Социально-методический центр поддержки СО НКО Московской области

15. Понятие истины в философии

Обычно истину определяют как соответствие знания объекту. Истина – это адекватная информация об объекте, получаемая посредством его чувственного или интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее достоверности. Таким образом, истина существует не как объективная, а как субъективная, духовная реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность знания определяется мерой его истинности. Другими словами, истина есть свойство знания, а не самого объекта познания. Истина может быть и в виде отдельного утверждения, и в цепи утверждений, и как научная система. Истину определяют как адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее реальность такой, какова она есть сама по себе, вне зависимости от сознания. Это объективное содержание чувственного, эмпирического опыта, а также понятий, суждений, теорий, учений и, наконец, всей целостной картины мира в динамике ее развития.

То, что истинна есть адекватное отражение реальности в динамике ее развития, придает ей особую ценность, связанную с прогностическим измерением. Истинные знания дают людям возможность разумно организовывать свои практические действия в настоящем и предвидеть грядущее. К абсолютным истинам относятся достоверно установленные факты, даты событий, рождения, смерти и тд.

Истина исторична. Понятие конечной или неизменной истины — всего лишь призрак. Любой объект познания — неисчерпаем, он меняется, обладает множеством свойств и связан бесконечным числом связей с окружающим миром. Каждая ступень познания ограничена уровнем развития общества, науки… Научные знания поэтому носят относительный характер. Относительность знаний заключается в их неполноте и вероятностном характере. Истина поэтому относительна, ибо она отражает объект не полностью, не исчерпывающим образом. Относительная истина есть ограничено-верное знание о чем-либо.

Абсолютная истина — это такое содержание знания, которое не опровергается последующим развитием науки, а обогащается и постоянно подтверждается жизнью.

Термин абсолютное применим и к любой относительной истине: поскольку она объективна, то в качестве момента содержит нечто абсолютное. И в этом смысле любая истина абсолютно-относительна. Развитие любой истины есть наращивание моментов абсолютного. Новые теории являются более полными и глубокими по сравнению с предыдущими. Но новые истины не сбрасывают под откос истории старые, а дополняют, конкретизируют или включают их в себя как моменты более общих и глубоких истин. (Теория относит Эйнштейна и Ньютоновская механика).

Гносеология – «гносис» — знание – наука о познании, в которой изучается природа познания, отношения знания и реальности, выявляются условия достоверности и истинности знаний, возможности познать мир. Она исследует природу человеческого познания, формы и закономерности перехода от поверхностного представления о вещах к постижению их сущности, человека и человеческое общество. Категории гносеологии – истина, достоверность, сознание, познание, субъект и объект, чувственное, рациональное, интуиция, вера.

Теория познания (гносеология) в своей совокупности может представить ответ на вопрос, что есть знание. Знание в самом широком смысле означает владение, умение. Знание есть связующее звено между природой, человеческим духом и практической деятельностью.

Человек живет в окружении мира, в атмосфере духовной культуры. Сам он – активно действующее существо. Мы нуждаемся в мире и постигаем его тайны для удовлетворения наших материальных, а затем и духовных потребностей. В этом состоит исторический смысл возникновения познания и наук. С развитием общества потребности все расширялись и обогащались, вызывая к жизни все новые и новые средства и пути познания: человечество не может успокоиться на достигнутом.

Практика – это чувственно предметная деятельность людей, их воздействие на тот или иной объект с целью его преобразования для удовлетворения исторически сложившихся потребностей. По отношению к познанию практика играет троякую роль:

Она является источником познания, его движущей силой.

Практика является сферой приложения знаний, целью познания.

Практика служит критерием, мерилом проверки истинности результатов познания.

Итак, практика – это основа формирования и развития познания на всех его ступенях, источник знания, критерий истинности результатов процесса познания. Практика не только выделяет и указывает те явления, изучение которых необходимо для общества, но и изменяет окружающие предметы, выявляет такие их стороны, которые до этого не были известны человеку и поэтому не могли быть предметом изучения. Не только земные, но и небесные тела, в которых мы ничего не изменяем, предстали перед нашим сознанием и познаются в меру вовлечения их в нашу жизнь в качестве средств ориентации в мире.

ФИЛОСОФИЯ: Истина как процесс: кратко

24. Истина как процесс Истина – знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним. Иначе говоря, это верное, правильное отражение действительности в живом созерцании или в мышлении. Поэтому первый и исходный признак (свойство) истины – объективность: конечная обусловленность реальной действительностью, опытом, практикой и независимостью содержания истинного знания от отдельных людей. Истина это не свойство материальных объектов, а характеристика знаний о них. Будучи объективной по своему материальному содержанию, истина субъективна по своим внутренним идеальным содержанию и форме: истину познают люди, выражающие ее в определенных субъективных формах (понятиях, законах, теориях и т. п.). Истина – это процесс, а не какой-то одноразовый акт изучения объекта сразу, целиком и в полном объеме. К характеристике объективной истины как процессу применяются категории абсолютного (выражающего устойчивое, неизменное в явлениях) и относительного (отражающего изменчивое, преходящее). Абсолютная и относительная истина – это два необходимых момента одной объективной истины. Они выражают разные ступени и стороны познания человеком объективного мира и различаются лишь по степени точности и полноты его отражения. Между ними нет границы. Это не отдельные знания, а одно, хотя каждое из них имеет свою специфику. Абсолютная истина (точнее, абсолютное в объективной истине) понимается, во-первых, как полное, исчерпывающее знание о действительности в целом – гносеологический идеал, который никогда не будет достигнут, хотя познание все более приближается к нему, во-вторых, как тот элемент знаний, который не может быть никогда опровергнут в будущем. Это так называемые вечные истины, знания об отдельных сторонах предметов. Относительная истина (точнее, относительное в объективной истине) выражает изменчивость каждого истинного знания, его углубление, уточнение по мере развития практики и познания. При этом старые истины либо заменяются новыми, либо опровергаются и становятся заблуждениями (например, истина о существовании вечного двигателя). Относительность истины заключается в ее неполноте, условности, приблизительности, незавершенности. Абсолютная истина в виде целостного фрагмента знания складывается из суммы относительных, но не путем механического соединения готовых истин, а в процессе исторического развития познания и синтеза его результатов. Существуют две позиции в отношении абсолютного и относительного моментов истины. Догматизм преувеличивает значение устойчивого момента, релятивизм – изменчивой стороны каждой истины. В свое время Гегель справедливо подчеркивал, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Это значит, что любое истинное знание всегда определяется в своем содержании и применении условиями места, времени и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее. Игнорирование определенности ситуации, распространение истинного знания за пределы объективной действительности неминуемо превращает истину в антипод – в заблуждение. >  >   ФИЛОСОФИЯ: кратко, конспекты лекций по философии:   1. Предмет философии и ее место в системе научного знания 2. Что такое философия 3. Философия как теоретическое ядро мировоззрения 4. Структура философского знания 5. Бытие как всеохватывающая реальность 6. Познание 7. Виды познания 8. Субъект и объект познания 9. Общие представления о духе 10. Материя 11. Сознание 12. Движение 13. Пространство и время 14. Общие понятия о человеке 15. Человек в мире природы 16. Понятие общества 17. Социальная структура общества 18. Гражданское общество 19. Человек и культура 20. Массовая культура 21. Типы цивилизаций 22. Основные положения эволюционной теории познания 23. Отражение как четвертое свойство материи 24. Истина как процесс 25. Критерии истины 26. Красота и ценность истины: единство красоты, истины и добра 27. Ложь 28. Заблуждение 29. Ценность как категория 30. Решение проблемы классификации ценностей в философии 31. Закон единства и борьбы противоположностей 32. Взаимопереход количественных и качественных изменений 33. Закон отрицания отрицания 34. Этапы истории философии 35. Дофилософские, дорациональные мировоззрения 36. Философия и культура Древнего Востока 37. Античная философия 38. Средневековая философия 39. Философия Возрождения 40. Философия Нового времени 41. Монизм, дуализм, плюрализм в философии XVII в 42. Философия эпохи Просвещения 43. Философия Канта 44. Философия Гегеля 45. Антропологический материализм Фейербаха 46. Философская концепция марксизма 47. Философия позитивизма: этапы развития 48. Философия прагматизма 49. Герменевтика как философское направление 50. Сциентизм и антисциентизм 51. Человек в «философии жизни» 52. Учения психоанализа и неофрейдизма 53. Проблема свободы в экзистенциализме 54. Значение творчества 55. Философские дискуссии западников и славянофилов 56. Философские идеи Достоевского и Толстого 57. Философская система Соловьева 58. Русский космизм 59. Диалектика. Структура диалектики 60. Особенности философской и религиозной картин мира 61. Понятие культуры в философии 62. Этапы исторического развития этических представлений 63. Эволюция эстетических идей 64. Категориальный аппарат эстетической теории 65. Практическая сфера реализации эстетических представлений 66. Этика ненасилия и этика благоговения перед жизнью        ФИЛОСОФИЯ: ОСНОВНОЕ КРАТКО        ФИЛОСОФИЯ: ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ          ФИЛОСОФИЯ: КРАТКО ГЛАВНОЕ

Что такое Истина? Философский подход

 

Философия в своей простейшей форме — это поиск истины, но как нам искать истину, живя в постоянно меняющемся обществе?

Что такое Истина? Почему Истина? Чья Истина? Как добиваться? Давайте исследуем…

Что такое истина?

Истина (в метафизике) есть свойство предложений, утверждений, верований, мыслей или утверждений, которые произносятся в обычном дискурсе, согласовываться с фактами или констатировать, что имеет место. Объективная истина абсолютно не зависит от нашего мнения, восприятия или понимания. Истинность заключается в самом объекте, а не в субъекте.

Однако субъективная истина относительна; здесь правдивость заключается в субъекте или наблюдателе, который является нашим восприятием вещей.

«Фактов нет, только интерпретации». ~ Фридрих Ницше

Теперь остановимся на субъективной истине в ее глубине. Субъективная истина такова, как ее воспринимают. Именно восприятие играет доминирующую роль в поиске субъективной истины. Но что такое восприятие?

«Есть вещи известные и есть вещи неизвестные, а между ними находятся двери восприятия». ~ Олдос Хаксли

Восприятие — это динамический конфликт между попытками внешнего мира навязать нам реальность и нашими усилиями преобразовать ее в эгоцентричную перспективу.

Итак, в мире релятивизма и перспективизма наше восприятие сильно захвачено тем, что я бы назвал обманом восприятия.

Некоторые факторы, объясняющие обман восприятия: 

>> Мракобесие: практика преднамеренного сокрытия фактов или полной информации о чем-либо

>> Индоктринация: процесс обучения человека или группы принимать набор убеждений некритически

>> Избирательное восприятие: процесс, посредством которого мы воспринимаем то, что хотим услышать, игнорируя противоположные точки зрения тип социального влияния, включающий изменение убеждений или поведения, чтобы соответствовать группе

>> Догма: явление, в котором принципы или правила не могут быть поставлены под сомнение, или догматы веры в различных религиях

Список можно продолжить. Когда информации слишком много, становится чрезвычайно сложно узнать, где правда.

Как говорится: «Мы не видим мир таким, какой он есть; мы видим его таким, какой мы есть». Наши собственные когнитивные предубеждения или искажения еще больше усложняют задачу.

Следовательно, мы всего лишь жертвы обмана восприятия — не по собственному выбору, а в силу нашего окружающего мира.

Так нужно ли нам искать истину или просто сказать: «Блаженство в неведении?

«Погоня за правдой не важна. Важно стремиться к этой истине, которая поможет вам в достижении вашей цели, если она у вас есть». ~ Айн Рэнд

В поисках истины мы:

>> осознаем силу нашего аналитического ума

>> выходим за пределы нашего существования

>> видим актуальность, применимость и закономерности

>> практикуем прагматизм

>> Избегайте фанатизма

>> Сохраняйте внутреннюю целостность

>> Цените точки зрения других с их точки зрения

>> Развивайте непредвзятость

>> Не пугайтесь в дискуссиях

Остается вопрос: « Чья правда? ”

Каждый из нас находится в своем собственном независимом путешествии в поисках истины. Это не могло быть передано лучше, чем эти цитаты:

«У вас есть свой путь. У меня есть свой путь. Что же касается правильного пути, правильного пути и единственного пути, то его не существует». ~ Фридрих Ницше

«Мы с тобой принципиально разные, и нам обоим приходится маршировать под собственного барабанщика». ~ Дэвид Кейрси

«Никто не может построить для вас мост, по которому именно вы должны пересечь поток жизни, никто, кроме вас самих». ~ Фридрих Ницше

Поэтому поиск истины должен осуществляться каждым человеком индивидуально. Это похоже на дыхание, то, что никто другой не может сделать за нас.

Многие из нас путают правду с популярностью. Как сказал бывший руководитель Facebook: «Социальные сети разрывают общество на части. Обман восприятия объясняет, как сильно манипулируют нашим восприятием через информацию, которую мы получаем».

«Единственная истинная мудрость — это знать, что ты ничего не знаешь». ~ Сократ

Признавая, что мы ничего не знаем, мы открываем себя потенциалу изучения — о себе и мире вокруг нас — и поиску истины вместо того, чтобы вписываться в нашу нынешнюю систему убеждений.

«Признак образованного ума — уметь обдумать мысль, не принимая ее». ~ Аристотель

Мы должны искать, а не верить. Через веру мы принимаем и закрываем двери для других точек зрения или взглядов; через поиск мы открываемся всем перспективам, не осуждая ни одну из них. Поиск не имеет конечной точки.

«Цель образования — заменить пустой ум открытым». ~ Малкольм С.

Самое главное в образовании — это непредвзятость. Чем больше мы знаем о мире, тем больше мы можем понять и оценить его.

Наводящий на размышления «адвокат дьявола» активирует те перспективы или точки зрения, о которых мы не думали, и поможет нам мыслить способами, противоречащими нашим обусловленным способам мышления или убеждениям.

Сократ разработал известную ментальную модель поиска истины, названную Сократическим методом. Метод Сократа (также известный как метод Эленха) представляет собой форму совместного аргументативного диалога между людьми, основанного на вопросах и ответах на них, чтобы стимулировать критическое мышление и выявлять идеи и лежащие в их основе предположения.

Процесс поиска истины подобен восхождению по ступеням лестницы. Поднимаясь, мы гарантируем, признаем и понимаем каждый шаг, но также мы оставляем этот шаг позади, когда поднимаемся вверх. Уезжая, мы гарантируем, что это больше не будет препятствием на нашем пути вперед. Но если мы продолжим собирать все ступени, по которым мы поднялись, их общий вес не позволит нам подняться дальше.

В этом стремлении к истине мы начинаем соединять все точки, синтезируя все коллективные знания и мудрости – одно достигается обучением (знанием), а другое – опытом (мудростью).

Это не только помогает отточить наш подвижный интеллект, но и позволяет научиться распознавать закономерности во всем, что мы видим вокруг себя. Мы не оказываемся в кризисе, когда мир действует непропорционально нашим ценностям или смыслу.

Как было сказано, если истина вечна, поиск истины также будет вечным. Это путь эволюции, полный возможностей.

{{:комментарий}}

{{если идентификатор!=-1}}

{{если мнение && мнение[0] && мнение[1]}} {{:мнение[0].count}} {{:мнение[1].count}} — {{/если}} Отвечать — Флаг

Помечено

{{/если}}

Истина реальна, и философы должны обратить на нее свое внимание

Часто довольно буднично говорят, что истина растворяется, что мы живем в «эпоху постправды». Но истина — одно из наших центральных понятий — возможно, самое центральное, — и я не думаю, что мы можем обойтись без нее. Верить, что маски предотвращают распространение COVID-19состоит в том, чтобы принять это за правду, что они делают. Утверждать это значит утверждать, что это правда. Истина, вероятно, занимает центральное место в мышлении и общении в любом случае. И, конечно же, это часто ставится на карту в практических политических дебатах и ​​политических решениях, например, в отношении изменения климата или вакцин, или того, кто на самом деле победил на выборах, или кого мы должны слушать по поводу чего.

Можно было бы надеяться обратиться к философии за разъяснением природы истины и, может быть, даже за ее прославлением. Но столетие назад философия прагматического, аналитического и континентального толка качнулась в эпоху постправды. Если истина сейчас является проблемой для всех, если идея кажется пустой или бесполезной в «эпоху социальных сетей», «научного отрицания», «теорий заговора» и тому подобного, может быть, это просто означает, что «все» догнали то, что нужно. философия была в 1922.

До 20-го века размышления об истине в западных интеллектуальных и духовных традициях обычно превозносили ее. «Красота — это истина, истина — красота, — вот все, что / вы знаете на земле, и все, что вам нужно знать», — заявляет Джон Китс очень по-гречески или, по крайней мере, платонически, ибо Платон помазал истину как цель философии, цель человеческой жизни. «Конечно, мы должны быть смелыми, чтобы говорить правду, особенно когда речь идет об истине [ aletheia ]», — говорит Сократ в Федр . «Именно там обитает истинное существо, без цвета и формы, к которому нельзя прикоснуться; только разум, кормчий души, может созерцать его, и всякое истинное знание есть знание его». Истина Платона тождественна не только прекрасному, но и доброму и справедливому. Это высочайшая вещь. Иисус соглашается, провозглашая себя в Иоанна 14:6 путем, истиной и жизнью.

Философская рефлексия не всегда относилась к истине как к богу, но она определенно была центральной концепцией, обязательством и вопросом на протяжении примерно 2500 лет. Характерно, что Аристотель был более обоснован, чем его учитель Платон, когда он дал классическую формулировку теории соответствия: «Говорить о том, что есть, что оно не есть, или о том, чего нет, что оно есть, ложно, а говорить о том, что оно есть». что есть то, что есть, и что не есть то, что не есть, истинно.» Это довольно ясно, хотя и несколько сбивает с толку, но это определение, как и многие характеристики истины, кажется странно избыточным, особенно неинформативным. С другой стороны, каждая формулировка кажется избыточной, и встает ужасающий вопрос: верно ли само это определение «истины»?

Теория соответствия формулировалась и переформулировалась на протяжении столетий. «Истина — это согласие между интеллектом и объектом», — говорит Фома Аквинский, объясняя «согласие» с помощью почти синонимов, таких как «согласие» или «соответствие». Иммануил Кант формулирует это так: «Истина есть согласие познания с его объектом». Это кажется довольно ясным, пока вы не начнете настаивать, поскольку Кант считает, что эмпирические факты производятся внутри форм человеческого сознания. В некотором смысле для Канта истина есть согласие познания с самим собой или со своими непроизвольными построениями, а не с внешней реальностью. Людвиг Витгенштейн, в Tractatus Logico-Philosophicus (1921), возможно, последнее великое утверждение корреспондентной теории, рассматривает предложения или пропозиции как картины: если элементы изображаемого мира соответствуют элементам картины, которая точно представляет их в их отношениях с друг друга — если картинка соответствует действительности — тогда предложение верно.

Однако трудно объяснить «соответствие» или «совпадение», на которых основывается переписка. Философы обнаружили, что сами не могут договориться о том, что (предложения? предложения? убеждения? познания? образы? идеи?) должно согласовываться с чем (объекты? факты? мир? реальность?). И затем был небольшой вопрос самого соглашения, которое, кажется, задумано как создание имитации или картины реальности в вашей голове или на вашем языке, и попытка оценить, достаточно ли эта репрезентация напоминает вещи такими, какие они есть на самом деле, помимо все представления. Это, как отмечали многие философы 20-го века, включая самого Витгенштейна, очевидно невозможно. Кажется, что это требует от нас выхода из нашего собственного сознания и нашей собственной культуры.

По этим причинам и под влиянием кантианского и гегелевского идеализма различные классические версии соответствия были оспорены теориями когерентности, которые, между прочим, возвеличивали истину. В основе этих событий лежала борьба за то, что представляет собой реальность в целом: серия отдельных фактов, независимых от человеческого сознания, как предполагает теория соответствия, или паутина или сеть взаимозависимых фактов, опирающихся друг на друга и, возможно, на человека. сознание, только понятное в целом, как настаивали идеалисты.

Однако в этот момент связность становится довольно бессвязной

Конечно, логическая связность имеет отношение к истине: если вы, например, верите в оба противоречия, у вас есть по крайней мере одно ложное убеждение. Ложь иногда можно исправить в ту или иную сторону, указав, что то, что кто-то говорит сейчас, несовместимо с тем, что он говорил раньше. Британский идеалист Ф. Г. Брэдли в 1914 г. сформулировал взгляд следующим образом: . Идея истинна теоретически, потому что и поскольку она занимает свое место в организме знания и вносит в него свой вклад. И, с другой стороны, ложна идея, о которой верно противоположное.

Чтобы получить истину в последней инстанции, нам нужно увидеть, как конкретное утверждение вписывается в нечто вроде полной теории или системы Вселенной в целом: каждый факт является фактом и является фактом только по отношению к таким системе, или только потому, что он находит место в такой системе. «Мы не можем предполагать, — писал Гарольд Иоахим в 1906 году, — что рассматриваемая идея обладает своим «значением» (своей полнотой значения или своей способностью конституировать истину) сама по себе и сама по себе. Он, в свою очередь, получает свое значение из более крупной значимой системы, в которую он вносит свой вклад» 9.0003

Отвечая Иоахиму, Бертран Рассел счел заведомо ложным заявление о том, что «епископ Стаббс был повешен за убийство». Теперь предположим, что епископ Стаббс был святым, и его предполагаемое повешение совершенно несовместимо с большей частью того, что о нем известно. Однако вера в то, что его повесили за убийство, могла бы удачно составить компанию искаженной антиклерикальной системе убеждений с такими утверждениями, как «Большинство епископов — жестокие преступники» или «Епископов обычно вешают». дело, в котором епископ Стаббс на самом деле оказался виновным в убийстве, что совсем не согласуется с тем, что мы думали, что знали о нем. Это может быть правдой для всего этого, что достаточно тревожно.

Подавляющее возражение против теории когерентности, короче говоря, состоит в том, что могут существовать две или более одинаково согласованных теории или системы верований, которые противоречат друг другу, и в этом случае когерентность, по-видимому, заставляет нас описывать два или множество совершенно несовместимых верований. , такие как «вакцины работают» и «вакцины не работают», как истинные, если каждый из них появляется как элемент достаточно связной системы. И, возможно, так оно и есть, поскольку каждый из них функционирует в своем собственном информационном пузыре. В самом деле, возможно, это была определенная приверженность взгляду на согласованность, которая побудила Гегеля отказаться или, по крайней мере, уточнить принцип непротиворечия, утверждение, что если предложение истинно, оно не является также и ложным. Однако в этот момент согласованность становится довольно непоследовательной. И чтобы вообще иметь хоть какую-то истину, нам, возможно, придется подождать, вместе с Гегелем, синтеза всего знания и истории в единое окончательное изложение.

К началу 20 века многим философам казалось, что эти взгляды привносят больше неясностей, чем было изначально. В академии, в которой естествознание и математика переживали период относительно ясных и полезных результатов (и в которой большинство ученых и математиков вполне успешно работали без великой метафизической теории истины), тысячелетняя история размышлений на эту тему стало казаться чем-то вроде смущения.

Первый настоящий укол истины был нанесен американским прагматизмом, разработанным К. С. Пирсом примерно в 1880 году, чтобы привести философию в соответствие с эмпирической наукой. Прагматизм требовал истин, которые могли бы иметь значение для кого-то, и теории истины, которая показывает, «что мы практически имеем в виду», когда говорим, что что-то истинно. Философ Уильям Джеймс в своей лекции «Что означает прагматизм» (1906), призвал к теории, которая дает нам ощущение «денежной ценности» истины. Или, как выразился Джон Дьюи в Реконструкция в философии (1920):

Если идей, смыслов, концепций, понятий, теорий, систем способствуют активной реорганизации данной среды, устранению какой-либо конкретной проблемы и недоумение, то проверка их достоверности и ценности заключается в выполнении этой работы. Если они преуспевают в своей должности, они надежны, разумны, действительны, хороши, истинны… если они увеличивают путаницу, неуверенность и зло, когда на них действуют, тогда они ложны. Подтверждение, подтверждение, проверка заключаются в делах, последствиях. Красивый это то, что красивый делает. По плодам их вы знают их. То, что ведет нас по-настоящему, есть истина — продемонстрированная способность к такому руководству и есть то, что подразумевается под истиной.

Убеждение или теория верны для прагматиков в той мере, в какой они практически помогают нам решать проблемы или позволяют нам с пользой продолжать наши исследования. Вот что мы имеем в виду, когда говорим, что вакцины эффективны. Нет никакого практического смысла в метафизической теории или гномической формуле, окруженной неясностью и замкнутостью. Прагматизм, писал Ричард Рорти в 1982, «говорит, что истина — это не то, о чем следует ожидать интересной с философской точки зрения теории». , Фрэнк П. Рэмси категорически объявил само понятие истины избыточным, не передающим ни содержания, ни информации. «На самом деле нет отдельной проблемы истины, а есть просто лингвистическая путаница, — писал он. «Это правда, что Цезарь был убит» означает не более чем то, что Цезарь был убит, а «ложь, что Цезарь был убит» означает, что Цезарь не был убит». или согласие, но оно не имеет никакого содержания, кроме предложения, которое оно подчеркивает. Правда, добавил он, является «лишним дополнением». Большая часть последовавшего за этим аналитического размышления об истине так или иначе улетучилась. Философы формулировали «дефляционные» теории или просто объявляли весь вопрос бесполезным бредом.

«Выборы были украдены» действительно верно, если и только если выборы были украдены

Проект перешел от грандиозного описания истины в четком афоризме к наблюдениям над концепцией, которая предположительно может иметь отношение к логике или науке. Т-схема Альфреда Тарского, впервые предложенная в 1933 году, дает процедуру для того, чтобы сказать, что делает каждое истинное предложение истинным, а не дает четкое определение. Полученная формула кажется замкнутой или избыточной, чего и следовало ожидать от заявления Рэмси о том, что «истина» излишня. Предложение «Снег бел» истинно тогда и только тогда, когда снег бел, указывает Тарский, и тогда вы могли бы начать перечислять условия истинности каждого повествовательного предложения или любого предложения, делающего положительное утверждение, как бы « раскавычивая его, просто вынимая из кавычек, чтобы казалось, что речь идет о мире, а не о словах. Если на то пошло, предложение «Снег — зеленовато-желтый» истинно тогда и только тогда, когда снег — зеленовато-желтый.

Хотя Т-схема Тарского была представлена ​​как интерпретация роли истины в логике и математике, это все, что мы действительно можем сказать о значении истины даже на обычном языке, если Рэмси прав. Это более или менее позиция, которую стали называть «дефляционизмом». Подход Тарского дает рекурсивное определение, процедуру для создания правильного применения понятия, а не прямо говорит нам, «что оно означает». Но это также, по-своему, попытка сказать, что означает «истинное»: что бы ни означало предложение, в которое оно встроено, без него.

К 1996 году Дональд Дэвидсон в «Безумии попыток определить истину» описывал обширную к тому времени историю Рэмси/Тарского/дефляционистов, в которую он внес центральный вклад, как попытку «устранить» истину. Он также выступил с несколько туманным призывом возродить понятие истины, попытаться показать, какую роль она играет в повседневном человеческом общении. Может быть, он намекал на то, что, хотя «выборы были украдены» действительно верно, если и только если выборы были украдены, это не поможет нам установить демократию.

На континентальной стороне большого дисциплинарного разрыва философы несколько дольше относились с подозрением к истине как к общему понятию. Сумасбродная и трудная трактовка Мартина Хайдеггера в «О сущности истины» (1930), несмотря на его собственное недоверие к метафизике, была, пожалуй, последней крупной вспышкой спекуляций на эту тему в гегелевском стиле. Хайдеггер начинает с того, что требует знать, что должно быть в мире и в людях, чтобы соответствие стало возможным. Рассмотрим, например, обычное утверждение о монете и о том, что будет означать, если оно совпадет с самой монетой. «Монета сделана из металла», — достаточно благоразумно указывает он. «Утверждение вообще не является существенным. Монета круглая. В утверждении нет ничего пространственного. На монету можно что-то купить. Заявление о ней никогда не является средством платежа… Как может то, что совершенно непохоже, заявление, соответствовать монете? Он должен был бы стать монетой и, таким образом, полностью отказаться от себя» 9.0003

Подход Хайдеггера заключался не в отказе от вопроса об истине, а в отступлении к «сущности» истины — условиям, которые делают возможным соответствие утверждений действительности. Он возвращается к Истине, можно сказать, с большой буквы, и делает это в терминах таких понятий, как «несокрытость сущего» и идея сущности истины как определенного рода «поведения»: психологическое или культурное состояние открытости, при котором вещи «проявляются» и, таким образом, подкрепляют обычные истинные утверждения. Его атака на корреспонденцию быстра, убедительна и знакома (у Джеймса было то же самое, и у Иоахима тоже). Но последующий переход к «сущности» истины, несмотря на то, что я считаю ее подлинной глубиной, подтвердил худшие подозрения прагматиков. Конечно, с точки зрения роли истины в математике, например, такие понятия, как «поведение» и «несокрытие», в лучшем случае неуместны.

Англо-американские философы продолжали пытаться выкачать истину даже после того, как в ней не было воздуха

Если философы-аналитики были настроены скептически на концептуальных основаниях, то критика, пришедшая на континентальных волнах, последовавшая за Хайдеггером, была политической, касающейся прежде всего переплетение истины и силы, тема непосредственно из Фридриха Ницше. Что общего у их критики с аналитическим материалом, помимо подозрения, что истина не может или не должна быть теоретизирована, так это безжалостная централизация языка. Оба обратились от значения истины как бы к значению «истины». А потом они сдули этот смысл.

Мишель Фуко начал одно из своих размышлений так:

Истина есть вещь этого мира: она производится только благодаря многочисленным формам принуждения… Каждое общество имеет свой собственный режим истины, свою «общую политику» истины : то есть типы дискурса, которые он принимает и заставляет функционировать как истинные; механизмы и случаи, позволяющие различать истинные и ложные утверждения, средства, с помощью которых каждое из них санкционируется; методы и процедуры, придающие значение в обретении истины; статус тех, кто обвиняется в том, что говорит то, что считается правдой.

«Истина — это вещь этого мира» и связь истины и силы: на эти моменты обращал внимание Дьюи. Но прагматики утверждали их надлежащим образом, напрямую связывая истину с престижем науки, развитием технологий и структурами экспертизы, действующими на общее благо. Фуко был гораздо менее оптимистичен. Можно сказать, он предвидел, как китайское государство использует правду о своих гражданах или что Facebook знает о своих пользователях и что он делает с этой информацией.

Если англо-американские философы продолжали пытаться выкачать истину даже после того, как в ней не было воздуха, то континентальники подрывали ее, потом подрывали их подрыв, потом подрывали и ее. Одно место, которое это привлекает, находится в «гиперреальном» Жана Бодрийяра. Он сказал в 1980-х годах, что большая часть нашей жизни прожита с помощью симуляций, репрезентаций, средств массовой информации, что различие между репрезентацией и реальностью, или утверждениями и фактами, больше не может сохраняться. И если он и Рорти так думали в 1982, они убедятся в этом сейчас, отправив запрос в Instagram. «Нет больше зеркала бытия и явлений, реальности и ее концепции», — писал Бодрийяр в «Прецессии симулякров» (1981). «Переходя в пространство, кривизна которого больше не является кривизной ни реального, ни кривизны истины, эра симуляции открывается ликвидацией всех референций». репрезентации войны, и, как он утверждал в названии одной из своих книг, «Войны в Персидском заливе не было».

Взятые вместе, континентальный и аналитический кризисы указывают на то, что истина является либо злой авторитарной силой, либо вообще ничем. Это примерно так, не так ли? Так или иначе, тогда и на протяжении всего века истина казалась рухнувшей, сценой замешательства и отчаяния, страной, из которой эмигрировали философы.

Но мы не перестали выяснять, что правда, или спорить об этом, как будто мы знаем, что имеем в виду. Вопросы о том, что есть истина, сейчас, мягко говоря, не менее актуальны, чем в 19 веке.00. Иными словами, истину оказалось так же трудно искоренить, как и прояснить. Мы продолжаем обнаруживать, что нам нужно это понятие, и, безусловно, оно имеет практическую ценность, даже несмотря на все споры. Работают ли мРНК-вакцины? Что нам делать с климатическим кризисом? Справедливо ли выиграл Джо Байден на выборах 2020 года? Что истина сфабрикована, или является симуляцией, в которой исчезает реальное, или что она вовсе не является свойством утверждений или теорий, а представляет собой необязательную избыточность, что разговоры об истине всегда искажены: эти взгляды имеют здесь трудности и способствуют их маленький путь к продолжению настоящей катастрофы.

Я не думаю, несмотря на все нападки на это понятие со стороны всевозможных философов в течение целого века, что мы сможем обойтись без истины. В каком-то смысле я не думаю, что все эти нападки вообще коснулись правды, которая (как мы обнаруживаем) необходима и до сих пор является единственным возможным лекарством.

Я хотел бы начать с того, что подумал об «истине» как о полусинониме «настоящего». показывает, что она тривиальна или необязательна. Наоборот, он везде и всегда. Рэмси показал, во всяком случае, что истина занимает центральное место: нельзя верить чему-либо, не предполагая этого. Если это бессмысленно, то бессмысленны и все убеждения и утверждения. Это само собой разумеется, потому что это везде. И если притязания на обладание, воплощение или представление истины часто являются навязыванием власти, как справедливо указывает Фуко, они также часто являются проявлениями сопротивления. Угнетенные группы, например, склонны бороться за главные истины своей идентичности и опыта. Ничто из этого не ограничивается чистой областью симулякров: как мог бы сказать Фуко, речь идет о телах, взаимодействующих в социальном и физическом мире вместе.

В качестве первого шага к восстановлению вопроса мы могли бы расширить фокус внимания с философского вопроса о том, что делает предложение или предложение истинным или ложным, чтобы сосредоточиться на некоторых из богатых способов, которыми понятие истины функционирует в нашем дискурсе. То, что любовь истинна, не означает, что это представление, соответствующее реальности. Это не означает, что любовь связана со всей остальной системой убеждений любящего или возлюбленной. Это не значит, что гипотеза о том, что моя любовь истинна, помогает нам решить наши проблемы (она может создать еще больше проблем). Это означает, что любовь сильная и настоящая, или, как я хотел бы сказать, настоящая, настоящая. То, что моя цель верна, не означает, что моя цель точно изображает внешний мир, но что она как бы ударяет действительный мир прямо в центр.

Быть может, истинно или ложно не только или даже прежде всего предложения, но и любовь, и цели, и сам мир. То есть я хотел бы начать с размышления о «истинном» как о полусинониме «настоящего». Если бы я формулировал параллельно с Аристотелем, я мог бы сказать, что «то, что есть, есть истина». обязательство смотреть в лицо реальности. Несостоятельность правды часто является неспособностью признать ее лицом к лицу. Я не уверен, насколько это поможет в математике, но математика должна понимать, что это лишь одна из многих форм человеческого знания. Мы, или, во всяком случае, я, могли бы надеяться, что из этой более широкой структуры понимания возникнет объяснение, отвечающее на традиционные вопросы об истинности высказываний. Это спекулятивно, я признаю.

Истина может и не быть той вечной неизменной Формой, какой ее считал Платон, но это не значит, что она может быть разрушена несколькими злонамеренными политиками, техно-магнатами или философами-лингвистами, хотя техно-магнаты и некоторые философы (Дэвид Чалмерс , например) также может пытаться подорвать или изобрести реальность.