«Войну с наркотиками» давно объявили проигранной. Но некоторые страны до сих пор не сдаются К чему приводит политика «нулевой терпимости» к наркотикам — объясняем на семи примерах
Уничтожение партии изъятых наркотиков в Международный день борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом. Тегеран, Иран, 26 июня 2013 года
Ebrahim Noroozi / AP / Scanpix / LETA
Прошло почти 60 лет с тех пор, как страны ООН подписали Единую конвенцию о наркотических средствах — с нее началась всемирная «война с наркотиками». Полвека спустя Глобальная комиссия по вопросам наркополитики объявила эту войну проигранной и призвала к более гуманным методам. Отдельные страны и местные правительства — например, Португалия и некоторые штаты США — экспериментируют с декриминализацией и полной легализацией. Однако несколько государств — и самых богатых, и бедных развивающихся — продолжают применять у себя жесткие антинаркотические законы. Автор книги «Мир под кайфом» («Dopeworld») Нико Воробьев специально для «Медузы» рассказывает, как устроена политика «нулевой терпимости» к наркотикам, — на семи ярких примерах.
Эта статья — часть нашей программы поддержки благотворителей MeduzaCare. Все материалы можно прочитать на специальном экране.
США. Где-то легалайз, но в целом нет
Исторически одним из мировых лидеров по борьбе с наркотиками стали Соединенные Штаты. Именно по инициативе Вашингтона в 1961 году ООН приняла Единую конвенцию о наркотических средствах — международный договор, запрещающий производство и поставку наркотических средств, кроме как по лицензии в медицинских и научных целях.
Наркополитика в США напрямую связана с расизмом. Например, кокаин запретили в начале ХХ века после того, как The New York Times сообщила, что в южных штатах афроамериканцы под действием кокаина насилуют белых женщин. Похожие истории рассказывали о китайских (опиум) и мексиканских (марихуана) иммигрантах. Первая мировая война привела к конструированию еще одного образа врага — немецких пивоваров, что, среди прочего, способствовало принятию сухого закона в 1920-х годах.
Но полномасштабная «война с наркотиками» в Америке началась в 1970-х при президенте Ричарде Никсоне — на фоне роста популярности контркультурных движений 1960-х, исповедовавших более терпимое отношение к запрещенным веществам.
Помогло ли это? Непонятно. В 1975-м, через четыре года объявления «войны наркотикам», запрещенные вещества употребляли 30,7% американских старшеклассников. В 1992-м этот показатель сократился до 14,4%, но в 2013 году снова вырос до 25,5%.
Важной вехой в истории американской наркополитики стала волна легализации марихуаны, начавшаяся в 2012 году со штатов Колорадо и Вашингтон. По итогам местных референдумов взрослым старше 21 года разрешили покупать каннабис и продукты из него в специальных магазинах. Правда, покупка все равно связана с массой ограничений: вас не пустят на порог магазина, если вы не предъявите удостоверение личности, внутри может находиться только строго определенное число посетителей, курить на улице нельзя — только дома.
Недавнее исследование показало, что после легализации каннабиса в Колорадо количество подростков, нуждающихся в психиатрической помощи из-за злоупотребления марихуаной, не только не выросло, но и снизилось (правда, оно снизилось и в тех штатах, которые каннабис не легализовали).
Кроме 11 штатов, полностью легализовавших марихуану, еще в 33 она с разными ограничениями разрешена для медицинского использования. Но на федеральном уровне это все еще строго контролируемое вещество. Это значит, что даже если вы легально купили марихуану для рекреационного или медицинского употребления в одном штате, поехать с ней в соседний вы не сможете, даже если марихуана легальна и там, — а если попытаетесь, можете нарваться на серьезный тюремный срок. Как, например, ветеран Ирака Шон Уорсли, который ехал из Аризоны в Северную Каролину через Алабаму — штат с одними из самых суровых антимарихуановых законов. В Аризоне Уорсли прописали медицинский каннабис от ПТСР (посттравматический стрессовый синдром) и последствий боевой контузии, но в Алабаме этот рецепт не имел силы, поэтому ветеран сейчас дожидается приговора.
Хотя ни президент Дональд Трамп, ни его предшественник Барак Обама не вмешивались в планы отдельных штатов по легализации каннабиса, до общенациональной реформы антинаркотических законов еще далеко. Однако консенсус в американском обществе по этому поводу уже сложился: по данным опроса Pew Research, в конце 2019 года легализацию марихуаны поддерживали уже 67% американцев — в два раза больше, чем в 1999-м.
Это все еще вопрос партийной принадлежности: демократы гораздо активнее выступают за легализацию, чем республиканцы, но и среди последних ее сторонников уже больше половины. В июле 2019 года депутаты от Демократической партии внесли в палату представителей проект обширного пакета реформ, который включал в себя среди прочего удаление каннабиса из списка строго контролируемых наркотических веществ и снятие судимостей за мелкие правонарушения, связанные с хранением и употреблением марихуаны. Законопроект успешно прошел первое чтение в нижней палате конгресса; следующее назначили на конец сентября 2020 года, но его пришлось отложить из-за рассмотрения экстренных мер, связанных с пандемией коронавируса.
Таким образом, наркополитика одной из самых развитых, богатых и могущественных стран мира исключительно двойственна. С одной стороны, весьма прогрессивные даже по европейским меркам решения отдельных штатов; с другой — устаревшие, почти столетней давности репрессивные федеральные законы.
Покупатели в магазине каннабиса Sunnyside Cannabis Dispensary в день легализации марихуаны в штате Иллинойс. Чикаго, США, 1 января 2020 года
Kamil Krzaczynski / AFP / Scanpix / LETA
Япония. Последствия укрепления боевого духаВо время Второй мировой наркотики были довольно распространены в Японии, особенно метамфетамин, который получали рабочие на военных заводах для повышения производительности, а солдаты — для укрепления боевого духа. После поражения в войне это вылилось в настоящую эпидемию, которая повторялась во время экономических спадов в 1970-х и 1990-х годах. Широкое распространение зависимости от метамфетамина «стало символом коллективного поражения, отчаяния, зависимости… чтобы по-настоящему восстановить суверенитет, Япония должна была избавиться от наркотиков», — пишет Мириам Кингсберг, специалист по истории Японии в Университете Колорадо.
Такой наркополитики в Японии придерживаются до сих пор. За хранение и употребление марихуаны можно получить до пяти лет тюрьмы, за производство и торговлю веществами амфетаминового ряда (включая метамфетамин) — даже пожизненный срок.
По разным данным, жители Японии употребляют наркотики гораздо реже, чем граждане западных стран. Например, в 2017 году, согласно официальной статистике, только 1% опрошенных признались, что пробовали марихуану. Опрос 2013 года среди 300 посетителей рейвов показал, что 8% из них пробовали МДМА.
Люди, употребляющие наркотики в Японии, подвержены серьезной стигматизации в обществе, а государственные служащие и врачи обязаны сообщать полиции о нарушении антинаркотического законодательства. О масштабе стигмы можно судить по тому, как в стране относятся к знаменитостям, пойманным с наркотиками. В Японии такой человек немедленно объявляется изгоем. «Эти антинаркотические кампании имеют сильный дегуманизирующий эффект, — объясняет „Медузе“ нарколог Канна Хаяси.
Людям, оказавшимся исключенными из общества, гораздо труднее вернуться к нормальной жизни: данные за 2017 год показали, что почти половина всех осужденных за наркотики — рецидивисты. В Португалии, где употребление любых наркотических веществ не считается преступлением, а с потребителями работают психологи, рецидивистов лишь 7,9%.
Иран. Смертная казнь не помогает
В Исламской Республике Иран шариатом запрещен даже алкоголь (исключение делают только для немногочисленных христиан). Но даже угроза сурового наказания — за пьянство теоретически можно получить смертную казнь — мало кого останавливает. Почти на каждой вечеринке в зажиточном северном Тегеране имеется солидный запас контрабандного спиртного, привезенного с Кавказа или из Курдистана.
Однако в других местах качество алкоголя на черном рынке очень нестабильно. Когда в 2020 году обычные пути контрабанды закрылись из-за коронавируса, тысячи иранцев отравились напитками, содержащими метанол, и более 700 умерли (по сравнению с 66 в 2019-м). Недавнее исследование показало что, несмотря на запрет, примерно один из восьми иранцев все-таки пьет.
В то время как алкоголь безусловно запрещен шариатом, к употреблению опиума («таряк» на местном жаргоне) иранское общество и государство относятся более снисходительно. Опиум многие века был частью персидской культуры. В 1970-е годы, до Исламской революции 1979-го, в Иране действовала своеобразная форма заместительной терапии: люди с наркотической зависимостью могли получать дневную дозу опиума в аптеках. «Это была уникальная практика, существовавшая до Исламской революции, — рассказывает „Медузе“ иранский врач Араш Алаеи. — Опиум выдавался на основе строго определенных критериев, включая возраст наркозависимого, а не просто каждому желающему.
Это давало возможность управлять потоком наркотиков, оградить от них молодежь и помочь наркозависимым из малообеспеченной части населения».
А в 1980-х годах вместе с потоком героина из Афганистана страну захлестнула эпидемия ВИЧ. «Некоторые из моих одноклассников употребляли героин. Многие погибли — и это стало для нас с братом сильнейшим стимулом начать действовать», — рассказывает «Медузе» Араш. В 1990-е он вместе с братом Камиаром (имена изменены по просьбе героев) устроил в западно-иранском городе Керманшах бесплатную клинику для наркозависимых и ВИЧ-положительных людей. Затем их «треугольные» клиники открылись по всей стране и получили признание ВОЗ как передовой метод лечения и профилактики наркозависимости и ВИЧ. Однако с приходом к власти Махмуда Ахмадинежада (президент Ирана с 2005 по 2013 год) Камиара и Араша обвинили в шпионаже и посадили в тюрьму. Они вышли на свободу в 2010 и 2011 году, покинули Иран и сейчас работают в США и Таджикистане.
«Потом власть опять поменялась и перед нами извинились. Но в современном Иране вы никогда не знаете, что случится завтра», — говорит Араш. Возвращаться они пока не планируют: Араш опасается, что после посещения Ирана они не смогут вернуться обратно в США.
Наркоторговцам в Иране грозила смертная казнь еще до Исламской революции, но случаев ее применения стало гораздо больше уже при новой, консервативной власти. И все же, несмотря на строгость иранских законов, в 2009 году 89% всего опиума и 41% всего героина в мире, по данным доклада Amnesty International, изъяли в Иране. В том же году в стране казнили 166 наркоторговцев (43% от всех людей, приговоренных местными судами к смертной казни). К 2018 году ситуация улучшилась лишь незначительно: Иран остается мировым лидером по количеству изъятых опиатов (их доля составила 53% от мирового объема). Хотя власти считают большие партии конфискованных наркотиков показателем успешности их политики, многочисленные исследования показывают, что изъятие крупных партий наркотиков практически не влияет на их доступность — ведь наркоторговцы учитывают в своей логистике неизбежный риск того, что какая-то часть их товара будет обнаружена и уничтожена властями.
Хотя большая часть афганского героина отправляется транзитом через Иран в другие страны (например, в Европу через Турцию), в самом Иране из трех миллионов наркопотребителей (общее население страны — почти 81 миллион человек) 67% употребляют именно героин. Согласно докладу ООН 2019 года, в Иране самый высокий уровень опиатной зависимости в мире: в 2015 году героин употребляли 3,3% населения.
Боливия. Листья против порошка
Боливия — одна из трех стран-лидеров по производству кокаина, вместе с Колумбией и Перу. Еще она чемпион мира по военным переворотам: в ее 195-летней истории насчитывается не менее 190 успешных переворотов или их попыток. В 1980 году власть захватил генерал Луис Гарсиа Меса, воспользовавшийся помощью богатых наркобаронов и беглого нацистского наемника Клауса Барбье. До того, как Колумбия наладила собственное производство кокаина в промышленных масштабах для экспорта, друзья генерала снабжали самого Пабло Эскобара.
Этот режим протянул недолго. Когда на следующий год генерала Меса сместил очередной переворот, новые боливийские власти пригласили агентов американской антинаркотической службы DEA, чтобы помочь им уничтожить плантации коки — растения, из листьев которого готовят кокаин.
В 1988-м под давлением Вашингтона Боливия приняла закон 1008, который предусматривал сроки от 10 до 25 лет тюрьмы за наркоторговлю, вне зависимости от объема. Максимально жесткие меры были одним из условий получения финансовой помощи от США, которые считают мировой наркотрафик глобальной угрозой себе.
Полиция и армия Боливии уничтожают плантацию коки в местности Чиморе в 600 километрах к юго-западу от столицы страны Ла-Пас. Боливия, 13 января 2013 года
David Mercado / Reuters / Scanpix / LETA
Выполнение условий закона 1008 осложнялось двумя факторами: во-первых, Боливия — одна из беднейших стран Южной Америки, где почти половина всей рабочей силы занята в натуральном хозяйстве. Кроме того, значительное количество коки выращивалось боливийскими крестьянами для личного потребления в виде листьев, а не кокаина (недавние опросы показывают, что 47% жителей Боливии жуют листья коки — а кокаин употребляют, по данным ООН, только 0,34%).
Поэтому принятый по американской инициативе закон в первую очередь ударил по самым бедным и социально незащищенным слоям населения, перегрузив судебную и тюремную инфраструктуру.
Даже сейчас, после некоторых реформ, которые провел президент Боливии (в 2006–2019 годах) Эво Моралес, известный популяризатор традиционного потребления коки, в боливийских тюрьмах сидят более 18 тысяч заключенных — почти в два раза больше, чем они могут вместить. По данным исследовательского проекта CEDD, изучающего влияние «войны с наркотиками» на население стран Южной Америки, свыше 10% боливийских заключенных осуждены по закону 1008. Большинство из них — крестьяне, мелкие дилеры и перевозчики.
Сингапур. 10 лет за мочу
Пассажиров в аэропорту Сингапура встречает предупреждение, напечатанное прямо на миграционной анкете: «Смертная казнь за наркотрафик». По сингапурским законам обнаружение наркотика в анализах мочи карается тюремным сроком до 10 лет, даже если нарушитель употреблял, например, каннабис там, где это легально. Обладание запрещенными веществами в количестве выше определенного предела — например, 30 грамм кокаина или полкило марихуаны — считается контрабандой в крупном размере и карается смертной казнью через повешение.
В 2019 году в Сингапуре таким образом, по данным Amnesty International, казнили как минимум двух человек. Правозащитники, впрочем, утверждают, что на виселицу в Сингапуре отправляются лишь мелкие наркокурьеры, а крупные избегают наказания.
Правительство Сингапура часто хвастается, что у них самый низкий уровень наркопотребления в мире. По данным властей, в стране в 2018 году арестовали всего лишь 3439 человек за правонарушения, связанные с наркотиками (население Сингапура — чуть меньше шести миллионов человек). В том же году в американском штате Миннесота, сравнимом по численности населения, за похожие нарушения задержали больше 20 тысяч человек.
Хотя такое количество задержаний можно использовать как аргумент в пользу того, что максимально репрессивная наркополитика работает (как, например, и в Японии), исследователи скептически относятся к этим данным. Сингапурская статистика учитывает только тех, кого удалось привлечь к ответственности, тогда как большинство наркопотребителей остаются непойманными.
Трудно сказать, действительно ли Сингапур успешнее, чем США, в «войне с наркотиками» — или сингапурские потребители просто лучше прячутся.
Шведская наркополитика — одна из самых строгих в Евросоюзе. Ее архитектором считается психиатр Нильс Бейерут, который выступал за нулевую терпимость к наркотикам в 1970-е годы. Шведские законы не различают «тяжелые» и «легкие» наркотики, а также квалифицируют как преступление не только хранение, но и употребление веществ.
В каком-то смысле такая наркополитика работает. Например, в Швеции доля населения, когда-либо пробовавшего запрещенные вещества, довольно низка. Если, например, во Франции это 45% от опрошенных жителей, то в Швеции — всего 15,6%. Но есть особенность. При том, что количество потребителей наркотиков в Швеции относительно невелико, уровень смертности среди них чрезвычайно высок. В стране в 2016 году произошло 590 передозировок со смертельным исходом, что почти в 20 раз больше, чем в Португалии — государстве с почти такой же численностью населения, где хранение и употребление любых наркотиков не считается преступлением.
Опрос потребителей героина в Мальме показал, что многие из них не вызывают скорую помощь своим друзьям с передозировкой из-за опасений, что их самих задержит полиция.
Выдавливание наркопотребления в нелегальную сферу приводит к резкому росту преступности. В 2019 году в Швеции произошло 257 криминальных разборок со взрывами, по сравнению с 162 случаями годом ранее. Исследователи отмечают, что, согласно данным шведской полиции, большинство подозреваемых во взрывах имели судимости за наркотики и насилие — причем по крайней мере половина случаев связана с организованной преступностью.
Филиппины. Кормить рыбок наркодилерами
В Сингапуре радикальные методы «войны с наркотиками» осуществляются в рамках закона, хотя и максимально сурового. Совсем иная ситуация у соседей по Юго-Восточной Азии. Накануне выборов в 2016 году будущий президент Филиппин Родриго Дутерте предложил интересный план спасения от распространения наркозависимости.
«Забудьте все эти законы о правах человека.
Если я окажусь в президентском дворце, я буду делать то, что делал, когда был мэром, — объявил он толпе своих сторонников во время предвыборной кампании. — А вы, наркодилеры, бандиты и бездельники, лучше убирайтесь отсюда, потому что я вас убью. Я вас всех сброшу в Манильскую бухту, рыбок покормить».
С 1988 до 2016 года Дутерте был мэром города Давао, где заработал репутацию «филиппинского терминатора». В этот период сотни подозреваемых в воровстве, торговле наркотиками и просто беспризорных детей были убиты членами «Эскадрона смерти из Давао» — группировки, в которую входили бывшие полицейские, якобы подчинявшиеся непосредственно мэру. Дутерте утверждал, что его методы сделали Давао самым безопасным городом в Филиппинах — однако, по официальным данным на 2015 год, в городе по-прежнему оставался самый высокий уровень убийств и насилия в стране.
Став президентом, Дутерте немедленно масштабировал этот опыт на все Филиппины. В первый же год его работы в ходе «антинаркотических операций», по данным правозащитных организаций, были застрелены на месте не менее семи тысяч филиппинцев, в основном из беднейших трущоб.
Выяснить, действительно ли все эти люди были причастны к торговле наркотиками или среди жертв этих бессудных казней оказались и невиновные, уже невозможно.
Тело убитого Марсело Сальвадора, которого полиция подозревала в употреблении наркотиков, лежит на обочине дороги в Лас-Пиньяс, южном пригороде столицы Филиппин. Манила, 5 сентября 2016 года
Aaron Favila / AP / Scanpix / LETA
В 2017 году трое полицейских похитили 17-летнего Киана Делос Сантоса, не имевшего прежде проблем с полицией, и убили выстрелом в голову. Несмотря на то, что, по данным правозащитников, с 2016-го в ходе таких внесудебных расправ погибло не меньше 27 тысяч человек, общественный резонанс и реакцию властей вызвала только смерть Делос Сантоса — и лишь после массовых протестов с участием католических священников.
Повлияла ли эта политика максимального террора на безопасность в стране? В первый год президентства Родриго Дутерте преступность резко сократилась: количество грабежей упало на 34%, угонов автомобилей — на 47%.
Выросло только количество убийств — на 22,75%. А что произошло, собственно, с крупным наркобизнесом? Он чувствует себя прекрасно, говорит полковник полиции Ромео Карамат. Он командовал многими антинаркотическими операциями в Маниле и пригородах, в том числе той, в ходе которой был убит Киан Делос Сантос. Но теперь Камарат уверен, что все это было зря: «Политика устрашения явно не сработала», — заявил он в интервью Reuters в феврале 2020 года. Наркотики, по словам Камарата, по-прежнему доступны в любое время и в любом количестве.
Если же истинной целью Родриго Дутерте было не искоренение наркоторговли, а укрепление собственного имиджа, в этом он определенно преуспел. Судя по социологическим опросам, в 2019 году 79% филиппинцев одобряли действия президента по борьбе с наркотиками. Более того, первую половину своего шестилетнего срока Родриго Дутерте закончил с рекордным рейтингом одобрения в истории независимых Филиппин.
Автор: Нико Воробьев
Редактор: Алексей Ковалев
Коронавирус наносит удар по мировому наркобизнесу
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
https://inosmi.
ru/20200703/247700254.html
Коронавирус наносит удар по мировому наркобизнесу
Коронавирус наносит удар по мировому наркобизнесу
Коронавирус наносит удар по мировому наркобизнесу
Колумнист ИноСМИ пишет о, по счастью, непростой ситуации, в которую попала наркоторговля. Эта криминальная сфера сильно пострадала от карантина. Закрылись… | 03.07.2020, ИноСМИ
2020-07-03T11:59
2020-07-03T11:59
2022-10-07T15:36
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn1.inosmi.ru/images/sharing/article/247700254.jpg?2477001241665146209
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2020
Дмитрий Добров
https://cdnn1.inosmi.ru/img/22114/96/221149629_0:1000:3000:4000_160x160_80_0_0_f91196e206a7b37cd655a773a27c3990.jpg
Дмитрий Добров
https://cdnn1.inosmi.ru/img/22114/96/221149629_0:1000:3000:4000_160x160_80_0_0_f91196e206a7b37cd655a773a27c3990.
jpg
Новости
ru-RU
https://inosmi.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Дмитрий Добров
https://cdnn1.inosmi.ru/img/22114/96/221149629_0:1000:3000:4000_160x160_80_0_0_f91196e206a7b37cd655a773a27c3990.jpg
общество
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Колумнист ИноСМИ пишет о, по счастью, непростой ситуации, в которую попала наркоторговля. Эта криминальная сфера сильно пострадала от карантина. Закрылись границы (прощай, транзит!), прекратили работу привычные точки сбыта — бары и клубы. Из-за отсутствия хорошего сырья снизилось качество наркотиков. Самое время бросать и лечиться.
Дмитрий Добров
Эпидемия коронавируса нанесла серьезный удар по мировому наркобизнесу.
Закрытие границ и карантинные меры привели к тому, что каналы поставок в Европу и Северную Америку, были частично парализованы. Западные СМИ пишут, что меры, принятые в многих странах по сдерживанию пандемии коронавируса, вызвали потрясения на нелегальных рынках наркотиков во всем мире и затронули все цепочку — от производства до транспортировки и сбыта наркотиков. Во время карантина и самоизоляции дилеры не могли торговать наркотиками в привычных местах — барах, дискотеках и на улице. В результате, в Европе и США существенно сократился рынок героина, выросли цены на марихуану.
В докладе Управления ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН) отмечается, что во многих странах мира возник дефицит основных видов наркотиков. Одновременно документ констатирует существенный рост цен в зависимости от региона и снижение «чистоты» продукта. В результате, потребители переходят с героина на синтетические опиаты, а также низкосортные наркотики и медикаменты. В Афганистане, на который приходится 90% производимого в мире опийного мака, в разгар урожая (с марта по июнь) были перекрыты границы, иранские и пакистанские сезонные работники не смогли прибыть для сбора мака на плантациях.
Это привело к дефициту опиатов в мире и повышению смертности среди потребителей ввиду их перехода на наркотики низкого качества. Опийный мак обеспечивает две трети афганского ВВП, но в нынешнем году эта индустрия фактически рухнула. Аналогичная проблема возникла в Колумбии, где резко затруднилась транспортировка кокаина. На Ближнем Востоке (Сирия и Ливан), где находятся лаборатории по производству синтетических наркотиков, производство тоже упало, так как сюда перестало поставляться фармакологическое «сырье» из Китая и Индии.
Особенно сильное потрясение испытал главный мировой производитель наркотиков — Латинская Америка. Именно в этом регионе наркокартели получали до сих пор колоссальные прибыли, которые составляли, по оценкам вашингтонского аналитического института Global Financial Integrity, от 426 до 652 миллиардов долларов в год. Именно здесь производят и экспортируют на весь мир кокаин, марихуану, а также метамфетамин, героин и синтетический опиоид фентанил. Эпидемия коронавируса нанесла наркобизнесу больше ущерба, чем все военные операции против картелей под руководством США: цены на листья коки в Латинской Америке в нынешнем году обрушились больше чем на 73%, под угрозой оказалась вся мировая наркоторговля.
В результате карантинных мер были перекрыты внутренние коммуникации и международный транзит, наркокартели лишились возможности свободной транспортировки груза. В результате, цены на основные виды наркотиков в США выросли вдвое. На мексиканско-американской границе скопилось громадное количество наркотиков и наличности ввиду жесткого пропускного режима. Картели испытывают также дефицит химического «сырья» из Азии, составляющего основу синтетических наркотиков. Это касается производства метамфетамина и фентанила в Мексике и амфетаминовых стимуляторов в Ливане и Сирии.
В нынешних кризисных условиях наркокартели вынуждены менять тактику — вместо многочисленных мелких посылок, перевозимых наркокурьерами, они перешли к поставкам крупными партиями. Так, за первые три месяца этого года УНП ООН конфисковал в Европе 17,5 тонн кокаина — на 20% больше, чем за соответствующий период прошлого года. На днях в Италии была конфискована партия амфетаминов стоимостью в 1 миллиард долларов. 14 тонн наркотиков были привезены в Южную Италию на борту контейнерных судов, прибывших из Сирии.
По данным итальянской полиции, 84 миллиона таблеток были произведены в лабораториях, принадлежащих ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация — прим. ред.).
По мнению аналитиков, нынешняя ситуация носит временный характер и по мере ослабления карантина «традиционные» поставки будут возобновлены. При этом в наркобизнесе произойдет дальнейшая концентрация: выживут только крупные картели, а мелкие конкуренты будут устранены. Уже есть первые признаки «оживления»: растут цены на листья коки в Колумбии, Боливии и Перу. Наркокартели Латинской Америки успешно адаптируются к новой ситуации, ведущую роль в этой «перестройке» играет Мексика — крупнейший перевалочный пункт континента. Картели Jalisco Nueva Generacion и Union Tepito все активнее используют морские перевозки в Тихом океане и Мексиканском заливе ввиду сокращения авиарейсов и контроля на сухопутной границе с США. Наркокартели несут убытки и по другим обстоятельствам: в условиях карантина люди сидят дома, что осложняет практику похищений, а закрывшиеся предприятия перестали быть объектами рэкета и рейдерства.
Но, поскольку крупные картели имеют значительные финансовые резервы, они стараются нарастить политический капитал и активно занимаются благотворительностью, вливаются в госструктуры. Небольшие группы наркодилеров не могут себе этого позволить и становятся маргинальными бандами. В условиях всеобщего обнищания они провоцируют массовые беспорядки и зарабатывают на предоставлении охранных услуг бизнесу.
Аналитики выражают обеспокоенность в связи с тем, что крупные наркокартели могут подчинить себе фармацевтический сектор и приступить к производству медицинских препаратов, в том числе вакцин от коронавируса. У них для этого есть соответствующие лаборатории и специалисты. Так, значительную долю доходов мексиканских наркокартелей составляет торговля метамфетамином на американском рынке, его ежегодный оборот оценивается в 5 миллиардов долларов. Все последние годы контрабанда синтетических наркотиков из Мексики в США неуклонно росла, для их производства наркокартели закупали в Китае бензин-метил-кетон (БМК) и эфедрин, перерабатывали «сырье» в Мексике и ввозили готовые метамфетамины в США.
Однако эпидемия коронавируса в Китае снизила химическое производство на 50%, что привело к дефициту «сырья» и росту цен на амфетамины. В этих условиях «потребители» в США и Мексике начали переходить на альтернативные наркотики, в том числе крэк-кокаин. Уже налажена поставка этого наркотика из Перу, Боливии и Колумбии в США через территорию Мексики: мексиканские наркокартели надеются таким образом преодолеть нынешний кризис. Крупнейшим хабом для поставок наркотиков в США остается Венесуэла, при негласной поддержке правительства отсюда ежегодно поставляется в США около 250 тонн кокаина. В условиях падения цен на нефть наркотрафик остается одним из последних источников дохода для властей этой страны.
Эксперты приходят к выводу, что эпидемия коронавируса не смогла подорвать позиции наркокартелей в Латинской Америке, однако произошла консолидация этой отрасли, а также ряд качественных изменений в контексте «опоры на свои силы» и снижения зависимости от импортного сырья, прежде всего из Китая.
В лабораториях создаются новые, еще более опасные синтетические наркотики, осуществляется проникновение на рынок лекарств и фармацевтическую отрасль в целом. Создаются также новые коридоры поставок на рынки США и Европы. В целом, нынешняя эпидемия меняет географию наркоторговли и создает новые бизнес-модели для дальнейшей экспансии наркокартелей в мире. ООН отмечает также, что пандемия коронавируса и экономический кризис подрывают усилия по борьбе с наркоманией: системы здравоохранения трещат по швам, для лечения наркоманов не остается ресурсов. С другой стороны, нехватка «традиционных» наркотиков привела к росту цен, в результате чего обнищавшие наркоманы вынуждены «экономить», переходя на дешевые и более опасные для здоровья наркотики.
Боливия
Поиск по сайту
Многонациональное Государство Боливия является третьим по величине производителем кокаинового куста в мире. Культивирование кокаинового куста в Боливии сократилось примерно на 7 процентов, согласно национальному мониторингу коки 2012 года, представленному сегодня УНП ООН и правительством Боливии. В 2012 году посевная площадь составляла около 25 300 га (га), по сравнению с показателем предыдущего года, составлявшим около 27 200 га. Это снижение подтверждает тенденцию к снижению, отмеченную в 2011 году, когда культивирование сократилось на 12 процентов по сравнению с 2010 годом9. УНП ООН и правительство Боливии сотрудничают в программах альтернативного развития, уделяя особое внимание деятельности по получению доходов и защите окружающей среды, направленной на борьбу с бедностью. С начала 1980-х годов ЮНОДК поддерживает проекты альтернативного развития на низовом уровне, чтобы помочь фермерам разработать законные альтернативы выращиванию кокаинового куста в тропиках Кочабамба и Юнгас в Ла-Пасе. | ||
| | Проект поддерживает Национальный план альтернативного развития в контексте Комплексной стратегии Боливии по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Мероприятия по альтернативному развитию, осуществляемые в рамках этой структуры, направлены на консолидацию устойчивого использования и сохранения природных ресурсов в тропиках Кочабамба и Юнгас в Ла-Пасе. Проект обеспечивает доход и рабочие места благодаря рациональному и устойчивому лесопользованию и методам управления агролесомелиорацией при активном участии фермеров и местных организаций. Основная работа по проекту состоит из освоения лесов, сохранения почвы, рек и водосборных бассейнов, а также институционального укрепления. Команда проекта поддерживает местные организации и укрепляет потенциал организаций, отвечающих за лесной надзор и содержание охраняемых территорий. Приблизительно 4500 семей и 50 местных организаций извлекают выгоду из проектной деятельности за счет увеличения доходов, занятости и доступности сельскохозяйственных и лесных ресурсов. | |
Цель проекта заключается в содействии сокращению незаконного культивирования кокаинового куста и незаконного оборота кокаина путем предоставления законных экономических альтернатив, тем самым сокращая бедность и социальную маргинализацию. Проект создает возможности трудоустройства для молодых людей, проживающих в районах традиционного выращивания кокаинового куста в районе Юнгас в Ла-Пасе, обеспечивая профессиональную подготовку в широком диапазоне областей, определяемых рыночным спросом и потребностями регионального развития, таких как туризм, сельское хозяйство и пищевая промышленность. Около 7500 юношей и девушек получат квалификацию для работы в сфере производства и услуг. Принимая во внимание, что сектор микропредприятий является одним из основных источников занятости в стране, проект поддерживает не менее 90 микропредприятий, направленных на улучшение производственных процессов, администрирования, производственных затрат, доступа к кредитам и рыночным связям. | ||
Многонациональное Государство Боливия является третьим по величине производителем кокаинового куста в мире. В 2010 году площадь культивирования кокаинового куста оценивалась в 31 000 га, главным образом в районах Юнгас и Чапаре. В настоящее время общий объем культивирования в стране остается значительно ниже уровня, достигнутого в начале и середине 19 века.90-х годов, хотя и увеличился по сравнению с уровнем конца 1990-х годов.
0003
Особое внимание в нем уделяется предотвращению и дальнейшему расширению незаконного культивирования кокаинового куста и необходимости улучшения условий жизни людей в районах такого культивирования. Связанные с этим мероприятия направлены на поддержку целей Боливийской стратегии борьбы с незаконным оборотом наркотиков и способствуют достижению целей Национального плана альтернативного развития.
За менее агрессивной торговлей кокаином в Боливии
Эта статья была опубликована совместно с Latin America News Dispatch.
Проезжая по мощеным дорогам в боливийском регионе Чапаре на своем забрызганном грязью мотоцикле, фермер, выращивающий коку, Умберто Флорес искал своих родственников и друзей, потому что у него были саженцы коки, готовые к посадке, но им требовалась дополнительная помощь. В конце концов его племянник Энджел согласился присоединиться к нему в течение часа. Он должен был — Умберто был его падрино, или крестный отец. Умберто сказал Энджелу, что скоро он отправится в новое «путешествие», и пригласил его присоединиться к нему, подтекст, который Энджел сразу понял как относящийся к обработке кокаиновой пасты, первому шагу к очистке чистого кокаина.
В низменном регионе Чапаре в Боливии большая часть населения выращивает, сушит и продает лист коки, а некоторые непосредственно перерабатывают кокаиновую пасту или переправляют конечный продукт контрабандой. Однако Боливия — единственная страна в Северной и Южной Америке, избежавшая большей части насилия, столь часто связанного с производством наркотиков.
В Колумбии, например, будущий президент Густаво Петро полон решимости встряхнуть 30-летнюю войну с наркотиками, которую США ведут в стране, которая не смогла сократить поток наркотиков на север, но принесла репрессии, насилие, фумигацию и насильственное искоренение. те, кто находится в нижней части иерархии наркотиков: крестьяне-фермеры, выращивающие лист коки. Его администрации стоило бы присмотреться к Боливии.
«Это не Мексика; это не Бразилия!» — настаивал отставной полицейский, пожелавший остаться неназванным. «Мы не видим здесь крайнего насилия по поводу контроля над территорией. Время от времени мы наблюдаем сведение счетов, но это всегда единичные случаи».
Причины этого заметного отсутствия насилия кроются в том, как торговля наркотиками встроена в местные культурные нормы и ценности.
Умберто воплощает это. Впервые он ввязался в торговлю наркотиками 30 лет назад, когда учился в старшей школе. Работая со своим дядей, он вымачивал измельченный лист коки в растворителях, чтобы извлечь кокаиновый алкалоид. Иногда он ездил на автобусе в низменный город Санта-Крус с двумя килограммами пасты в сумке. «За один килограмм вы получаете 100 долларов. Это было легко — не было особого контроля», — сказал он.
Но потом, когда ему было 20 лет, он привез в Бразилию пять килограммов кокаина и был пойман. Умберто был заключен в тюрьму на два с половиной года. «Они там очень жестокие», — сказал он, подняв два пальца вверх, имитируя пистолет.
Для Умберто и таких же боливийцев, как он, живущих в тропических сельскохозяйственных зонах, участие в торговле кокаином — обыденное дело, здравый способ заработать деньги в месте, где получение прибыли от сельского хозяйства затруднено.
«Мы все живем за счет этого», — пояснил он. «Мы защищаем его… Он создает работу». Торговля наркотиками в Боливии, по его словам, совсем не похожа на Бразилию: «Здесь все спокойно. Мы заботимся друг о друге; мы уважаем друг друга».
Для Чапареньо быть запутанным друг с другом из-за долгов и обязательств является самой основой социальности. Взаимность, как пишет антрополог Кэтрин Аллен, является «насосом в сердце жизни Анд», где ответственность за общинные и родственные отношения ложится в основном на женщин. Любой, кто продвигается вперед, вынужден реинвестировать излишки обратно в сообщество. Эти вековые обычаи, которые способствуют вовлечению производителей коки в незаконную деятельность, часто явно исключают посторонних, успешно сосуществуя с рыночными стратегиями.
Семидесятитрехлетний Сильвио Завала вспоминает, как его семья мигрировала в Чапаре в 1960-х, расчищая землю и сажая кукурузу, рис и немного коки. «Мы практиковали айни : это взаимность. Один день я работаю на вас, а другой день вы работаете на меня — и все это бесплатно», — сказал он.
Хотя наркоторговцы из числа коренных народов редко разбогатеют, эта торговля, тем не менее, представляет собой путь к беспрецедентной социальной мобильности, даже если эти наркоторговцы редко действуют как лица, стремящиеся к максимизации прибыли. Совместная работа в качестве корпоративного подразделения обеспечивает сообществу стабильное производство коки и кокаиновой пасты на благо всех. Незаконная торговля наркотиками не порождает хаоса, беспорядка и неравенства, а способствует процветанию и стабильности региона Чапаре.
Когда Сильвио впервые переехал в Чапаре, «у людей была анемия, животы у детей всегда вздувались — целью было просто выжить. Мы выращивали коку, это было единственное, что имело смысл. Мы сами себе прорубали дороги, строили свои школы, принимали свои законы», — сказал он. Самоуправляемые союзы превратились в органы местного самоуправления, контролирующие землевладение и отправляющие правосудие.
Производители коки обычно принимали в свои союзы только тех, кого они уже знали.
Обычно это были расширенные родственные сети соседей с гор и старых друзей. Разногласия, в том числе грабежи, пограничные споры или непогашенные долги, по-прежнему решаются на общественных собраниях профсоюзов.
«Когда мы что-то говорим, мы заставляем людей уважать это. Мы очень строги», — сказал Альфредо Игера, фермер, выращивающий коку из Чапаре. «Если тебя исключат из союза, ты потеряешь свою землю, свою семью, своих соседей — ты как сирота».
В 1980-е годы быстро развивающийся рынок кокаина в США привел к росту цен на коку и привлек толпы обедневших боливийцев в Чапаре. Люди знали, куда попадает лист коки, который они перерабатывали в наркотики, даже когда использовали его для самолечения, для подношений божествам и в гадательных церемониях. Когда производители коки настаивают на том, что «кока — это не кокаин», они констатируют искреннюю истину: конечно, это может быть кокаин, но суть его не в этом.
В 1986 году начались серьезные репрессии, финансируемые США.
Спустя двадцать лет экономических трудностей и нарушений прав человека Эво Моралес и политическая партия профсоюзов производителей коки «Движение к социализму» одержали убедительную победу на национальных выборах 2005 года, продвинув Моралеса к власти на следующие 14 лет. Моралес продолжил политику, принятую в 2004 году, которая легализовала выращивание небольшого количества листьев. Это побудило профсоюзы коки к самоконтролю и оказанию помощи в целях развития на начальном этапе, чтобы обеспечить экономическую диверсификацию. «Одна из причин, по которой торговля наркотиками в Боливии остается мирной, заключается именно в подходе правительства к снижению вреда», — утверждает отставной офицер полиции по борьбе с наркотиками.
В отличие от Колумбии, где в торговле доминируют вооруженные группы, в Чапаре ни один человек, семейный клан или банда никогда не контролировали ситуацию. Пятидесятилетний Иван Чок большую часть своей жизни проработал на производстве кокаиновой пасты. «Все, кто прямо или косвенно причастен к этому, — отсюда», — пояснил он.
Фермеры, выращивающие коку, производят от четырех до восьми 25-килограммовых мешков листьев каждые три-четыре месяца. Чтобы превратить это в пасту, оборудование дешево, навыки легко освоить, а химикаты доступны в хозяйственном магазине или на заправочной станции.
Но только у местных жителей есть необходимые отношения, чтобы добиться успеха. Поскольку профсоюз контролирует доступ к земле, выращивать коку могут только его члены. Они продают свой урожай в основном женщинам-торговцам кокой, которые являются частью их большой родственной группы. Взамен торговцы предоставляют фермерам денежные авансы и выступают в роли крестных родителей для их детей.
Следующим этапом является производство пасты, для которой требуется бензин. Однако местным заправочным станциям разрешено продавать только один бак на машину в день, а полиция на контрольно-пропускных пунктах обыскивает автомобили и конфискует подозрительные химические вещества. В результате таксисты занимаются контрабандой топлива; почти все выращивают коку.
Они продают только людям, с которыми связаны родственными узами или являются близкими знакомыми.
Затем «доверенные» молодые люди готовят пасту под руководством более опытного «повара». На верхней ступени находятся acopiadores (коллекционеры), более богатые местные фермеры, которые перевозят кокаиновую пасту либо в город, либо на отдаленные заводы по переработке джунглей. Акопиадор тоже является частью паутины отношений крестных родителей.
«Я должен продать свой р адрино », — объяснил Умберто. «Он оплатил мою свадьбу, так что, конечно, я должна!» Hormigas (муравьи) вывозят контрабандой один или два килограмма за раз.
Те, кто непосредственно занимается производством наркотиков, зарабатывают больше денег, и их сильно заставляют платить за школьные выпускные поездки, музыкальную группу для фиесты или подходящую форму для местной футбольной команды. Любой, у кого есть излишки наличности, но не инвестирует в социальные отношения, считается аморальным.
Работники наркобизнеса, у которых много «крестников», пользуются большим уважением и считаются достойными общественной защиты. Это гарантирует им как стабильную поставку листа коки или химикатов, так и отсутствие местного вмешательства.
К чужакам относятся с большим подозрением, и любой, кто подозревается в том, что он действует против интересов общества, может понести наказание, например, быть раздетым догола и привязанным к пало-санто, дереву, на котором обитают тысячи ядовитых кусачих муравьев. Большинство производителей коки поддерживают этот подход, считая, что насильственные наказания действуют как сильное сдерживающее средство. Часто повторяются «преступники боятся сюда приходить» и «они не смеют совершать преступления здесь».
Профсоюзы коки также сопротивляются государственному контролю. Если полиция не спросит разрешения на вход в район у профсоюзного лидера, она рискует подвергнуться нападению. Начальник местной полиции пожаловался: «Закон на нашей стороне, но у профсоюзов больше власти.
Они решают, кто придет, а кто уйдет».
В то время как Боливия является единственной страной в Латинской Америке с низким уровнем насилия, связанного с наркотиками, другие сообщества в Америке добились аналогичного успеха. В высокогорном районе штата Оахака на юге Мексики географ Габриэль Тамарис обнаружил, что сильные общественные организации позволили крестьянам из числа коренных народов успешно противостоять вторжениям торговцев марихуаной и опийным маком. Он утверждает, что, учитывая, что 75 процентов земли принадлежит сельским общинам, «общинная собственность на землю и собрания общины сыграли особенно важную роль в… переговорах о правительственном «искоренении» посевов [наркотиков] и отношениях с организациями, занимающимися незаконным оборотом наркотиков». Это перекликается с историей торговли наркотиками в Мексике, где «до 19В 70-е годы насилие редко применялось для разрешения споров между торговцами наркотиками, — пишет историк Бенджамин Смит. — Глубокие кровные узы, брак, дружба и соседство… препятствовали частому применению силы».
Для производства кокаина (местного названия l a fi na ) кокаиновая паста проходит вторую и более сложную стадию обработки. Это требует навыков, оборудования и промышленных химикатов, которые трудно достать. Стартовые затраты высоки, где-то между 150 000 и 300 000 долларов.
В последние годы лаборатории кристаллизации прокрались на юг, в Чапаре. Местные силы безопасности обнаружили и уничтожили несколько мегалабораторий, некоторые из которых могут перерабатывать до 500 кг чистого кокаина в день. В общинах, где расположены лаборатории, торговцы людьми платят местным жителям до 500 долларов в неделю за работу и защиту.
Местные жители Чапаре обеспокоены этим расширением.
«Насилие доходит до нас понемногу», — предупредил Иван. «Вооруженные охранники, охраняющие Ла Фину, без колебаний заставят замолчать любого». Более крупные инвестиции, концентрация капитала в меньшем количестве рук и безликие дилеры разрывают давние взаимные отношения.