дык Тхо, азиатский ленинист, вежливо отказался, заявив, что «пока существует империализм, будет война». Кто же тогда был лучшим реалистом, а какой — западным или евразийским — лучшим реализмом?
Принято считать, что «идеология» ведет к «идеализму», в то время как чем дальше человек удаляется от идеологии, тем ближе человек приближается к реализму или принимает его.Однако фактура реальной истории несколько иная. Были периоды, когда идеология шла рука об руку с реализмом, и другие периоды, когда она была близка к идеализму, а также другие периоды, когда она приближалась к неореализму. Есть также периоды, когда наблюдалось максимальное отклонение от одной идеологии или отказ от нее только для того, чтобы принять другую, возможно, противоположную идеологию — и такие периоды демонстрируют максимальные характеристики идеализма, а не реализма. Еще более сложными являются переходные периоды, когда в период идеологии и идеализма появляются влиятельные личности — неизбежно приходит на ум Примаков — которые представляют собой направление реализма или неореализма.
В традиционных реконструкциях ленинский период рассматривается как период идеологии и, следовательно, идеализма, даже утопизма. Сталинский период, напротив, воспринимается как период реализма. Хрущевский период снова рассматривается как время идеализма, а постхрущевский период отмечен как время долгожданного возвращения к реализму. Период высокой разрядки 1970-х годов считается апогеем реализма. Я бы поставил под сомнение эту периодизацию и предложил другую периодизацию и классификацию.
Часто забывают, но вряд ли случайно, что один из отцов-основателей современного реализма в международных отношениях, Э. Х. Карр, был также историком русской революции и сторонником советского эксперимента. Не было ни аномалии, ни противоречия между его реализмом и его неизменным интересом к истории русской революции, а также между советским государством и историей Коминтерна и Коминформа. Для Э. Х. Карра история и политика русской революции в ее внутреннем и внешнем измерениях не были полярной противоположностью, антиномией реализма, который он поддерживал.Его постоянный интерес и подход к этой теме показали, что для Карра политика русской революции и советского государства была либо версией и вариантом реализма — радикальным реализмом, — либо сочетанием реализма и идеализма, структур власти и нормативный фактор, составляющий то, что позже будет названо неореализмом, хотя и левым неореализмом.
Э. Х. Карр отметил реализм настойчивых требований Ленина к подписанию Брест-Литовска в то время, когда он это делал, чтобы предотвратить дальнейший крах и дальнейшие набеги немцев.Действительно, сопротивление левых большевиков и нерешительность Троцкого стоили России значительной территории до подписания Договора. Но главный акцент Э. Х. Карра был сделан на повороте Ленина к собственно реализму в последние годы его жизни, особенно в 1920 году, после поражения наступления Красной Армии на Польшу. Это поражение и переход Ленина к нэпу ознаменовали начало наступления советского реализма, закрепленного Сталиным. В работах Карра о Коминтерне и гражданской войне в Испании, а также о Коминформе прослеживается воинствующий реализм советского руководства, борющегося против правого и левого идеализма, но иногда совершающего те самые ошибки.
Развитие и ухудшение отношений между США и Россией и США с Китаем должно вызвать переоценку категорий и периодов. Я предлагаю рассматривать постсталинский период современной российской истории как период, в котором доминировал не поворот к последовательному реализму, а преобладание идеализма, который был неправильно истолкован как реализм. В самом деле, я бы сказал, что тенденция реализма в постсталинский период была кратковременной и часто подвергалась политическому и идеологическому поражению.Эта реалистическая тенденция, которая была более реалистичной, чем ее оппонент, была ошибочно воспринята как идеологическая и идеалистическая, как левый уклон, в то время как ее победивший оппонент рассматривалась как реалистическая, тогда как на самом деле — и это подразумевается каламбур — она оказалась гораздо более идеалист, чем его побежденный противник. Можно увидеть преобладающий период идеализма и подавленного реализма в соответствии с сегодняшним взглядом на этот вопрос, который требует переоценки и реабилитации, если мы хотим противостоять вызовам текущего момента мировой истории.
Заблуждения 20-го Конгресса восходят к периоду сразу после Великой Отечественной войны, но были выявлены и подвергнуты борьбе с осуждением идеи длительного послевоенного союза с США, как чрезмерно оптимистично предвидел лидер Коммунистическая партия США, Эрл Браудер. Эта линия подверглась критике в знаменитом письме Дюкло (1945), написанном главой Коммунистической партии Франции Жаком Дюкло. Международная линия вновь созданного Коминформа, сформулированная Ждановым, и дипломатическое вмешательство Вишинского были вехами послевоенного реализма сталинского руководства, которое после его смерти было представлено Молотовым и Кагановичем.Эта линия характеризовалась постоянным осознанием возможности вооруженного противостояния с Западом, инициированного Западом.
Никогда сталинское руководство не предполагало, что создание атомного и ядерного оружия уменьшило эту возможность. Также не считалось, что фактор ядерного оружия должен означать, что обладатели этого оружия, США и Россия, должны установить привилегированные отношения, выходящие за рамки двух лагерей; тот, в котором связь с США должна быть более важной для России, чем новые отношения с победоносной революцией в самом густонаселенном государстве мира, Китае.Постсталинское изгнание Молотова и Кагановича привело к резкому изменению международного и стратегического мышления российского руководства. Осознанная необходимость решения проблемы ядерного оружия привела к тому, что постсталинское руководство отдало предпочтение уравнению с Западом. Именно этот поворот стал одним из основных факторов советско-китайского раскола.
Мало замеченный, но наиболее важный с точки зрения стратегического аналитика, это первая фаза и ведущая личность реализма в постсталинский период.Я хочу предположить, что линия наиболее важной фигуры-реалиста этого периода была наиболее правильной перспективой, доступной советскому (и российскому) руководству в постсталинский период, и если бы она была принята, Советский Союз вполне мог бы остаться. В сохранности и нынешней ситуации окружения Евразии можно было бы избежать. Этот невоспетый герой русского реалиста — Александр Шелепин. Опасения Шелепина относительно политики разрядки по отношению к США подтвердились. Оптимизм его оппонентов был развеян и опровергнут последующей траекторией.Критики Шелепина, те, кто победил во внутрипартийной борьбе, возможно, были правы тактически, конъюнктурно и эпизодически; но они оказались стратегически и исторически ошибочными. Необходимо разобраться с их цепочкой концептуальных ошибок и идеологической иллюзией.
Пора признать, что вопреки расхожему мнению, настоящие русские реалисты были так называемыми «сторонниками жесткой линии» или «ястребами» — я бы назвал их ясными воинами, а не «голубями» разрядки.В их число входят Шелепин, Андропов, Гречко, Горшков, Устинов, Оргарков и Ахромьев. История подтвердила их ясность, скептицизм и твердый реализм. Именно их стратегические перспективы и политика, взятые вместе, составляют парадигму Нового Реализма, необходимую для борьбы с глобальным наступлением и долгосрочной светской тенденцией — независимо от администрации США — к ужесточению окружения от Арктики до Индо-Тихоокеанского региона, центральной части Евразии. .
Когда Запад относится к современному российскому государству, советскому или постсоветскому, как к противнику, враждебному субъекту, о чем свидетельствуют передвижение вооруженных сил, выход из соглашений о контроле над вооружениями и возврат к самой безжалостной холодной войне. Такие доктрины, как «откат» и «первый удар» / «сражаться, побеждать в войне», у российского государства мало причин для того, чтобы отказываться от своего современного интеллектуального и политического наследия, отвернувшись от политических, философских, идеологических, интеллектуальное, доктринальное, концептуальное вооружение советского государства и советского периода.В современном контексте проект постсоветского русского реализма нуждается в выборочной, критической реинтеграции элементов советской мысли, обновлении и обновлении их, как и положено 21 веку. Другого пути к (возрождению) «гибридной энергии» нет.
Эта статья отражает личное мнение автора.От «выборочного участия» к «просвещенному реализму»?
Четыре года назад верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини заявила, что Брюссель ищет новые подходы к построению отношений с Москвой.Эти подходы позже стали известны как «пять принципов Могерини». Эти принципы стали кульминацией долгой и эмоционально утомительной дискуссии в Европейском Союзе, которая отражала различные позиции 28 государств, составлявших тогда ЕС. Был достигнут трудный компромисс между теми, кто выступал за жесткий подход к России, и теми, кто предпочитал более мягкий подход.
Четыре года спустя у нас нет другого выбора, кроме как сделать вывод, что принцип «избирательного взаимодействия» имел ограниченный успех в отношениях между Европой и Россией, если вообще имел успех.За последние четыре года из нее не вышло ни одной «дорожной карты» или целостной стратегии, и она не послужила основой для обозначения «красных линий» в двусторонних отношениях. Фактически, «избирательное участие» осталось не чем иным, как общей политической декларацией Европейского Союза. Отношения между восточной и западной частями Европы по-прежнему выстраиваются путем возни в темноте, методом проб и ошибок. А поскольку никто не хочет рисковать сделать политическую оплошность, нет большого желания пробовать что-то новое.Любой шаг вперед делается с огромным трудом, политическая инерция гасит новые идеи, а дискуссии об отношениях между Европой и Россией все чаще сводятся к переосмыслению старых, изношенных и дряхлых инициатив, которые выдвигались два, три и даже четыре года назад.
Вряд ли было бы справедливо обвинять определенных политиков, государственных чиновников или даже отдельных членов ЕС в очевидных недостатках, если не в полном отказе от «выборочного взаимодействия». Эти недостатки, по нашей оценке, связаны с вполне объективными обстоятельствами.
Нельзя упускать из виду тот факт, что «избирательное взаимодействие», а также сбалансированный обмен взаимными уступками и тактическое согласование позиций сторон в основном применимы как механизмы решения конкретных вопросов здесь и сейчас. Но дело в том, что самые фундаментальные вызовы, стоящие перед Россией и Европой, носят не тактический, а стратегический характер. К ним относятся снижение влияния обеих сторон в мировой экономике и населении, технологическое отставание Европы и России по сравнению с Северной Америкой и Восточной Азией, рост политического популизма и радикализма, долгосрочное снижение стабильности соседних регионов. , так далее.В противостоянии этим вызовам торговля конкретными уступками и переговоры о тактических компромиссах мало что делают. Такие соглашения не заменяют общего видения долгосрочного будущего отношений России и Европы и, в более широком смысле, общего взгляда на то, в каком направлении движется мир. Соглашения по конкретным вопросам так или иначе должны быть встроены в это общее видение.
Однако, поскольку европейская и российская элиты никогда не придут к соглашению о ценностях, отношения должны строиться на интересах.
Казалось бы, теория «просвещенного реализма» могла бы дополнить «избирательное взаимодействие» в качестве платформы для дальнейшего развития отношений между ЕС и Россией.
Четыре года назад верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини заявила, что Брюссель ищет новые подходы к построению отношений с Москвой. Эти подходы позже стали известны как «пять принципов Могерини».«Эти принципы стали кульминацией долгого и эмоционально изматывающего обсуждения в Европейском Союзе, которое отражало различные позиции 28 государств, составлявших тогда ЕС. Трудный компромисс был достигнут между теми, кто выступал за жесткий подход к России. и те, кто предпочел более мягкий подход.
«Избирательное участие» как основа «новой нормы»
Конечно, именно благодаря компромиссу Европейская служба внешних связей смогла предотвратить раскол в Европейском союзе по важному вопросу, который оказался историческим моментом для организации.Попутно отметим, что Брюссель до сих пор не смог достичь аналогичного консенсуса по другим вопросам, имеющим фундаментальное значение для Европейского Союза, таким как проблема Косово, израильско-палестинское урегулирование, гражданский конфликт в Венесуэле и расширение самого Евросоюза.
С точки зрения конкретной политики наиболее важной стратегией Европейского Союза является четвертый из пяти его руководящих принципов — «Выборочное взаимодействие с Россией.В целом «выборочное вовлечение» оказалось достаточно логичным подходом с учетом «постукраинской реальности». Европа вряд ли могла вернуться к сотрудничеству с Россией, как это было в прошлом, закрывая глаза на драматические события в Крыму и Донбассе, поскольку это означало бы, что она каким-то образом потворствует «агрессивному поведению Кремля». Он также не был склонен полностью отгородиться от Москвы еще одним санитарным кордоном , поскольку последний был ключом к решению многих вопросов европейской политики.
Таким образом, было принято разумное решение работать с Россией только тогда и там, где это будет служить конкретным интересам Европейского Союза. В заявлении Могерини были затронуты потенциальные точки соприкосновения с российской стороной, включая Иран, Сирию, Ближний Восток в целом, миграцию, борьбу с терроризмом и изменение климата. «Выборочное участие» можно сравнить с «шведским столом» в ресторане, где посетители обслуживают себя из широкого выбора блюд вместо того, чтобы им предлагали комплексный обед из меню.
Насколько мы можем судить, принцип «избирательного взаимодействия» в основном поддерживался в Москве, хотя и без особого энтузиазма. Вообще говоря, до 2014 года сотрудничество между Россией и Европейским союзом было в первую очередь избирательным, а к концу 2000-х перспектива создания единой «Большой Европы» более или менее иссякла. Поэтому через три месяца после объявления «пяти руководящих принципов» российская сторона представила президенту Европейской комиссии Жан-Клоду Юнкеру список предложений относительно возможных сфер «выборочного взаимодействия» во время его визита в Санкт-Петербург.Петербургский международный экономический форум.
Конечно, предложения, которые были подготовлены для Юнкера, в первую очередь отражали интересы и приоритеты российской стороны. Таким образом, уже были разногласия по поводу того, кто будет ставить пасту для «шведского стола», а кто наполнить их тарелки. Тем не менее в 2016 году высказывались осторожные надежды на то, что новый подход действительно может работать, по крайней мере, в течение переходного периода.
Спустя четыре года у нас нет другого выбора, кроме как сделать вывод, что принцип «избирательного взаимодействия» имел ограниченный успех в отношениях между Европой и Россией, если вообще имел успех.За последние четыре года из нее не вышло ни одной «дорожной карты» или целостной стратегии, и она не послужила основой для обозначения «красных линий» в двусторонних отношениях. Фактически, «избирательное участие» осталось не чем иным, как общей политической декларацией Европейского Союза. Отношения между восточной и западной частями Европы по-прежнему выстраиваются путем возни в темноте, методом проб и ошибок. А поскольку никто не хочет рисковать сделать политическую оплошность, нет большого желания пробовать что-то новое.Любой шаг вперед делается с огромным трудом, политическая инерция гасит новые идеи, а дискуссии об отношениях между Европой и Россией все чаще сводятся к переосмыслению старых, изношенных и дряхлых инициатив, которые выдвигались два, три и даже четыре года назад.
Вряд ли было бы справедливо обвинять определенных политиков или государственных чиновников или даже выделять отдельных членов ЕС в очевидных недостатках, если не в полном провале «избирательного участия».«Эти недостатки, по нашей оценке, связаны с вполне объективными обстоятельствами.
Почему провалился четвертый принцип Могерини
Прежде всего, нет ничего близкого к консенсусу с обеих сторон относительно того, какая степень «избирательности» будет оптимальной для взаимодействия. В Европейском Союзе есть два разных лагеря. Первый составлен из тех, кто выступает за «историческое примирение» России и Европы, а второй — из тех, кто хочет противостоять «режиму Путина».Это разделение остается. Мало что произошло за последние шесть лет, чтобы убедить любой лагерь изменить свою настройку или изменить баланс сил между европейскими «ястребами» и «голубями». Ни победа Дональда Трампа в 2016 году, ни результаты выборов в Европарламент 2019 года, ни решение Великобритании выйти из Европейского союза в 2020 году не смогли изменить равновесие в Брюсселе.
Поэтому Евросоюз просто продолжает возобновлять санкции 2014 года, каждый раз объявляя о победе «европейского единства».«Достичь согласия по такому важному и очень конкретному вопросу, как возможность строительства газопровода« Северный поток — 2 », оказалось невозможным. Возможно, поэтому предметное содержание «выборочного взаимодействия» с Москвой никогда не поднималось в Брюсселе в качестве темы для серьезной политической дискуссии. В конце концов, любая дискуссия в этом ключе неизбежно поставит под угрозу хваленое «европейское единство», обнажив фундаментальную несовместимость мнений внутри Европейского Союза относительно состояния и перспектив отношений с Москвой.
В то время как в течение последних четырех лет в Брюсселе между отдельными странами-членами ЕС бушевала ожесточенная закулисная борьба за пределы и возможности «избирательного взаимодействия» с Россией, в Москве концепция «избирательного взаимодействия» продолжает оставаться поле столь же ожесточенного противостояния влиятельных институциональных и групповых интересов. У Европы нет последовательной долгосрочной стратегии в отношении Москвы, но у России есть такая стратегия в отношении Брюсселя.
В некоторых случаях противостояние московских «еврофобов» и «еврофилов» даже выливается в публичное пространство. Например, существующие официальные и полуофициальные оценки воздействия санкций ЕС и контрсанкций Москвы на российскую экономику, а также оценки успешности стратегии импортозамещения сильно различаются — от явно паникерских до откровенно победоносных. Если стороны не могут выработать собственные позиции по этому вопросу, то как мы можем ожидать, что они найдут точки соприкосновения в переговорах друг с другом?
Более того, Россия и Европейский Союз — очень разные игроки на международной арене, с разными сравнительными преимуществами и разными наборами инструментов власти и влияния.Значительная асимметрия интересов и возможностей «русского слона» и «европейского кита» неизбежна. А это крайне затрудняет поиск «справедливого» баланса интересов в каждом конкретном случае. Например, Могерини говорил о желательности сотрудничества с Москвой по вопросу Северной Кореи, но что именно Брюссель может предложить Москве в этой сфере? Москва, со своей стороны, пытается добиться от Евросоюза признания Евразийского экономического союза (ЕАЭС) равноправным партнером; однако экономический потенциал ЕАЭС ничтожен по сравнению с ЕС.
Более того, хотя Москва гордится своим суверенитетом и тем фактом, что она может принимать независимые решения, суверенитет Европейского Союза так или иначе ограничен односторонним характером ее отношений с США. А это означает, что попытки создать баланс между Европейским союзом и Россией в конечном итоге превратятся в гораздо более сложную игру с явно разносторонним треугольником Брюссель – Москва – Вашингтон. Даже если есть надежда на то, что «русский слон» и «европейский кит» придут к соглашению, «американский тираннозавр» сделает все возможное, чтобы этого не произошло.
Наконец, не следует упускать из виду тот факт, что «избирательное взаимодействие», а также сбалансированный обмен взаимными уступками и тактическое согласование позиций сторон в основном применимы как механизмы решения конкретных вопросов здесь и сейчас. . Например, предложение взаимных уступок по постконфликтному восстановлению Сирии, спасение иранской ядерной сделки или решение вопросов, связанных с деэскалацией гражданской войны в Ливии, являются приемлемыми решениями.Эти области можно в определенной степени изолировать от общего фона отношений, сохраняя при этом отдельные островки сотрудничества в огромном океане конфронтации.
Но дело в том, что самые фундаментальные вызовы, стоящие перед Россией и Европой, носят не тактический, а стратегический характер. К ним относятся снижение влияния обеих сторон в мировой экономике и населении, технологическое отставание Европы и России по сравнению с Северной Америкой и Восточной Азией, рост политического популизма и радикализма, долгосрочное снижение стабильности в соседних регионах, и т.п.В противостоянии этим вызовам торговля конкретными уступками и переговоры о тактических компромиссах мало что делают. Такие соглашения не заменяют общего видения долгосрочного будущего отношений между Россией и Европой и, в более широком смысле, общего взгляда на то, в каком направлении движется мир. Соглашения по конкретным вопросам так или иначе должны быть встроены в это общее видение.
Николай Чернышевский vs Иммануил Кант
Любой в России, кто имеет хотя бы смутные воспоминания о чтении поучительного романа Николая Чернышевского Что делать ? в школе следует вспомнить теорию «рационального эгоизма», которую он так любил.Ничего нельзя поделать с врожденным эгоизмом человека, и нет смысла надеяться, что он изменит свою природу и внезапно станет бескорыстным альтруистом. Чернышевский был воинствующим атеистом и категорически отрицал существование кантовского «морального закона» у таких людей.
Однако, по мнению Чернышевского, люди вступают в конфликт друг с другом не из-за эгоизма как такового, а из-за того, как они воспринимают свои интересы. Большинство людей настолько сосредоточены на достижении своих краткосрочных целей, служении своим основным инстинктам и реакционным действиям, что не только игнорируют интересы окружающих, но и фактически пренебрегают своими долгосрочными амбициями.Это неизбежно влияет как на окружение эгоиста, так и на самого эгоиста.
«Рациональный эгоизм» предлагает формулировать эти интересы «рациональным» образом, то есть принимая во внимание интересы и желания других и выстраивая рациональную иерархию разнообразных желаний, склонностей и личных задач — и все это не лишает человека возможности преследовать свои интересы. Разум смягчает самые опасные и разрушительные проявления эгоизма, не посягая на коренные черты человеческой натуры.
Применительно к международным отношениям теорию «рационального эгоизма» можно интерпретировать как «просвещенный реализм». Аналогом кантовского «морального закона» в данном случае могло бы стать единство фундаментальных ценностей между Россией и Европейским Союзом. Однако, поскольку европейская и российская элиты никогда не собираются договариваться о ценностях, отношения должны строиться на интересах. То есть не о недогматических религиозных взглядах Иммануила Канта, а об атеистическом рационализме Николая Чернышевского.
Казалось бы, теория «просвещенного реализма» могла бы дополнить «избирательное взаимодействие» в качестве платформы для дальнейшего развития отношений между ЕС и Россией.
Зачем нужен «просвещенный реализм»
Существительное реализм в этой формулировке подразумевает трезвую оценку конкретного момента, который мы переживаем, а также связанных с ним ограничений. Мы не можем вернуться на 20 лет назад в период «медового месяца» в отношениях Москвы и Брюсселя.И даже если бы мы могли, это означало бы только возврат к ситуации «плохой бесконечности» и тех же самых проблем, которые продолжали накапливаться и в конечном итоге привели к кризису 2014 года. «Реализм» заставляет признать, что, по всей видимости, мы не сможем найти прочную институциональную основу для развития отношений, приемлемых для обеих сторон в обозримом будущем.
Отношения между Европой и Россией еще долгое время будут шаткими, независимо от того, какие пути политического транзита уже выбраны на Востоке и Западе.Независимо от того, кто будет у власти в Москве и Брюсселе через пять или десять лет, и независимо от того, сможем ли мы достичь справедливого и удовлетворительного решения «украинского вопроса» за это время. Трудности вызваны различиями в географическом положении, историческом опыте, существующих традициях и психологии соответствующих народов. Мы не можем просто составить какое-то рамочное соглашение или хартию, чтобы выйти из кризиса; это не работало раньше и не будет работать сейчас.
Существительное просветленный помещает понятие «реализм» в определенные рамки. Безусловно, политику Дональда Трампа можно охарактеризовать как «реалистичную» (а также прагматичную, транзакционную, эгоцентричную или циничную — при необходимости подчеркните). Однако «реализм» Трампа никоим образом не «просвещен». «Просвещенный реализм» означает, что стороны должны учитывать как свои тактические и непосредственные интересы, так и свои стратегические и долгосрочные потребности.
Внешнеполитические решения должны приниматься не только с учетом следующей президентской кампании или того, как широкая общественность может отреагировать, но и с пониманием стратегических вызовов, возможностей и приоритетов, стоящих перед сторонами. Чем дальше в будущее мы готовы заглянуть, тем больше областей, представляющих общий интерес между Россией и Европейским союзом, мы обнаружим.
Более того, «просвещение» предполагает, что стороны должны помнить не только о своих собственных интересах, но и об интересах системы международных отношений в целом, поскольку разрушение этой системы не сулит ничего хорошего для России и России. Европа.Никакая тактическая победа не может перевесить стратегические издержки, связанные с дестабилизацией глобальной системы, распадом международных организаций, деградацией международного права и переходом к «игре без правил», в которой «каждый человек» находится «за себя». мировая политика.
Это понимание особенно актуально сегодня, когда другие ведущие центры силы в мировой политике (США, Китай и Индия) по разным причинам не готовы нести ответственность за сохранение региональной и глобальной стабильности.Именно в этих условиях Европа и Россия неизбежно берут на себя большую ответственность за поддержание мира и разрешение конфликтов в таких регионах, как Ближний Восток и Северная Африка.
Еще раз подчеркнем, что мы не говорим здесь об отказе от «выборочного взаимодействия» раз и навсегда. В обозримом будущем взаимодействие будет по-прежнему избирательным, поскольку единственной альтернативой будет полное отсутствие взаимодействия. Сейчас задача состоит в том, чтобы придать этому взаимодействию новую глубину, большую ясность и свежий взгляд.Образно говоря, мы говорим о переходе от двухмерного взаимодействия к трехмерному, или, другими словами, о выходе из шумной рыночной площади, где недалекие покупатели торгуются с изворотливыми трейдерами ради спокойствия университетских лабораторий, с которых мы можем начать. проектирование будущего европейского и мирового порядка.
Для этого потребуется качественно иной уровень взаимодействия двух сторон как на уровне политического руководства, так и на уровне дипломатических миссий, министерств экономики, независимых экспертов и неправительственных организаций.Не возвращение к бессмысленным саммитам Россия – ЕС, которые проводятся раз в два года, а начало практической работы по реализации крупных перспективных совместных проектов.
Единственный способ, которым принцип «просвещенного реализма» может работать в отношениях между Европой и Россией, — это если стороны будут стремиться применить его в первую очередь к себе, а затем и к другой стороне. В конце концов, «просвещенный реализм» — это не уступки другой стороне или сдача своей позиции.Скорее, это просто более обширное и менее оппортунистическое понимание собственных интересов. Прямо сейчас и Брюссель, и Москва следуют в духе знаменитых слов Оскара Уайльда: «Беспокойство интеллектуальной сферы — это человек, который настолько занят обучением других, что у него никогда не было времени на образование. сам.»
ладов русского реализма »- Новости — Филологический факультет — НИУ ВШЭ
Профессора из Стэнфордского и Нью-Йоркского университетов говорят о конференции в Школе филологии
22-23 сентября 2017 г. на факультете филологии прошла Международная конференция по русскому реализму «Эффекты правдоподобия», в которой приняли участие исследователи из Высшей школы экономики (Москва и Санкт-Петербург), Санкт-Петербургского государственного университета, Россия Государственный гуманитарный университет, МГУ им. М.В. Ломоносова, Стэнфордский университет, Нью-Йоркский университет, Университет Британской Колумбии, Университет Сент-Эндрюс и другие.
Аспиранты НИУ ВШЭ Максим Лепехин и Ольга Нечаева взяли интервью у двух участников: профессора Габриэллы Сафран из Стэнфорда и профессора Ильи Клигера из Нью-Йоркского университета.
Габриэлла Сафран, профессор иудаики, славянских языков и литературы, Стэнфордский университет
— Когда и почему вы начали изучать русский реализм?
Я начал изучать русский реализм в аспирантуре. Я был аспирантом Принстона, и мой советник Кэрил Эмерсон, специалист по XIX веку, вела урок по жанрам XIX века.Помню, я просто любил Лескова и его «Левшу», просто влюбился в него. Я всегда думал, что буду изучать модернизм. Я пришел в аспирантуру, думая, что буду изучать модернизм. У меня была дипломная работа по Мандельштаму, и я подумал: «Модернизм, определенно, 20 -й век», а потом что-то в Лескове просто привлекло меня, и в итоге я планировал диссертацию по Лескову, а затем проводил исследования в Санкт-Петербурге, и он превратился в диссертацию об ассимиляции евреев в русской прозе 1870-80-х годов.Но я понял, что для меня было что-то очень увлекательное в том периоде, во второй половине 20, -го и -м веках, и в том, как эти писатели работали, чтобы запечатлеть мир, который очень быстро менялся, используя язык, который также быстро менялся . Думаю, я понял, что писатели-реалисты были такими же захватывающими, творческими и удивительными, как и писатели-модернисты, которые меня привлекали раньше. Может, они были скорее творческими, чем захватывающими. И я думаю, что меня также очень привлекала менее элитарная природа реализма.Я понял, что по мере того, как я становился старше, меня действительно привлекало то, как 19 реалистов -го и -го века работали, чтобы выступить перед широкой публикой, которая сама находилась в процессе становления грамотным. Так что меня очень привлек интерес реалистов к процессу чтения и грамотности, а также к вопросу о том, как вы достигнете, как вы разговариваете с читателями, которые не обязательно были грамотными, вы знаете, в детстве и, возможно, чьи родители были неграмотными — как вы можете говорить с этими людьми?
— Вы пробовали заниматься реалистической прозой ХХ века?
Немного.Думаю, мне больше нравится 20 -й век, он более захватывающий. К тому же многое про 20, -й, век в России очень грустно. Не уверен, что у меня есть огромное желание читать грустный документальный реализм, который так часто можно найти в русском 20, и годах. Тогда как я считаю, что реализм 19 -го века в корне более оптимистичен и менее печален.
— Какие направления, на ваш взгляд, наиболее перспективны в данной области исследований?
Мне очень понравилась статья Татьяны Дмитриевны Венедиктовой, меня очень впечатлило то, как она работала над объединением множества разных подходов к реализму, и то, как она действительно в конечном итоге пришла к выводу, что реализм — это функция читателя, а не писатель, реалистические тексты требуют определенного вида активного чтения.Таким образом, активный читатель — герой реалистических текстов. Я думаю, что это очень продуктивный путь для изучения реализма, потому что он новый, он позволяет нам думать о текстах в их мире и в нашем мире. Это позволяет нашему пониманию их не ограничиваться тем, что они имели в виду в 1870-х и 80-х годах. Конечно, мне очень интересно, что означали эти реалистические тексты в 1870-х и 80-х годах, но, работая с американскими студентами, у которых нет глубокого исторического понимания России, мне всегда интересно дать им литературные подходы, литературные теоретические подходы, которые они могут использовать сами, не чувствуя себя настолько невежественными, что они сдаются.Но в то же время мне кажется, что это литературный подход, который и полезен сегодня, и вполне актуален по отношению к 19, -м, годам.
— А подход, который вы представили — применялся ли он когда-нибудь в 19, -м, -м веке?
Вы имеете в виду мой интерес к археологии бумаги и медиа. Да, это довольно продуктивный подход для англоязычной литературы. Меня вдохновляют две области, обе из которых очень развиты в изучении английского языка.С одной стороны, исследования звука, которые в основном населяют историки, которых интересовало, как звук работает, как звук работал в прошлом. Эти историки склонны использовать литературные материалы. Есть много историков, писавших здраво в 19, и веках во Франции, эта область действительно началась с французских ученых в Англии, Соединенных Штатах, Латинской Америке, Японии. Пока о России написано не так много серьезных исследований. Может примерно 20, -й, век, но не про 19, -й, век.Но это очень продуктивно для других частей света, и я не вижу причин, по которым мы не можем использовать для этого российские материалы.
И еще меня очень вдохновляют медиа-исследования и медиа-археология. И опять же, много было написано о конце 19 -го века, не столько о начале 19, -го века, применительно к США, Англии, Германии. Фридрих Киттлер, все последователи Киттлера — они занимаются медиаархеологией. Есть действительно замечательная книга Лии Прайс о бумаге в английской литературе 19, и века, где она очень подробно рассказывает обо всем, что люди делали с бумагой и с книгами.Вы знаете, вы можете утяжелить вещи книгами, вы можете бросать книги в людей, вы можете бить людей по голове книгами. Может быть, книгу можно было бы назвать «Как делать что-то с книгами» или «Как делать что-то с бумагой». Она прослеживает все способы, которыми книга понималась в английской литературе – века как материальный объект, а бумага как материальный объект. Это не только средство для написания слова, но и многое другое. Я не собираюсь писать эту книгу для русского языка, потому что меня больше интересует содержание, но меня вдохновляет этот автор.Я считаю, что это продуктивный путь вперед. Может быть, это потому, что я учусь в Стэнфорде, это очень технологически ориентированный университет в самой технологически ориентированной части Соединенных Штатов, в Кремниевой долине. Я нахожу, что моих студентов воодушевляют такие медиа-технологические подходы к литературе.
— Что российские и американские ученые могут добавить к изучению русского реализма? Есть ли разница в подходах?
Конечно, есть отличия из-за расстояния.Думаю, у меня есть своего рода материалистический подход к текстам, поэтому я очень завидую вам, российские ученые, которые могут обращаться в архивы. Вы можете сесть и посмотреть газету, и, если архивисты будут очень любезны с вами, они передадут вам оригиналы. Вы можете почувствовать бумагу и действительно почувствовать материальные условия писателей, материальные пространства, в которых они жили. Я думаю, что погода имеет значение для литературы, меня вдохновляют все, что пишут на факультетах английского языка в Соединенных Штатах о географии, климате, о том, как люди пишут о погоде.Если вы приедете в Россию, вы сможете больше подумать о погоде в России в 19, 90–273 и годах. Конечно, для этого бумажного подхода у вас гораздо больше доступа к источникам здесь. Так что в этом преимущество пребывания в России. В Соединенных Штатах мы далеки от архивов, поэтому, возможно, нам нужно быть более изобретательными, может быть, мы можем добавить, какие стипендии вы предоставляете, когда у вас нет доступа к архивам, и у вас есть чтобы увидеть, что можно извлечь из самого текста.
— Как вам конференция?
О, мне очень нравится конференция. Приятно слышать разные голоса, людей с разными подходами, разными интересами. Мне действительно нравится разнообразие теоретических подходов, представленных учеными на этой конференции, и разнообразие источников, о которых они говорят. Многие газеты были о вещах, о которых я понятия не имел. Я понятия не имел, что есть «Уваровская премия», никогда не слышал о Бергамаско.Для меня есть все эти новые вещи, и это действительно большая честь. Я также считаю, что Алексей Вдовин (организатор. — НИУ ВШЭ) хорошо справляется: провести конференцию и собрать всех вместе, оставить кофе-брейк, вернуться на конференцию — это всегда сложно. Он хорошо справляется.
Илья Клигер, доцент кафедры русских и славистических исследований, Нью-Йоркский университет
— Каковы ваши впечатления от конференции?
— Во-первых, я должен сказать, что на самом деле это часть трилогии конференций по реализму.Я не думаю, что это было задумано так, но это так. Год назад Алексей Вдовин, Энн Лунсбери, ряд других участников и я как слушатель собрались вместе в Йельском университете на конференции, организованной Молли Брансон, которая должна была быть здесь. Конференция называлась «Русский век: литературное, визуальное и исполнительское искусство, 1801–1917» и была посвящена переосмыслению изучения русской художественной культуры XIX века посредством междисциплинарных исследований.Далее у нас есть эта конференция, на которую были приглашены ряд участников предыдущих и новых конференций. Наконец, в ноябре в Нью-Йорке состоится еще одна конференция, также посвященная реализму. Итак, три конференции подряд посвящены одной и той же теме. Я надеюсь, что причина этого — новое поколение исследователей, которым интересно осмыслить проблему разговора о реализме по-новому. Эта конференция показывает нам, что требуется для настоящего прорыва в мышлении о реализме.С одной стороны, ученые должны воспользоваться западными концепциями реализма, начиная с работ Георга Лукача и заканчивая Фредериком Джеймсоном. Некоторые из них были упомянуты здесь в ряде презентаций, но не во всем их диапазоне. С другой стороны, западные исследователи должны больше узнать о совершенно неизвестном им, но очень богатом русском и советском наследии теоретических построений, которые были очень информативны при чтении реалистических текстов и, в частности, романов. Один из примеров, который приходит мне на ум, — это очень известный литературный критик-историцист Стивен Гринблатт, который упомянул, что в основном он придумал большую часть своей методологии после прочтения «Декабриста в повседневной жизни» Юрия Лотмана.Так что некоторые вещи, которые здесь происходят, указывают на это направление, и диалог между западными и российскими подходами продолжается.
— Почему ваши исследовательские интересы лежат в сфере русского реализма и что именно вы изучаете сейчас?
— Я пришел к русским исследованиям из сравнительного опыта. Моя кандидатская диссертация — сравнительное литературоведение, поэтому я пытаюсь рассматривать традицию русской романистики девятнадцатого века в сравнительном контексте. Сейчас я пытаюсь вернуться к вопросам специфики национальных традиций и сравниваю русскую романистическую традицию с французской и английской через призму социальной и политической теории, через такие вопросы, как отношение автора к литературному процессу, к литературному процессу. гражданского общества, институтов семьи или государства.Это произведение является образцом того, что сейчас называют мировой литературой. Я пытаюсь понять, насколько условия в России были благоприятными для миграции сюда новой формы. Этот процесс можно назвать поворотом формы или ее деформацией (без отрицательной коннотации).
— Вы можете привести конкретные примеры?
— Неуправляемый книжный проект, над которым я сейчас работаю, включает, среди прочего, работу о Белинском и кружке Белинского и их восприятии Гегеля.Он показывает нам формы, которые принимают ранние русские реалистические романы. Это две статьи: одна из них в основном посвящена интерпретации Белинским политической философии Гегеля, а другая — вопросам жанра и диалогу Гегеля и Белинского по этому поводу. Другой пример — статья, которую я пишу сейчас: она о «Первой любви» Тургенева. Я пытаюсь прочитать эту историю как некую национальную политическую аллегорию и применить к ней вопросы деспотизма. Герои этой истории (Петр Васильевич, его сын Володя и Зинаида Засекина) представляют собой довольно распространенную для русских реалистических текстов триаду, в которой объект привязанности главного героя принадлежит кому-то другому, и это становится политической аллегорией.Между Петром Васильевичем и суверенной властью есть четкие ассоциации. Я пытаюсь провести очень тщательный текстовый анализ, подтверждающий эту идею. Существуют не только различные виды лексических намеков на суверенную власть, но и явные отсылки к Цезарю и Антонию из текста Шекспира. Тогда видно, что на уровне стандартного сюжета социализации, который проходит Володя, все искажено. Володя начинает занимать место, в котором все заблуждение. Это, конечно, проблема для реалистической художественной литературы в целом: где и как человек будет социализироваться.Социализация оказывается на самом деле вольной, своего рода ложью. Надеюсь, статья выйдет и станет яснее реальная ставка отношений между отцом и сыном, которые представляют монарха и субъекта.
— Каковы, на ваш взгляд, перспективы в исследовании реализма? Какие направления здесь самые интересные?
— Первые два направления — это неканонические тексты и корпус. Хорошие примеры — работы Кирилла Зубкова и Алексея Вдовина.Мне они оба нравятся по-разному. В исследованиях Кирилла меня действительно восхищает то, что он использует тексты, которые никогда не публиковались. Алексей заинтересован в создании корпуса романов, в котором мы отчаянно нуждаемся — у викторианцев он есть, а у нас нет. В дополнение к этим двум направлениям я бы назвал историческую поэтику — традицию накладывать элементы формы и уменьшать их. Примером могут служить работы таких ученых, как Веселовский, Бахтин и ряда других западных исследователей.Презентация Кэтрин Бауэрс была в том же духе — она изучает, как старые формы снова появляются в реальном секуляризованном контексте, в ее случае это готика. Другой пример — Валерия Соболь из Университета Иллинойса, которая здесь также упоминалась. В настоящее время она также работает над готикой в реалистическом романе. Отчасти здесь тоже немного вписываются работы Бориса Маслова и мои собственные. Меня интересует трагедия, которая в некотором роде сложнее, потому что это более давняя традиция, поэтому ее нужно понимать в ее динамизме, в ее изменчивости.Последнее интересное направление, на мой взгляд, — это междисциплинарный подход. Молли Брансон, организовавшая конференцию в Йельском университете, пишет книгу о реалистической перспективе в русском повествовании и реалистическом искусстве. Она уже написала книгу о соотношении русского реализма в художественной литературе и русского реализма в живописи, которые поддерживают очень тесную связь друг с другом. Считаю такое мультимедийное отношение к реализму очень продуктивным. Молли, вероятно, уникальна в славистике в этом отношении, но, например, во французских исследованиях есть Питерс Букс, который написал книгу о реализме в визуальных образах, а также есть другие ученые.
— Есть ли разница в подходах к изучению реализма в России и на Западе?
— На Западе (в частности, в США, в Англии) существует прямой интерес к реализму как инструменту социального строительства. Может быть, сейчас он немного изменился, но он был ярким последние сорок лет. Татьяна Венедиктова упомянула здесь, что существует определенный набор условностей и соглашений о том, как вещи и должны быть в мире, которые опираются на реалистические тексты и навязываются им.Я могу назвать здесь Франко Моретти с его книгой «Путь мира: Бильдунгсроман в европейской культуре». Другие известные практики — это Нэнси Армстронг, которая пишет о викторианской художественной литературе, и Маргарет Коэн, которая пишет о французских традициях. Все трое, как и другие ученые, весьма заинтересованы в том, как художественные тексты подкрепляют реальность. Если вы откроете такие журналы, как «Роман», который сейчас является одним из ведущих журналов, особенно в викторианской художественной литературе, вы найдете множество работ, в которых романы рассматриваются, например, через призму марксистских или фрейдистских теорий.В настоящее время важное значение приобретает Джорджио Агамбен, а также покойный Мишель Фуко, который пишет о биовласти. Вы видите, что великие социальные теоретики становятся важными мыслителями для теоретиков романа. На мой взгляд, такое широкое распространение теоретических парадигм в России не так популярно. Российские ученые делают потрясающую работу, но их исследования имеют тенденцию быть более специализированными, ориентированными на подтекст, что является почтенной русской традицией. Самые передовые теоретические журналы в Штатах не будут очень заинтересованы в таких специализированных работах, они предпочли бы публиковать что-то более широкое, к лучшему или к худшему.Думаю, отчасти потому, что есть идея, что такие статьи прочитает большее количество людей, тогда как мало кто из специалистов заинтересован в более ориентированных произведениях в русском стиле. Также здесь важно предположение, что люди в России имеют очень солидный опыт и более широкие работы не будут экзотикой. Причина этой разницы в двух разных образовательных системах. В России вы начинаете бакалавриат уже в качестве филолога и остаетесь на филологическом факультете четыре года, что сильно отличается от американской модели.Там у вас есть специальность, что означает, что у вас будет от четырех до восьми курсов в этой области, но другие курсы будут из совершенно других сфер. Это так называемая система гуманитарных наук. В результате американские студенты не имеют такого же психологического образования, как русские.
— Помогает ли этот формат конференции участникам в развитии собственных исследований?
— Очень помогает. У меня есть полная записная книжка с заметками и идеями, над которыми нужно подумать. Было много ссылок, о которых я раньше не слышал.Эта конференция была чрезвычайно продуктивной для меня, и я надеюсь, что и для других. Одна из самых приятных вещей — это то, что разговоры продолжаются за пределами этой комнаты. На больших конференциях у вас очень мало времени для обсуждения, чего здесь нет.
Реализм сегодня
Реализм сегодня: может ли пессимистическая перспектива объяснить текущие события в международных отношениях?
В этом эссе будет доказано, что теория реализма продолжает оставаться одним из наиболее точных инструментов для понимания событий в сфере международных отношений.Реализм использует объяснительный, а не нормативный подход к изучению международных отношений и благодаря своему аналитическому характеру обеспечивает прагматическую основу для изучения текущих проблем на международной арене. Основные принципы этой доктрины и их эффективность будут оцениваться применительно к поведению России в отношении некоторых из основных современных проблем мировой политики. В этом материале будет рассмотрено отношение России к сирийской гражданской войне в сравнении с позицией того же государства по конфликту в Ливии.Ядерная программа Ирана будет обсуждена, чтобы завершить демонстрацию применимости реализма к событиям 21 годов века.
Для начала несколько аспектов, связанных с продолжающимся конфликтом в Сирии, можно объяснить, взглянув на теорию реалистов. Центральным элементом этой точки зрения является концепция «этатизма», которая означает, что «государство является главным действующим лицом, а все другие действующие лица в мировой политике имеют меньшее значение» (Dunne & Schmidt, 2008: 103).Реалисты считают, что государства обладают высшим авторитетом в международной системе в условиях анархии (Steans & Pettiford, 2005: 49). Государства образуют тела других участников, таких как международные организации, таким образом, они имеют влияние на действия последних. Например, Россия вместе с Китаем в качестве постоянных членов Совета Безопасности наложила вето на три резолюции ООН, направленные на введение санкций против сирийского режима и прекращение насилия. Соответственно, эти государства имели влияние, чтобы заблокировать поддержку Организации Объединенных Наций иностранной военной интервенции в Сирии.Российский политический класс придает большое значение суверенитету, и он иллюстрирует эту точку зрения, поддерживая Дамаск. Своими решениями «Кремль говорит миру, что ни ООН, ни какой-либо другой орган или группа стран не имеют права решать, кто должен или не должен управлять суверенным государством» (BBC News, 2012).
Реалистическое утверждение, что государства эгоистичны, может помочь более глубокому анализу причин, стоящих за вышеупомянутыми решениями. В 2011 году была принята резолюция 1973 Совета Безопасности ООН по Ливии в пользу запретной для полетов зоны и защиты гражданского населения (The Guardian, 2011).В отличие от голосования по резолюциям, касающимся интервенции в Сирии, в вышеупомянутом случае Россия воздержалась. Ее нейтральный статус в этом конфликте можно объяснить отсутствием интересов в этой североафриканской стране. Что касается Сирии, у восточноевропейского государства есть несколько основных интересов; одна из них — поддерживать высокий уровень экспорта боеприпасов в сирийскую армию, который будет ослаблен, если конфликт будет остановлен (Rosenberg, 2012). Следовательно, его собственное благополучие выше морального долга гуманитарного вмешательства, а этика «интерпретируется с точки зрения политики» (Carr, 2001: 19).Согласно макиавеллистским принципам реалистической государственной политики, политическая ответственность подразумевает преследование личных интересов и не всегда может быть «в соответствии с принципами христианской этики» (Jackson & Sørensen, 1999: 73).
Помимо экономических соображений, позицию России можно объяснить с помощью реалистической концепции «animus dominandi» Моргентау (Jackson and Sørensen, 1999: 76), которая относится к человеческому и косвенно государственному стремлению к власти. Это можно проиллюстрировать цитатой непосредственно из Руслана Пухова, аналитика по вопросам обороны:
Сирия — единственная страна на Ближнем Востоке, которая следует нашим советам, это страна, где мы можем оказывать определенное ощутимое влияние […] символическое значение для российских властей и внешнеполитического истеблишмента как знак России как великой державы.(Розенберг, 2012)
Следовательно, можно утверждать, что поведение государств «можно интерпретировать в терминах стремления к власти» (Wight, 1995: 17), как полагают реалисты.
Тем не менее, объяснения действий России не могут ограничиваться ее стремлением к власти и величию. Он также имеет геостратегический интерес из-за географического положения Сирии на Ближнем Востоке, недалеко от Ирана. Отношения между Москвой и Тегераном сложны из-за их экономического сотрудничества, их взаимной враждебности по отношению к Америке и «общего страха перед радикальными суннитскими исламистскими движениями, такими как Аль-Каида и Талибан» (Katz, 2012).Если нынешнему сирийскому режиму придет конец, Соединенные Штаты, вероятно, внесут свой вклад в установление демократической системы и получат влияние в этом районе, изолируя Иран. Поэтому главная забота России заключается в том, что свержение президента Асада может подорвать ее влияние на всем Ближнем Востоке в пользу западного мира, особенно Соединенных Штатов.
Что касается отношений между США и Россией, даже несмотря на то, что последняя установила демократический и капиталистический режим после распада Советского Союза, все еще можно заметить злобу, начавшуюся в эпоху холодной войны.Между 1947 и 1991 годами международная система характеризовалась биполярностью; Россия и Соединенные Штаты Америки имели статус сверхдержав и, как предполагает Миршаймер (1990: 36), из-за баланса сил, определяемого биполярной системой, «послевоенная эпоха, период холодной войны, [ был] был намного более мирным ». Прошедшее десятилетие и настоящее показали многополярную глобальную реальность, разжигаемую несколькими насильственными конфликтами, которые в некоторой степени подтверждают тезисы Миршаймера об эффективности биполярности в поддержании дисциплины.Хотя нынешняя международная система не включает понятие «сверхдержавы», Россия, похоже, продолжает противодействовать США в потенциальном стремлении к этому титулу. Природа этой конкуренции за власть «рассматривается с нулевой суммой; другими словами, больше для одного актера значит меньше для другого »(Dunne & Schmidt, 2008: 100). Как было сказано ранее, Россия принимает меры для сохранения своего влияния в таких регионах, как Сирия и Иран, которые рискуют претерпеть изменения в пользу Соединенных Штатов.
Еще одна актуальная проблема, которую Реализм может помочь понять, — это ядерная политика Ирана. Ядерная программа началась в 1950-х годах и была отменена после исламской революции 1979 года. Тем не менее, она была возобновлена в заключительной части войны против Ирака, поскольку «Тегеран хотел защититься от будущего сюрприза, аналогичного неоднократному применению Ираком химического оружия. »(Чубин, 2010: 82). Эта политика соответствовала принципам Макиавелли, которые сосредоточены на осмотрительности и предусмотрительности, утверждая, что государство должно «отражать любую угрозу, исходящую от его или ее соседей» (Jackson & Sørensen, 1999: 73).
В настоящее время основным антагонистом Ирана в регионе является Израиль, который, как широко считается, обладает ядерной мощью, хотя «его ядерный потенциал, возможно, является самой секретной программой оружия массового уничтожения в мире» (BBC News, 2003). Первый ссылается на максимизацию безопасности и гражданские цели в качестве оправдания ядерного распространения, утверждая, что «его ядерная программа предназначена исключительно для мирных целей» (Knell, 2012). Однако это объяснение вызывает большие сомнения в остальном мире, включая такие организации, как ООН и Международное агентство по атомной энергии, которые продолжают применять санкции против ближневосточного государства.В то же время Израиль считает ядерную программу Ирана угрозой своему существованию и не исключает применения военной силы в случае, если международные санкции не позволят ее остановить (Knell, 2012). Идея о том, что «именно конкретная сила в конечном итоге решает великие международные вопросы» (Wight, 1995: 27), кажется, направляет политику израильского правительства в этой проблеме.
Когда людям не нравится Бисмарк за его реализм, на самом деле им не нравится реальность. Возьмите его самую известную фразу: «Великие вопросы нашего времени будут решены не резолюциями и большинством голосов […], а кровью и железом.’(А. Дж. П. Тейлор, 1952: 44)
С другой стороны, стремление Ирана получить ядерное оружие можно рассматривать как стремление установить свою власть на Ближнем Востоке и добиться региональной гегемонии, а не уничтожение Израиля или освобождение Палестины. Более того, он стремится быть признанным ключевым международным игроком (The National, 2009). В этом отношении достижение военного ядерного потенциала может служить его намерению гарантировать его региональный и международный статус, а также безопасность и самообеспеченность.По словам Карра (цитируется по Wight, 1995: 98), одного из ведущих ученых-реалистов 20 -го века, «если ваша сила признана, вы обычно можете достичь своих целей, не используя ее».
В заключение можно сказать, что, хотя трудно определить, какая теоретическая точка зрения наиболее точно объясняет события, происходящие на международном уровне, реализм вносит важный вклад в понимание текущей ситуации в международных отношениях.Реализм исследует сложные причины действий международных акторов, таким образом, он помогает понять причины конфликтов и важнейшие решения в мировой политике. С помощью представленных тематических исследований это эссе показало, что реалистические концепции, такие как примат государства, личный интерес, стремление к власти, баланс сил и безопасность, могут быть эффективно использованы при анализе современных событий. В общем, недавние и текущие события можно четко понять, если их изучить через призму этого объяснительного и практического критического подхода.
Библиография
BBC News (2003) «Ядерная программа Израиля», http://news.bbc.co.uk/1/hi/world/middle_east/3340639.stm, дата обращения: 07/11/2012;
BBC News (2012) «Почему Россия стоит на стороне сирийского Асада», http://www.bbc.co.uk/news/world-europe-18462813, дата обращения: 11.09.2012;
Карр, Э. Х. (2001) Двадцатилетний кризис 1919-1939: Введение в исследование международных отношений , Лондон: Palgrave;
Чубин, С.(2010) «Политика ядерной программы Ирана» в Райт Р. (ред.), Букварь по Ирану: власть, политика и политика США , Вашингтон, округ Колумбия: United States Institute of Peace Press;
Данн, Т. и Шмидт, BC (2008) «Реализм» у Бейлиса, Дж., Смита, С. и Оуэнса, П. (редакторы), Глобализация мировой политики: введение в международные отношения , 4 th edition, Oxford: Oxford University Press;
Jackson, R. и S ørensen, G.(1999) Введение в международные отношения: теории и подходы , Оксфорд: Oxford University Press;
Кац, Миннесота (2012) «Почему Россия не будет играть в мяч с Ираном», http://thediplomat.com/2012/06/23/why-russia-wont-play-ball-on-iran / , Дата обращения: 11.09.2012;
Knell, Y. (2012) «Премьер-министр Израиля Нетаньяху« готов »приказать нанести удар по Ирану», http://www.bbc.co.uk/news/world-middle-east-20220566, дата обращения: 10/11 / 2012;
Миршеймер, Дж.J. (1990) «Почему мы скоро пропустим холодную войну», The Atlantic Monthly , Volume 266 (2), p. 35-50;
Розенберг, С. (2012) «Почему Россия продает оружие Сирии», http://www.bbc.co.uk/news/world-europe-18642032, дата обращения: 11.07.2012;
Стэнс, Дж. И Петтифорд, Л. (2005) Введение в международные отношения: перспективы и темы , Харлоу: Pearson Education Limited;
Тейлор, А. Дж. П. (1952) Слухи о войне , Лондон: Хэмиш Гамильтон;
The Guardian (2011) «Резолюция 1973 (2011) Совета Безопасности ООН по Ливии — полный текст», http: // www.guardian.co.uk/world/2011/mar/17/un-security-council-resolution, дата обращения: 11.08.2012;
The National (2009) «Иран стремится к региональной гегемонии», http://www.